Когда сегодня в современной России возмущаются, что, мол, Европа ведёт себя высокомерно и во всём пытается поучать «варваров-медведей в ушанках и с балалайками», то при ближайшем рассмотрении выходит, что, увы, и Россия во многом виновата.
Главным образом потому, что она сама не хочет знать о своем влиянии на Европу. Особенно на ее культуру, где, собственно, через литературу, науку, живопись, кино и куется представление о тех или иных странах. Даже не так – современная элита (не смеясь, назовем это так) России знает, но рассказывает об этом своим гражданам мало. Может быть, потому, что сами эти «росэлитарии» проигрывают своим аналогам в Европе во всем, кроме, может быть, наворованного богатства. И особенно «влетают» аналогам российского происхождения, которых в Европе очень много и которые весьма серьезно повлияли на культурный и духовный облик «старушки».
Даже трудно сказать, почему так сложилось. Может, потому, что сегодняшняя политэкономическая и культурная элита России – это потомки тех, кто после Октябрьской Революции 1917 года и последующей многолетней гражданской войны изгнал из страны сотни тысяч представителей прежних правящих классов, в основном задающих тон и в культуре, и в духовности. Может, потому, что нынешним даже не стыдно перед потомками «бывших», а они просто понимают, что все равно не дотягивают до уровня и современников, и особенно предшественников. Глубины, основательности и опоры на традиции не хватает. Потому что, как гласит смешная притча, дипломов в роду должно быть восемь, но не у одного нынешнего счастливчика перед ним, а у восьми его предков вглубь, от отца, деда и прадеды. Именно так и появляется потомственная, если хотите, родовитая и традиционная культурность и образованность. Как неотъемлемая часть генотипа, а не продукт покупки или насильственного социального выравнивания. Как говорится, костюмчик от Бриони купить можно, но если некому с детства подсказать, а сам не научен следить за цветовой гаммой и фактурой ткани, то привычные «семейки» в полосочку и до колена все равно проступают. И грудь во время званого обеда может неожиданно вывалиться из моднячего декольте прямо в устрицы или во французский супчик-пюре. И могучие бриллианты из дорогущего аляповато-нарочитого колье не спасут от конфуза. Бывает, сам видел нечто подобное.
Это сейчас в среде постсоветских «селебрити» модно равняться на Запад и во всем себя «чистить под него», выискивая там корни или, в лучшем случае, покупая там же дорогую и модную недвижимость. Но что делать с тем, что у 90-95% нынешних «элитариев» прадедушки и прабабушки, а то и дедушки с бабушками – всего лишь рабоче-крестьянская интеллигенция, названная «народной» и выделенная в особую прослойку, равную в правах с рабочим классом и колхозным крестьянством, только в Конституции СССР 1936 года. То есть почти через 20 лет после революции. И то только потому, что гениальному семинаристу-недоучке Иосифу Сталину в его стремлении индустриализировать и заново окультурить страну по-новому понадобились свои инженеры, техники, писатели и художники всех мастей. Он их и «сотворил» за считанные годы.
То, что говорю, — это не социальная евгеника (наука о выведении «правильного» человека), а всего лишь констатация факта. Народы СССР выдвинули из своих рядов выдающихся деятелей науки, техники, культуры и духовности. И те, как в считанные годы возродили и построили на месте разваленной их отцами Российской империи могучее и передовое во всех смыслах государство – СССР, так и в 1991 году угробили его, дешево купившись на посулы и подачки всего и сразу. Что тут можно было поделать. Генеалогия, однако: так их предки хотели всего барского много и сразу. И потому подчистую грабили имения своих бывших господ, а сами здания сжигали дотла. Вместо того, чтобы там образовать, например, школы…
Почти 30 лет назад сыграло свою роль то, что из поколения в поколение не передавалось «сердце – женщине, душу – Богу, жизнь – Отечеству, а честь – никому». Нет, советским людям как бы твердили, что у них своя – «советская» — гордость. Но гордость и честь – это, согласитесь, не совсем одно и то же.
Потому за время СССР тоже выискивали по миру русских и рассказывали о них, если те были коммунистами и боролись за счастье народное или хотя бы с немецким нацизмом во время Второй мировой войны. Некоторых из бывших «за заслуги перед трудовым народом» даже пригласили вернуться в СССР, чтобы там половину из них сгноить в концлагерях.
Но в Европе оставались сотни тысяч русских и их потомков, которые хотели не бороться, а просто жить, работать и творить в новых отечествах, иногда забывая, иногда вспоминая об Отечестве старом. О России.
Как-то, более лет 20 назад, я делал кино о князе Сергее Оболенском, председателе Союза русских дворян Франции до 2007 года. Так о себе он говорил, что очень гордится тем, что Оболенские – Рюриковичи и «это не род, а народ», что один из его предков принимал участие в Куликовской битве, что сам он воевал с фашизмом и в плену сидел в одном концлагере с советскими военнопленными, которых он всех называл «русскими», а племянник Андрей уже при президенте Борисе Ельцине восстанавливал порушенный Сталиным и его «воинственными безбожниками» Храм Христа Спасителя в Москве. «И я надеюсь, что, может быть, мои не дети, а внуки или правнуки все же вернутся в Россию», — грустно и как-то душевно сказал он на прощание. Он умер в возрасте 95 лет в 2013-м, но во Франции тогда оставались шестеро детей и тринадцать внуков. И как они вернутся в современную Россию? Как их там примут нынешние, смешно сказать, «элитарии»? Вот то-то же. Значит, вряд ли вернутся.
Об этом, собственно, и речь. Это не просто сиюминутная проблема несочетаемости несочетаемого. Это вечная проблема исторической преемственности и духовных корней, без которых в современном бурном и быстром мире очень легко стать перекати-полем.
Но иногда они приезжают в Россию. Чтобы получить от нее награду или даже гражданство за популяризацию всего русского в той же Европе. Как, например, в 2003 году стала гражданкой России Маша Мериль. Очень известная и популярная французская актриса, в многом определявшая облик французского кино и даже музыки. Она была многолетней возлюбленной и музой французского музыкального гения Мишеля Леграна. Да-да, того самого композитора, чья незабываемая мелодия из «Шербурских зонтиков» вписана в сердца и души землян навсегда. Маша и Мишель познакомились и полюбили друг друга в 1964 году на кинофестивале в Бразилии.
Но тогда расстались на много лет, и, только взаимно овдовев, поженились лишь в 2014 году, когда ему было 82 года. А ей — 74. Для того, чтобы жениться на ней, он принял православие. «Мы мечтали о свадьбе в русском стиле, хотели, чтобы была русская музыка. Пел хор. Мы с Мишелем всегда чувствительно относились к великим русским композиторам – Чайковскому, Мусоргскому. Так что и эта наша мечта сбылась. Мы разослали приглашения всем нашим родственникам. Это был красивый и счастливый день, нас окружали родные лица, друзья». А свадебном приглашении было так и написано – «Маша–Миша», — вспоминала Маша. А потом сказала, как обозначила жизненное кредо: «Матрица у меня русская, а выучка французская».
В сентябре сего года ей исполнилось 80 лет, и свой день рождения она встретила уже без Мишеля, умершего в январе прошлого года. Но это ничего не меняет. Она и есть русская. Более того – является княжной Марией-Магдалиной Гагариной, из княжеского рода Гагариных, потомков Рюрика. Родоначальник – князь Стародубский Иван, сын великого князя Владимирского Всеволода «Больше Гнездо» и внук Юрия Долгорукого, основавшего Москву.
Есть в ее жизни еще один «русский след». В 1967 году она ждала ребенка от «нашего» Андрона Кончаловского. Да-да нынешнего соискателя американского «Оскара» за фильм «Дорогие товарищи», а тогда просто успешного и гениального советского плейбоя. Маша о нем вспоминает: «Он начал меня кружить, кружить. Я превратилась в вариацию страсти. Я, быть может, нашла объяснение своего отличия от других. Я была Русской, и только русский был способен разбудить мою истинную сущность… Андрон – человек великолепный, я его очень люблю, он снял замечательное кино, но он проходимец, шарлатан! Я бежала от него. Это человек, с которым невозможно создать что бы то ни было! Он сам говорит: «Если я люблю одну женщину, это совсем не значит, что я не могу влюбиться в другую женщину». Это татар! Это монгол! Надо перенестись в ту эпоху. Россия Брежнева... Андрон задыхался. Даже привилегированным людям, как Михалковы-Кончаловские, приходилось несладко. Я думаю, Андрон мечтал жениться на иностранке, чтобы получить заграничный паспорт. Что он и сделал впоследствии со своей следующей женой, француженкой. Во всем этом читалось что-то не очень чистое... ...Это тот тип мужчины, с которым женщина не может жить. Он разрушил жизни всех женщин, которых знал! И детей наплодил повсюду! У него теперь еще и новые дети, с новой женой! Я уже тогда увидела, что это человек, который думает только о своей выгоде, только о себе самом. С французом я могу спать спокойно, я его понимаю, я знаю, что он хочет в жизни, я могу рассчитывать на него. И если он меня бросит, то предупредит, что бросает. Тогда как русский даже забудет мне об этом сказать».
Она тоже не сказала Кончаловскому, что беременна от него. «Он не знал об этом, я ему тогда ничего не сказала. И я думаю, что это из-за истории с Андроном у меня потом не было детей. В то время я была настолько наивна и молода, что сделала аборт слишком поздно. На сроке более трех месяцев. Не то важно, что именно от него я делала аборт. История Андрона для меня – это история открытия России. Русские мужчины невозможны для жизни, но очень соблазнительны. Андрон – один из самых соблазнительных мужчин, что я встречала в своей жизни», — откровенничала Маша в России.
Вот такая вот историческая закавыка. Но, повторяю, разве это что-то меняет? Потом Маша вышла за итальянского продюсера Джана Витторио Балди, усыновила его отпрыска Гвидо, жила в Риме, снималась и в итальянском кино, но никогда не забывала о России. А в России – о ней.
Еще больше в жизнь Франции и на экране, и в повседневности была вписана еще одна французская актриса Анна Вяземски. Тоже – русского происхождения и тоже княжна из рода князей Вяземских, происходивших от князя Ростислава Смоленского, внука самого киевского князя Владимира Мономаха. Это ее прапрадеду по материнской линии, графу Воронцову-Дашкову принадлежал знаменитый Воронцовский дворец в крымской Алупке. Но она – еще и неотъемлемая часть французского народа. Ее мать – Клер Мориак была дочерью Франсуа Мориака, лауреата Нобелевской премии в области литературы 1952 года «за глубокое духовное прозрение и художественную силу, с которой он в своих романах отразил драму человеческой жизни». Кроме того, многие и сегодня уверены, что это именно Мориак предложил в 1970 году дать Нобелевскую премию Александру Солженицыну, последнему нобелиату от литературы из России (Иосиф Бродский в 1987 году был уже гражданином США).
И сама Анна – с 1967 по 1979 года была музой и женой знаменитого французского кинорежиссера Жана-Люка Годара, одного из основоположников «французской новой волны» в кино, которого считали едва ли не самым революционным. Он, бросая вызов традиционному Голливуду и всему прежнему французскому кино, так писал о своей роли: «Мы ворвались в кино, как пещерные люди в Версаль Людовика XV».
Анна умерла 5 октября 2017 года в возрасте 71 года. Но в истории Франции и России она остается она не только актрисой, которая, кроме мужа Годара, снималась практически у всех классиков французского и мирового кино своего времени — Робера Брессона, Пьера Паоло Пазолини, Марко Феррери, Андре Тешине, Филиппа Гарреля и т. д. Она известна еще и как общественный деятель, писатель и режиссер-документалист.
Через год после замужества за революционером кино Годаром в 1968 году она в его фильме «Китаянка» зачитала листовку-призыв к протесту, написанную известным тогда студенческим революционером-анархистом Даниэлем Кон-Бендитом. Фактически это обнародование листовки и привело к началу студенческих же волнений в Нантере, городе-пригороде Парижа. И стало причиной всеобщей забастовки, ставшей самой крупной забастовкой в истории рабочих движений Франции. А также общего кризиса французского общества, который тогдашний президент Франции Шарль де Голль назвал «кризисом цивилизации», отправившим его, героя и освободителя Франции от нацистов, в отставку. А сама Анна российскому журналисту Кириллу Разлогову через 33 года сказала: «Когда я снималась в «Китаянке», у меня было совершенно романтическое представление о коммунизме. Я думала, что коммунизм — это поистине прекрасно. Это теперь мы понимаем, как все происходило на самом деле, но полагаю, я должна была пройти через эти убеждения».
Затем, разведясь с Годаром, Анна постепенно оставила кино и экран. И занялась писательством. И весьма успешно. Только ее роман «Горстка людей», основанный якобы на дневнике прадеда автора — вымышленного князя Владимира Белогородского, убитого в августе 1917 года, завоевал Гонкуровскую премию лицеистов, Большую премию Французской академии за роман, премию Ренодо для лицеистов и Большую премию для героини Madame Figaro за лучший роман. И в 2001 году был переведен на русский язык.
Один из прообразов главного героя этого романа – князь Борис Вяземский, русский историк и фенолог. В 1917 году его действительно растерзали солдаты-дезертиры и бунтующие крестьяне. Тогдашняя газета «Тамбовский земский вестник» сообщала 26 августа 1917 года: «…Арестовавшая кн. Б. Л. Вяземского толпа поставила условием освобождения его из-под ареста немедленное отправление на фронт. Князь согласился на это условие и под конвоем был отправлен толпой на станцию Грязи для дальнейшего следования в действующую армию. В это время через Грязи шел поезд с войсковым эшелоном. Эшелон задержался в Грязях и, узнав о происшествии с кн. Вяземским, начал тут же издеваться над ним и после жестокого истязания князь был убит озверевшей толпой. Далее в телеграммах сообщалось, что богатейшее, одно из культурнейших имений в России — Лотаревское имение кн. Вяземского разгромлено совершенно». Чуть позже полиция установила, что «толпа солдат, оттеснив патруль, ворвалась в комнату, где находился Вяземский, вывела его оттуда и стала бить его. Затем Вяземский был выброшен через перила на перрон, где избиение продолжалось и где впоследствии он был найден мертвым». Такая вот получалась революция.
Вот в 2001 году Анна, внучатая племянница того растерзанного князя, в России и рассказала, что своим романом хотела бы напомнить о жизни и трагедии и страны, и ее народа, и своей семьи: «Я начала интересоваться русской историей совсем недавно, всего лет восемь-девять назад вовремя моего первого путешествия в Россию. Мне кажется, что я всю свою жизнь откладывала попытку понять и осознать, что же произошло в России и что это происшедшее значило для моей семьи. Я не пытаюсь оправдываться, но у меня есть одна действительно весомая причина, по которой я только сейчас открыла для себя правду: мои родители, умершие очень рано, были по природе своей молчаливыми и сдержанными людьми и ничего мне не рассказывали. Я узнала правду, расследуя историю моей семьи».
И россияне тоже узнали. Все! И те кто выбился в современную «элиту» и селебрити, и те, кто рожей не вышел и только ждет свой социальный лифт. Или хотя бы повод опять революционно погарцевать по стране и «снова «пограбить награбленное». Вот поэтому, как мне кажется, и надо, всматриваясь в экран, тщательнее вглядываться не только в целлулоид или цифру, но и в тех, кто на них. Что и — главное – кто там, как в зеркале, показывает нашу жизнь. И не обижаться на Европу, пока и в самой России все не слава Богу. Их не переделаешь, а вот сами мы еще можем…
источник