Заместитель командующего Республиканской гвардией ДНР Ставрос Багателия и командир интернациональной бригады «Пятнашка» Ахра Авидзба («Абхаз») в беседе с корреспондентами Федерального агентства новостей рассказали о своем пути на войну и обсудили сегодняшнее состояние дел в Донецкой народной республике.
Несмотря на греческое имя, грузинскую фамилию и абхазскую национальность, назвать Ставроса Багателия иностранцем язык не поворачивается. Из-за грузино-абхазской войны 1992-1993 годов он был вынужден покинуть историческую родину и «так сказать, застолбился в Донецке». «Вот уже более 15 лет я живу в Донецке и развиваюсь как абхазский наемник, чеченский террорист – как угодно меня можно называть», – смеется Ставрос. Он был здесь с самого начала событий на Майдане, затем отлучался в Китай для улаживания вопросов бизнеса и окончательно вернулся, чтобы посвятить себя борьбе за свободу своей второй родины.
«Для меня всегда знаковым было то, что я никогда мимо чужой беды не пройду. Я старался помогать всегда и всем, даже если у меня не было для этого ресурсов. А ведь это беда вселенского масштаба, на самом деле. Переломным можно считать момент, когда я начал осознанно понимать, что происходит на Украине», – рассказывает Ставрос, поигрывая ножом.
Ахра Авидзба на тот же вопрос о довоенных занятиях и побудительных причинах сначала лаконичен: «Родился, жил». Потом говорит о том, что занимался «всем по чуть-чуть»: родился и вырос в Сочи, закончил Российский университет дружбы народов (РУДН), занимался общественной деятельностью в абхазской диаспоре. Подобно многим своим землякам, увлекался вольной борьбой. Спорт привил ему идеи равенства и взаимопомощи.
Для него стало очевидным, чью сторону принять в украинском конфликте, когда он увидел трансляции с киевского Евромайдана. «Когда показывают кадры с верхних точек, ты видишь, что стоит толпа, а из толпы, как речка, протекает небольшая кучка людей… и они выскакивают перед «беркутовцами» и начинают их провоцировать», – делится впечатлениями «Абхаз». Наличие таких провокаторов и побудило его бороться с ними и теми силами, которые за ними стоят.
«Не хотел быть равнодушным. В жизни так получается, что сегодня здесь, завтра – там. Где-то надо помогать», – добавляет он.
Ахра рассказывает, что хотел приехать в Донбасс еще в прошлом марте, но тогдашние активисты еще сами не понимали, чего они хотят, да и нужных контактов у него на тот момент не было. Однако это не являлось для него серьезным препятствием – в отличие от волнений в Абхазии весной прошлого года. Впрочем, тот политический кризис носил, по сути, технический характер, не был инспирирован извне и не был направлен против России. Острая фаза длилась всего несколько дней и закончилась мирной сменой президента республики.
«Мы в пять дней с этим справились без всяких лишних реплик и стрельбы. Тихо, спокойно зашли в администрацию и попросили человека покинуть свой пост», – вспоминает Авидзба. По его мнению, в Абхазии народный сход действительно отражает волю народа, к которой именно по этой причине и прислушивается глава государства. На Украине же события были совершенно другими.
Багателия добавляет, что и в ДНР они стремятся внедрить такой принцип народовластия, но из-за разницы в менталитете быстрого результата ждать не приходится. Необходимо «чтобы люди начали понимать, что они – сила. Что их слово является главным».
Приводя в качестве сравнения известный митинг в Донецке 15 июня 2015 года, на котором люди призывали власть к более решительным действиям против украинской армии и более существенной помощи пострадавшим, Ставрос говорит, что действия митингующих могли бы быть несколько иными. «Я как человек, переживший войну, знаю, что для того, чтобы ты решил свою проблему, ты должен свою хрустальную попу поднять и начать что-то делать. Не ходить и тыкать бумажками, мол, вот это мой дом, вот его разбили, а конкретно, зная, что ты на своей земле находишься и что военные отстаивают точку зрения целого народа, взять и сделать самостоятельно», – считает ополченец. И только когда своих сил перестанет хватать, обратиться к правительству. Справедливости ради заметим, что все-таки часто оно так и происходит.
Говоря непосредственно о боевых действиях, братья по оружию, как и многие другие ополченцы, не могут выделить какой-то отдельный эпизод, который был для них самым страшным. Война сама по себе ужасна, и глупо это отрицать или бравировать своей безрассудной отвагой. Однако командиры все равно смотрят на это немного иначе, чем рядовые бойцы. «Страшно – когда ты не идешь, а отправляешь. Я помню, как мои ребята три часа лежали на открытом месте под обстрелом, и я понимал, что ничего сделать не могу. И это для меня было самое страшное», – говорит Ахра.
Корреспонденты ФАН попрощались с командирами ополчения и пожелали им скорейшей победы — и поменьше шальных пуль над головами.
Дмитрий Гапоненко, Олег Никитин