Не буду хвастаться — я не еврей. Не сложилось. Но жизнь постоянно дарит мне возможность общаться с другими нациями. Признаюсь, в юности я не выделял какие-либо особенностей еврейских друзей. Мужал в общежитиях — рабочем, студенческом, аспирантском. Научился учитывать нюансы национальных характеров. Знал, что покладистые армяне начинают любой разговор со слова «че» — «нет». Выяснил, что конкретные грузины все понимают буквально и при них нельзя абстрактно выражаться «по матери» — они думают, что речь идет об их собственной. Догадывался, что нельзя путать высокую литературную азербайджанскую культуру с их скромной бытовой...
Хотя в те времена былинные думать отдельно о евреях, и тем более писать, было стрёмно. Сразу запишут либо в сионисты, либо в антисемиты. Поэтому спокойно жил в одной комнате Дома аспиранта с дружищем Леней Заксом три года и догадался, что он еврей только тогда, когда Лео свалил в Израиль. А так вроде как братан — вместе читали, гуляли, пили, подрабатывали дворниками. («Еврей-дворник» тогда не было анекдотом.)
Впервые я озадачился «еврейским вопросом», когда стал изучать наследие венгерского философа Иштвана Бибо. (Кстати говоря, мадьяры генетически — самая близкая к евреям нация.) Может, поэтому более умно, деликатно, даже изысканно, чем этот гений, никто не анализировал особенности психологии данной гаплогруппы. И глубже его никто не вскрыл исторические причины двух главных достояний еврейского архетипа — адаптивно-ассимилирующего и протестно-революционного. (По Бибо, евреи успешнее других наций адаптируются к новой социальной обстановке и даже выступают катализатором ассимиляции других — не титульных слоев. Если эту обстановку считают оптимальной. Но они же активнее других включаются в социальный протест, если их что-то не устраивает.) Все это я принял к академическому сведению, но не учитывал как фактор политической практики. Но тут меня начала просвещать сама жизнь, загружая в мою личную мыслительную программу обширный и часто невероятный опыт. Зачем-то она сходу погрузила меня чуть ли не в планетарное событие...
Я бегал купаться на Пионерские пруды и встретил там давнего знакомого — известного картежника. Оказалось, что Сергей назначен председателем валютной комиссии комсомола и его структура расположилась аккурат на бережку пруда. Он пригласил меня на кофеек. (Крепкий натуральный кофе тогда был не менее редок, чем сейчас крепкие натуральные отношения.) Пили в его необъятном кабинете, а на выходе из приемной Серый показал мне в коридоре скромную дверцу без таблички. И шепотом сказал: «Там — дедушка».
Дедушка как раз вышел. Познакомились. Лазарь Моисеевич Каганович. Выражаясь современным китчем, я «был в шоке»! Я-то думал, что он остался где-то там, в далеком прошлом: в недрах «метро имени Кагановича», в паутине сталинских хитромудрых интриг, в киевских судебных процессах по «украинизации» республики... Ан нет, живой и даже бодрый. Собственной бессмертной персоной. Кащей революции, млять.
Друг потом объяснил, что «дедушка» контролирует все валютные транзакции и держит бесчисленные кодовые счета в голове... А в начале июля девяносто первого друг неожиданно позвонил и сказал: «Дедушка сообщил, что скоро ну... в общем, уйдет. А после него “уйдет” партия, поскольку не осталось никого, кто умеет работать с потоками. Начнется новая эпоха. Готовься».
Я не поверил и не приготовился. Хотя что здесь можно было сделать? Друг, правда, приготовился и всплыл потом либеральным губернатором с авторитарными активами. Но сейчас не об этом.
Лазарь Моисеевич был, пожалуй, первым, кто показал мне, как скрытый личный национальный ресурс превращается в могучий общественный карьерный фактор. Как цепкие иудейские древние гены омолаживают избранный организм. Как умение «агасферов» отсеять мелочное создает масштаб личности...
Кстати говоря, именно «дедушка» подсказал мне мысль о том, что непропорциональное представительство его единокровцев в первом советском правительстве было связано не только с их талантом интриг и подстав. Информационная сингуляция, как сейчас модно говорить, а попросту информационный беспредел, который «срывает крышу», «рвет мозги» у людей, не готовых к чрезмерным информпотокам в принципиально новых социально-политических условиях, легко преодолевается детьми Сиона. Их генный опыт позволяет отбрасывать лишнее во имя главного. Есть только две нации, которые (по разным причинам) не боятся давления пространств, давления времени и давления информации. Это русские и евреи...
Короче, о многом пришлось задуматься после знакомства с «дедушкой». Да, много было и печали. Но оно того стоило...
Потом тоже было немало подобных персональных встреч, хотя масштабом помельче: Биньямин Нетаньяху (Биби), Борис Бирштейн (тоже Биби), Исмаил Тельман (Черкизон), Валерий Коломойский (Беня), Вадим Рабинович (Вадик), Геннадий Кернес (Гепа) и многие другие. Все учили меня каким-то еврейским хитростям. Хотя они, в принципе, сводились к простой истине: что человек слаб, а бизнес и политика (тогда это было одно и то же) делается именно на чужих слабостях. Они же подсказывали, что и в бизнесе, и в политике нельзя переходить незримые «красные линии». Ну, это еще от опыта их прадедов-корчмарей. Тот корчмарь, у которого пропивали штаны, был в шоколаде. А если у него пропивали крест, напрашивался на погромы.
Поэтому, когда Биби давал конверты украинским чиновникам за вывоз аммиака, он всегда добавлял «Слава Украине!» И чиновник чувствовал себя не продажной тварью, а неистовым националистом. (Боится украинский чиновник нацзрады.) Поэтому, когда Беня давал русским чиновникам конверты за вывоз нефтянки, он всегда добавлял: «Чтоб за державу было не обидно!» И чиновник чувствовал себя не коррупционером, а истовым патриотом. (Боится русский чиновник госизмены.)
Еще они подсказали, что главная стратагема жизни заключена в выборе, которое матерый еврей Волк сделал лоховатой гойке Красной Шапочке: «Слияние или поглощение?» Наконец, они более других понимали и демонстрировали всю страшную силу искренности. А именно то, что последняя зависит от близости к правде. (Как учат ребе.) Например, тот же Рабинович, когда еще в советское время косил под невменяемого в дурке, выглядел очень искренне. А сейчас, когда Вадик косит под лидера оппозиции, получается не очень...
Такие вот мудрецы. Хотя большему я научился у простых евреев во время израильско-ливанской войны. При мне в приграничном городке Нахирия «Катюша» попала в подростка, который выскочил из бомбоубежища за свежей водой для бабушки. Остались «фрагменты» на стене и легенда о бесстрашном внуке. При мне восьмилетний Гаврош сутками рассказывал сказки своим сверстникам в душной бетонной утробе, чтобы они не пугались разрывов. При мне шикарные тель-авивские девчонки ломали маникюр на развалинах дискотеки, выгребая из завалов своих друзей... Такие вот люди...
Но как-то мельчают евреи — те, что самые крупные. Великий Биби совсем запутался в мелких интригах с микроскопическими партиями: «Куляну», «Зеут» и «Оцма». А еще его мелкотравчатое заигрывание с бандеровцами. Так, глядишь, «Ликуд» на сегодняшних выборах в израильский кнессет даже с союзниками может не набрать желаемые шестьдесят с лишним мандатов. Тем более что на его большого друга Болтона забили большой...
Тогда прощай мудрая еврейская политика и здравствуй самый гуманный еврейский суд. А вот когда он участвовал в хрестоматийных операциях спецназа, в глобальных мировых раскладах, сам казался несокрушимой глыбой. Вообще, всем нациям к лицу большие задачи. Но евреям особенно!
Например, когда Роман Абрамович поставил задачу создать на Чукотке лучшую в стране радиостанцию, он выглядел красавцем. Пусть на старт-ап радио «Пурга» выложил скромный полтинник долларов, это вызывало восхищение. А когда он полтинник евро потратил на прошлой неделе на обед с друзьями и «Кристаллом» в Италии, это вызывало сожаление. Поскольку выглядел он старым уставшим евреем. Еврей с «Пургой» — наш человек! А с «Кристаллом», ну не знаю...
Да, мельчает эта генерация. Устали, что ли. Или утратили великий родовой дар предвидеть будущее, как Лазарь Моисеевич. Мой знакомец Эдик Лимонов пожаловался, что сейчас на улице не встретишь масштабного человека. А еврея? Нет, ошибаюсь. Вспомнил и Вассермана, и Соловьева. Конечно, и самого Сатановского. Это новая генерация. Максималистская. Тут многие возмущались максимализмом фразы о том, что нам не нужен мир, если в нем нет России. А ведь они еще поднимают градус: нам не нужна Россия, если она не первая в мире. Умные люди эти евреи. Или просто умеют точно и масштабно предвидеть будущее? Не как Рабинович, а как Каганович.
Р. Дервиш