Наиболее прозорливые наблюдатели ещё в начале десятых годов отмечали, что глобальное позиционирование Европы, характер, интенсивность евроамериканских противоречий, трений и соперничества будут зависеть не только от правящих слоёв Франции и Германии, но и от политики двух восточных соседей ЕС — России и Турции. В этом смысле наши с турками исторические судьбы схожи. И Россия, и Турция обретают и укрепляют суверенитет, идут в авангарде разрушения однополярного мира. Расширяя своё влияние, обе страны сталкиваются на западе с ЕС, и Европа вынуждена как-то на это реагировать. Пока «реакция» европейцам чести не делает, они предпочитают строгое следование указаниям из Вашингтона конструктивному взаимодействию с соседями. ЕС окончательно скатился к положению опорной базы американского влияния на континенте.
Однако есть и существенные отличия Турции от России в вопросе обретения суверенитета и по его темпам, и по наполнению.
В отличие от нашей страны Турция находилась под американским влиянием с 1950-х гг. На территории страны находится американская военная база, она является членом НАТО, турецкие либералы-западники себя прекрасно чувствуют в турецкой политике и имеют влияние в крупных городах. Более того, курс Эрдогана по «национальному возрождению» не предполагает разрыва с США, выхода из НАТО и подобных радикальных действий. Напротив, Турция применяет весь арсенал традиционной восточной дипломатии: выторговывает сферы влияния, продавливает свои интересы, дружит и враждует одновременно. Этими обстоятельствами определяются невысокие темпы обретения суверенитета.
В отличие от нашей страны цели «национального возрождения» Турции носят не оборонительный, а наступательный характер. Независимость и самостоятельность России в силу её размеров, экономического и ядерного потенциалов, являются нежелательными для США в принципе, поэтому объективной целью суверенитета РФ является сохранение страны и обеспечение её безопасности. Эрдогановская же идея «Новой Турции», то есть переход от принципов, заложенных Ататюрком, к новой идеологической и политической формации, представляет собой попытку возрождения империи. «Новая Турция» — это лидер всех тюрок и мировой защитник мусульманских народов в целом. И нужно понимать, что эта сторона турецкого национального движения отчасти приемлема для США как ситуативно выгодная, так как в данном случае Турция вступает в конфликт интересов и с ЕС (Греция), и с Россией (Закавказье и тюркский сепаратизм внутри страны), и с Ираном, и с Сирией.
Эрдогану, при всей его легендарной сноровке сидеть на нескольких стульях, нужно отдать должное. Он не просто пропагандист и мечтатель-империалист, он под свою политику заложил достаточно прочную экономическую базу. Турция последние десятилетия не только успешно развивала торговлю и пользовалась выгодным географическим положением, но и активно вкладывалась в индустрию и ВПК. Несмотря на то, что в Турции традиционный для восточных стран клановый капитализм, экономика показывает рост в тех секторах, которые имеют ключевое значения для политического потенциала государства. И это при том, что США и ЕС развязали, по словам Эрдогана, «финансовый террор» против его страны.
После того как Эрдоган пришёл к власти, выдвинул вышеобозначенные идеи и начал энергично консолидировать вокруг них турецкий бизнес, США озаботились его свержением. В 2016 г. в Турции произошёл военный путч, который Эрдогану удалось успешно подавить и провести чистку аппарата и армии. Сегодня же оппозиция его линии выглядит следующим образом. Коалиции «Народного альянса» с правящей «Партией справедливости и развития» Эрдогана, «Партией националистического движения» (Бахчели), «Партией благоденствия» (Эрбакан) и «Партией Великого единства» (Дестиджи) противостоит объединенная оппозиция «Национального альянса» из шести партии — «Республиканская народная партия» (Кылычдароглу), «Хорошая партия» (Акшенер), «Партия Демократии и Прорыва» (Бабаджан), «Партия Будущего» (Давутоглу), «Партия счастья» (Карамоллаоглу) и «Демократическая партия» (Гюлтекин). Оппозицию объединяет светский характер идеологии, либерализм, ориентировка на Запад и риторика возвращения к принципам Ататюрка. На прошедших на днях парламентских выборах большинство было за правящей коалицией, Эрдоган сохранил контроль над Меджлисом.
Как видно, в Турции достаточно пёстрый «политический ландшафт». Турецкие политологи гордо считают это признаком развитой демократии. Но если подойти к этому факту без либерального догматизма, то можно заметить, что партийная пёстрость отражает клановость в экономике. В этом кроется главная слабость экономической и политической модели Турции, которую компенсирует один фактор — личность Реджепа Тайипа Эрдогана.
Вместе с парламентскими выборами в 2023 г. проходят и президентские, на которых против Эрдогана оппозиция выдвинула Кемаля Кылычдароглу, которого называют «турецким Ганди». Он максимально приемлемый, нейтральный вариант для объединённой оппозиции, выступающий за мягкую вестернизацию и турецкий национализм в рамках того места, которое отведено Турции Западом в целом и США в частности. В основе тактики оппозиции лежат не идеологические дебаты о судьбах родины, а обличительство и критика Эрдогана. А турецкое общество в годы правления Эрдогана накопило немало проблем. Падение курса лиры более чем в четыре раза за последние пять лет, высокий уровень инфляции (85 процентов — в октябре 2022 г., 55 процентов — сегодня), рост коррупции. Вменяют Эрдогану также и неисполнение его же программы превращения страны в передовую державу. Турция не смогла войти в десятку крупнейших экономик мира по объёму ВВП, экспорт составил половину от запланированных 500 млрд долл., объем ВВП не достиг и половины от желаемых 2 трлн долл., а уровень безработицы оказался в два раза выше обещанного. И, конечно, Эрдогана обвиняют в последствиях чудовищной трагедии — землетрясения в юго-восточной Турции, унесшего жизни более 45 тыс. человек. Власти обвиняют и в нерасторопности спасательных операций, и в коррумпированности при возведении зданий.
Однако результаты парламентских выборов и первого тура президентских выборов, в том числе чрезвычайно высокая явка (88,8 проц.), показывают, что идеологические вопросы и выбор общенационального курса взяли верх над социальными проблемами. Эрдоган набрал 49,5 проц. против 44,89 проц. Кылычдароглу, что стало неожиданностью, особенно для прессы. Теперь считается, что шансов у него во втором туре больше.
Всем понятно, что так называемая зерновая сделка продлевается Россией по просьбе Эрдогана. Но аргументация о том, зачем эта сделка ему, обычно ограничивается вопросами имиджа. На самом деле турецкий бизнес извлекает выгоды из «Черноморской зерновой инициативы», а Эрдогану нужна лояльность капитала.
Интересы РФ во внутриполитических делах Турции — это не такой простой вопрос, как может показаться на первый взгляд. Стратегически курс Эрдогана враждебен России, развал РФ прекрасно вписывается в построение неоосманской империи. Турция находится в лагере стран, осуждающих РФ за проведение СВО, поставляет вооружение киевскому режиму. Но тактически нам выгодно отдаление Турции от США, выстраивание партнерских отношений по ряду локальных вопросов.
Если к власти придёт Кылычдароглу, то отношения РФ и Турции будут разрушены, Турция встроится в фарватер американской политической линии. Скорее всего, Турция развернёт куда более масштабную поддержку киевского режима. Кылычдароглу даже позволяет себе обвинять Эрдогана в пророссийской ориентации. Так что здесь и сейчас Россия, выбирая меньшее из зол, однозначно поддерживает Эрдогана. Однако нам выгоден максимально ослабленный режим Эрдогана.
Исход президентских выборов в Турции станет известен после 28 мая. Эрдоган — ветеран турецкой политики, переживший военный путч, санкции и чрезвычайное давление Запада. Вряд ли в случае поражения он спокойно уйдёт в оппозицию. Сейчас турецкое общество сильно наэлектризовано и возможны самые неожиданные исходы противоборства двух курсов — национально-ориентированного и прозападного.
Анатолий Широкобородов