Правящий режим на Украине будет бороться за Одессу до последнего, не считаясь с жертвами. Поражение Русской весны в Харькове связано, в том числе, и с отказом Москвы от поддержки радикального сценария, на который была согласна элита первой столицы Украины. Национализм невыгоден, разорителен, а потому в Киеве скоро начнется смена госидеологии. Об этом в беседе с обозревателем «ПолитНавигатора» Валентином Филипповым рассказал экс-депутат горсовета Харькова Константин Кеворкян, вынужденный покинуть Родину и уехать в Крым после госпереворота на Украине.
Валентин Филиппов: Константин, добрый вечер. С праздниками прошедшими и наступающими.
Константин Кеворкян: Спасибо, взаимно. Христос Воскресе!
Валентин Филиппов: Воистину Воскресе! И вообще, труд, мир, май! Победа. Христос! Весь мир празднует. Россия празднует. В Одессе траур… В Харькове, я думаю, тоже. Харьков и Одесса были теми городами, где Русская весна в первую очередь подняла голову. Ну, конечно же, Севастополь. Примерно одновременно. Как Вы считаете, в связи с чем в Харькове и Одессе не удалось? В связи с чем Харьков и Одесса попали под каток хунты?
Константин Кеворкян: Ну, надо, наверное, для начала понимать, чем являются Харьков и Одесса, и вот эта дуга, пролегающая между ними, для Украины в целом. Я бы ее так и назвал – Харьково-Одесская дуга, которая проходит по всем русскоязычным областям Украины, в которых сосредоточен ее промышленный потенциал, ее, по сути дела, национальное богатство.
Валентин Филиппов: То есть, потенциал у нас, а национальное богатство их.
Константин Кеворкян: Ну, да. Каждому свое. Но в данном случае эту дугу даже можно вывести дальше. То есть, это переходит в русскоязычное Приднестровье, охватывает и другие регионы, которые можно в той или иной степени признать русскоязычными. Например, Сумскую область. И контроль над этой частью Украины, конечно, имел колоссальное значение.
Здесь мы утыкаемся в Днепропетровск, который разрывал эту дугу. Хотя ментально и по традициям, и по культуре, по промышленности Днепропетровск органично входил в Одесско-Харьковскую дугу. Но, оказавшись под контролем господина Коломойского, проявившего должную сноровку, злую волю к победе, эта дуга оказалась разорвана. И, по сути дела, что Одесса, что Харьков оказались в окружении. Приходилось бороться с наступающими, в самом прямом смысле наступающими извне представителями майдана, которых, как известно, завозили и в Одессу, и в Харьков к местным немногочисленным сторонникам. А потом и начались репрессии. Первая кровь за пределами майдана пролилась в Харькове.
Валентин Филиппов: За неделю до Одессы.
Константин Кеворкян: Это ужасный конфликт на улице Рымарской, когда было убито несколько антифашистов во время огня боевыми патронами из офиса Просвиты, где засели те самые люди, которые в скором будущем станут костяком батальона «Азов».
И, в общем-то, у каждого города своя история трагедий, репрессий, политзаключенных.
Большая беда в том, что мы оказались разрезаны друг от друга. Ну, наверное, у Харькова более выгодная ситуация.
Валентин Филиппов: Да, да, да. Вот только хотел сказать.
Константин Кеворкян: С географической точки зрения, поскольку рядом все-таки, и граница России, и какие-то те территории, которые не оказались под властью нынешнего киевского режима.
В Харькове живут порядка двухсот тысяч переселенцев из Донбасса, которые тоже, как правило, не являются сторонниками нынешнего киевского режима. Плюс харьковчане на последних выборах показали, что 70% из них категорически не разделяют майданные ценности, проголосовали против.
Валентин Филиппов: Я это все прекрасно понимаю. В Одессе тоже 70% из тех, кто голосовали, проголосовали против, хотя пришло менее 30% по самой Одессе, если не говорить про область.
Ну, у Харькова граница рядом. Это большой плюс.
А еще Харьков отличается тем, что в Одессе последние полгода еще до майдана, началась чехарда смены руководителей, которую затеял еще сам Янукович, как правило, снимая пророссийских ребят.
В Харькове же был прямоходящий Гепа, который обещал оторвать руки любому, кто приблизится к памятнику Ленину, который чуть ли не вместе со всеми скандировал «Харьков – Россия».
С какого момента элиты Харькова, руководители Харькова многолетние, решили, что Харьков – это Украина?
Константин Кеворкян: Скажем так. Во-первых, за Одессу будут бороться по-любому, до последнего.
Валентин Филиппов: Не видно.
Константин Кеворкян: Я имею ввиду украинские, киевские элиты будут бороться до последнего, потому что Одесса – это выход к морю, это порт. Без Одессы украинская экономика существовать не может в принципе.
Валентин Филиппов: А, то есть, так она может?
Константин Кеворкян: Так она будет вяло умирать. Я думаю, их еще хватит на разграбление года на три и прочее, а дальше они убегут. Вот за Одессу, по любому, американцы и нынешние киевские власти будут сражаться, не считаясь с жертвами.
Валентин Филиппов: Одесса – это дырка на границе.
Константин Кеворкян: Что касательно Харькова, то Украина может существовать без Харькова. И здесь вопрос больше стоит о договоренности с местными элитами о вхождении Харькова в состав Украины. Вот так можно витиевато сформулировать.
Дело в том, что Харьков является городом договорным. И когда начались события, известные нам как Русская весна, там, конечно, все пытались договориться без внесения определенных киевских политиков, которые не знают местных ситуаций.
Достаточно сказать, что все назначенные губернаторы в Харькове были харьковчане, невзирая на то, что они были по убеждениям майданщики. Естественно, что городская власть и бизнес-круги не могли оставаться вне поля договоренностей.
Что толкнуло их на договоренности с киевскими заговорщиками, но, на самом деле, с Коломойским? Здесь были его довольно большие финансовые интересы, вплоть до того, что родственники господина Коломойского работали в Харьковской городской администрации, и он входил в сферу влияния. Неофициально, но он относился к тем людям, с которыми в Харькове считались, поэтому договоренности пошли через него. И это были, прежде всего, бизнес-договоренности.
Второе, что подтолкнуло к вот такой перемене позиции в Харьковской городской власти. Я, насколько знаю, они с радикальными решениями не нашли поддержки в Москве. И, не найдя поддержки в Москве, они были вынуждены искать новые форматы общения с новой властью. Почему Москва не поддержала? Да, по сути дела, Москва не поддержала и донецкий референдум, если мы помним.
Валентин Филиппов: Помним.
Константин Кеворкян: И просили не проводить его. Москва всячески уходила от радикальных решений. И, я думаю, что вот эти вещи, то есть, не получение поддержки от Москвы, бегство легитимного президента, вокруг которого на легитимных основаниях можно было бы объединиться, плюс соблазнительные предложения от господина Коломойского, что все будет нормально, что обо всем договоримся, сыграли свою роль.
Другое дело, что потом эти предложения не были выполнены, о чем говорит покушение на Геннадия Адольфовича, в котором он обвиняет публично господина Авакова и называет даже конкретных боевиков «Азова».
Валентин Филиппов: А на самом деле?
Константин Кеворкян: Я думаю, что это соответствует действительности.
Валентин Филиппов: А почему не добили?
Константин Кеворкян: Я думаю, что здесь тот случай, когда спасло чудо. Вообще-то, Геннадий Адольфович был при смерти. У него было тяжелейшее ранение, с которым не живут.
Просто людям за пределами Харькова, харьковчане об этом немного информированы, известно, что Геннадий Адольфович обладает железным здоровьем. Он занимался всегда спортом, бегом, чем угодно. И вот здесь тот случай, когда, может быть, его с того света вытащили два обстоятельства. Это железное здоровье и быстро оказанная помощь.
Его в течение нескольких минут доставили в больницу. Она недалеко от того места, где было покушение. И потом очень быстро, после первичной операции, — в Израиль, где оказали еще более квалифицированную помощь. Так что его вытащили с того света.
Но, зная Геннадия Адольфовича много лет, я могу понимать, что этот человек не забыл, кто это организовал. И молчит он весьма вынужденно. Здесь даже вопрос не в каких-то идеологических убеждениях. Это такие личные отношения, которые сохраняются навсегда.
Валентин Филиппов: То есть, Аваков однажды самозастрелится?
Константин Кеворкян: Я не знаю, какой будет избран способ, если речь идет об этом. Но вряд ли мы можем считать Геннадия Адольфовича христианином вот в этом всепрощенческом виде.
Валентин Филиппов: То есть, Вы хотите сказать, что наши лидеры, в том числе такие, как так называемый Гепа, они очень последовательны и тверды в своих намерениях, если это касается лично их.
Константин Кеворкян: Я не говорю, что речь идет об идеологии. Я говорю о том, что бизнес-элита руководствуется своими намерениями. И в данном случае в интересах именно харьковской бизнес-элиты сохранять открытыми ворота на восток. Потому что Харьков – это ворота на восток, это торговля, это различные промышленные предприятия, ориентированные на рынок России и других стран СНГ. Терять эти деньги только по причине того, что прыщавые идиоты скачут на киевских стадионах, наверное, было бы опрометчиво с их стороны.
Валентин Филиппов: Но я видел и в Одессе такие ситуации. То есть, наши элиты молчали, когда сжигали одесситов. Но как только эти же ушлепки-патриоты решили налететь на казино, им так вломили, что мало не показалось. И они поняли, что лучше «жечь вату», чем налетать на казино. К сожалению, вот так.
Константин Кеворкян: Мы увидим, наверное, в ближайшее время смену идеологических ориентиров, потому что национализм не выгоден. Он экономически невыгоден, разорителен.
Двигателем многих майданных процессов были олигархи, и особо можно среди них отметить аграрное лобби, которое надеялось, что им распахнут европейские рынки сбыта продукции. А оказалось, что их тоже обманули.
Валентин Филиппов: Скажите, вот Захарченко с Харьковым поговорил, с Одессой говорит. Верите ли Вы в то, что ДНР сможет стать полноценным противовесом киевской хунте, и у Харькова, и Одессы появится альтернатива выбрать другой центр влияния, то есть, Донецк?
Константин Кеворкян: Ну, по сути, Донецк уже является альтернативой. И многое будет зависеть от того, насколько власти непризнанных республик будут компетентно проводить свою экономическую политику. Если они докажут делом, что жить под их руководством людям выгоднее, сытнее, теплее, то, конечно же, этот опыт достаточно быстро станет известен на Украине. И люди будут делать свои выводы.
Валентин Филиппов: Они думают, что мы в Крыму голодаем. Понимаете :-)
Константин Кеворкян: Всегда надо сохранять возможность для диалога. Когда у тебя на руках есть такие неубиенные козыри, как лучший и более высокий уровень жизни, тогда и диалог становится более заинтересованным.
Валентин Филиппов: То есть, мы их не танками задавим, эту хунту? Она сама умрет, а мы подберем все?
Константин Кеворкян: Многое зависит, собственно говоря, от киевского режима. Если это режим самоубийц, которые готовы броситься с шашкой наголо на донецкие укрепрайоны, а я не могу исключать такого, потому что они показали полную некомпетентность, идиотизм за эти два года, то в этом случае, конечно же, военное противостояние ускорит крах этого режима.
Если будет экономическое состязание, то это будет более долгий процесс. Но конечный его итог у меня не вызывает сомнений в обоих вариантах развития событий.
Валентин Филиппов: Новороссии быть.
Константин Кеворкян: Во всяком случае, нам будет точно жить в Украине, очищенной от нацистов, легче, чище и приятней.
Валентин Филиппов: Хорошо. Спасибо. Приятно было увидеться.
Константин Кеворкян: Счастливо.
источник