В романе-эпопее Евгения Шишкина «Правда и блаженство» описан характерный эпизод, когда вернувшиеся домой после войны фронтовики обсуждают план, как бы «намять бока» «тыловому отсидчику» Сеньке, которого заподозрили в том, что он, пользуясь отсутствием мужей, соблазнял их жён. Подобных случаев в послевоенные годы действительно было немало, и далеко не всегда уклонисты от армии оставались в живых.
Люди в гимнастёрках
Уже в 1945 году в Советский Союз вернулись больше 3 миллионов демобилизованных ветеранов войны. Пройдя через неимоверные трудности, невзгоды и лишения, по возвращении домой эти мужчины были уже не теми, что раньше.
«Послевоенное общество всегда и неизбежно отравлено войной, и главный симптом этой болезни – привычка к насилию – в разной степени сказывается во всех сферах общественной жизни и, как правило, довольно длительное время», - пишет исследователь Елена Сенявская.
Советская действительность, требовавшая безусловного подчинения, с её адскими бытовыми условиями и каторжным трудом по восстановлению разрушенного хозяйства лишь усугубила посттравматический синдром. Данное изменение психики, наблюдающееся у многих людей, прошедших войну, порой провоцирует немотивированную агрессию даже в отношении близких людей, не говоря уже о посторонних.
Защитники Родины чувствовали себя обиженными и за то, что у них забирали немногие выплаты, полагавшиеся за боевые медали. Побывав в Европе, красноармейцы могли видеть, насколько уровень жизни в СССР отличается от западного в худшую сторону. Неудивительно, что разочарованные в жизни фронтовики оказались причастны к послевоенной вспышке насилия.
Сведение счётов
Обострённое чувство социальной справедливости заставляло вернувшихся с войны искать врагов рядом с собой, и в первую очередь среди неслуживших.
По подсчётам экспертов, в стране насчитывалось до 2,5 миллионов уклонистов от армии. Еще больше было тех, кто получил «бронь». В Москве таких насчитывалось около половины от лиц призывного возраста.
Для фронтовиков наличие профессии, позволяющей избежать отправки на фронт, психологически не было оправданием, особенно если речь шла о специалистах, не занятых физическим трудом. Что уж говорить про отношение к мужчинам, «откосившим» путём членовредительства или за взятку врачам или руководителям предприятий.
За годы войны уклонисты почувствовали себя «хозяевами жизни», особенно это касалось отношений с женским полом. Вопрос об этом мучил солдат ещё на войне. По словам историка Елены Синявской «фронтовая мораль» строго осуждала неверных жён, которые изменяли фронтовикам с «тыловыми крысами».
Вполне вероятно, что участившиеся расправы над неслужившими, квалифицировавшиеся следствием как бытовые конфликты, сыграли свою роль в послевоенном разгуле криминала.
О том, что первые годы после Победы были крайне неспокойными, можно судить по возросшему количеству убийств. Сказывалось наличие оружия на руках у населения. В 1946 году в Советском Союзе было убито 10 тысяч человек – на 3 тысячи больше, чем в 1945 году.
Отметим, что если «тыловая крыса» занимала высокую должность, то даже простой словесный конфликт с ней мог обернуться для вчерашнего красноармейца отправкой в ГУЛАГ. Такие действия нередко квалифицировались по 58-й статье УК как «антисоветские высказывания».
Война после войны
Существовал и противоположный аспект послевоенного противостояния фронтовиков и уклонистов. Дело в том, что последние нередко примыкали к дезертирам и сколачивали банды, терроризировавшие население. Особенно сильно эта проблема ощущалась в западных регионах страны, где бесчинствовали «бандеровцы» и «лесные братья», а также в горных районах Северного Кавказа. В целом на Украине и в Прибалтике, согласно статистике 1940-х годов, совершалось 60% преступлений в СССР.
К борьбе с бандитами, начатой ещё в последние годы войны, после демобилизации подключились сотрудники НКВД, бывшие на фронте. Впрочем, это противостояние во многом расценивалось его участниками не как расправа с «неслужившими», а как продолжение войны с пособниками фашистов.
Тимур Сагдиев