СТАРЫЙ МИРОПОРЯДОК ПРОТИВ РОССИИ
Вот чему учит нас тянущаяся уже четвёртую неделю история с малайзийским «Боингом» — особенно в контексте своевременно подвернувшегося 100-летнего юбилея Первой мировой войны? Ничему новому, признаться, не учит — ничему такому, что мы и до этого не могли бы знать о том, как делается война, если она нужна нашим западным партнёрам.
И ещё — тому, какой у нас есть выбор в этой вакханалии.
Именно об этом «неновом» и говорил, собственно, тов. Путин — и на открытии памятника русским героям Первой мировой, и ранее, на Совбезе.
***
…Провокация с «Боингом» имеет по состоянию на сегодня только один результат: всезападный антироссийский медийный психоз — настолько же истероидный, насколько содержательно беспомощный и бездоказательный.
К слову заметим, что этот бессодержательный психоз политического класса за Большой Лужей вот о чём свидетельствует: унаследовавшие великую американскую империю, они додеградировали до того, что даже подлость толком состряпать не могут. То есть инициатором, провокатором и бенефициаром разворачивающегося глобального конфликта является хрестоматийная обезьяна с гранатой. И, увы, это обстоятельство не должно нас расхолаживать: обезьяна-то обезьяной, но граната у неё настоящая, даже краше, чем была у её могучих предков. Но это так — для общего понимания особенностей современного контекста.
Как бы то ни было — независимо от того, было ли так и задумано, или это единственное, что удалось выдоить из провокации, — очередная волна медийного нагона о «плохих русских» накрывает западный мир с головой.
Принципиально важен здесь именно адресат всей этой истерики. А именно: западный обыватель, потребитель, так сказать, медиа-продукта. Ему, болезному, всё это и адресовано. Ведь больше-то некому.
Наши китайские товарищи вообще мало интересуются картинкой мира от западных медиа. Наши латиноамериканские товарищи внимают ей более чем критично. Наши иранские и ближневосточные товарищи считают её прямо враждебной. Ну, в России эта лабуда ещё кое-кого по-настоящему огорчает или, наоборот, задаёт жизненные ориентиры — но это у нас такая традиционная национальная особенность, она либо безобидна, либо лечится, так что можно её смело не принимать во внимание.
То есть: вакханалия антироссийской пропаганды — это не для нас. Это для внутреннего потребления. Это не ударные армии информационной войны — это заградотряды и тыловое обеспечение.
Зачем это всё? Да всё затем же. Как 100 лет назад, так и сегодня вопрос необходимости мировой войны принципиально решён нашими западными партнёрами — ровно в той же логике и механике. Война нужна, потому что это нужно для гешефта и обнуления ж*пы, в которой оказалась естественным образом глобальная экономика под чутким руководством и в классовых интересах наших западных партнёров в лице, так сказать, «лучших представителей». То, с чем мы по-прежнему имеем дело, это, по образному путинскому диагнозу, «агрессия и эгоизм, непомерные амбиции руководителей государств и политических элит, берущие верх над здравым смыслом».
Надо понимать: война объявлена не нам — война просто объявлена. Как факт. В каком формате, кто с кем и кто против кого — западных партнёров не больно-то интересует (мы с вами об этом говорили, как только украинский кризис вступил в фазу необратимого обострения).
Главное — процесс, который порождает гешефт и прочие ништяки.
Россия в этом гешефте, можно сказать, случайная жертва — точнее, исторически сложившийся и вовремя подвернувшийся удобный кандидат и в потерпевшие, и в виновники. Именно потому — медийная истерия для западного обывателя. Чтобы западный обыватель твёрдо знал (точнее, думал, что твёрдо знает), из-за кого он, мягко говоря, радикально теряет в материальном обеспечении, да ещё гибнуть должен, когда команда поступит. Конечно, из-за Путина, который «убийца детей». И именно такая схема обкатывается сейчас предметно на обывателе украинском.
***
Вот такая простая история.
И она действительно не новая — потому что 100 лет назад к глобальному конфликту, который оказался катастрофическим для России, привели равно те же мотивы, ровно же логика и ровно те же механизмы.
Тогда, 100 лет назад, Россия вступила в войну вынужденно — ведомая не столько рациональными соображениями, сколько нравственным долгом перед братскими народами и своими убеждениями о принципах справедливого мироустройства. А также, добавим от себя к путинским оценкам, — в силу известных экономических и внешнеполитических обстоятельств, ограничивавших к 1914 году суверенитет романовской Российской Империи.
Соответственно, Россия, многократно обогащённая знаниями и опытом, ищет оптимальную политическую линию в глобальном конфликте XXI века.
Несмотря на тревожную схожесть многих признаков зарифмованных эпох 1914–2014, у сегодняшней России есть инструмент, которым можно воззвать если не к разуму западных партнёров, то к их инстинкту самосохранения. А именно: силы ядерного сдерживания и наличие более ярко выраженной политической воли. На каковые обстоятельства без ложного стеснения и указал Путин на Совбезе, констатируя в этой связи «отсутствие угроз для суверенитета и территориальной целостности». А введение «ответных санкций» — свидетельство того, что уроки 1914 года по части экономического суверенитета также учитываются в принятии сегодняшних решений.
Именно к этим аргументам и сводится, по сути, наш диалог с западными партнёрами (они же — провокаторы и бенефициары новой мировой войны). Если же кто усматривает в дипломатической форме этого диалога признаки «слива», то это ошибка.
Мы не пытаемся упрекать современного многоликого Геббельса во вранье и даже опровергаем это враньё дежурно, «постольку поскольку». Но это враньё принуждает нас к выстраиванию и пониманию своей картинки мира.
Мы строим свою политику без опасений перед «немилостью» западных партнёров — но с учётом их объективных возможностей.
Сегодня у нас для этого больше суверенитета, чем в 1914 году. А если мы и уступаем по этой части самим себе сталинского образца — то это всего лишь задача.
…Между тем и степень «вынужденности» нынче совсем не та, что 100 лет назад: Украина — это вам не Дарданеллы. Сегодня война пришла непосредственно к нашим людям, в наш дом. Поэтому ответ на «украинский вызов» — это опять вопрос не гешефта, а самого существования русской цивилизации.
Андрей Сорокин
источник