«Вооружим зэков, захватим Урал». Как провалилась операция разведки Рейха

Ход войны в случае успеха нацистов мог пойти по совсем другому сценарию. Планы Гитлера сорвал один-единственный человек – младший лейтенант Доронин.

В ночь с 5 на 6 июня 1943 года близ советского города Печора появились в небе два немецких транспортных самолёта «Кондор». Снизившись, они начали кружить над лесной поляной. Люди в форме НКВД принялись выбрасывать из открытых люков запаянные металлические цилиндры (всего 22 штуки) – с консервами, водой, рацией, боеприпасами: «блоки» бесшумно опускались вниз на парашютах. Так началась специальная операция германского разведцентра «Цеппелин»: задумки у нацистов были самые широкие. По «программе минимум» 12 советских военнопленных, окончивших диверсионную школу в оккупированной Риге, должны были взорвать важнейшую магистраль, обеспечивающую перевозку на фронт угля из шахт Воркуты. По «программе максимум» – подготовить платформу для выброски нескольких тысяч (!) немецких парашютистов, дабы те через советский тыл внезапно прорвались на Урал. Также, предполагалось освободить заключённых из нескольких воркутинских лагерей ГУЛАГа, и поднять их на восстание, предоставив оружие. Вооружение группы было значительным – 12 автоматов, 12 пистолетов «парабеллум», 48 «наганов», ручной пулемёт, миномёт, 10 000 патронов, 300 кг взрывчатки, магнитные мины. Запасы еды были рассчитаны на месяц, в обеспечение входили аптечки, накомарники и плащ-палатки. По сути, настоящая мини-армия профессиональных убийц, способная оказать сопротивление целому батальону.




Решили прикончить Льва

Однако, практически сразу всё пошло не так. Уже в диверсионной школе один из «боевиков» – уроженец Коми АССР, младший лейтенант РККА Александр Доронин (взятый в плен немцами в феврале 43-го) начал «разлагать» участников группы, предлагая сразу после выброски с парашютами пойти и сдаться представителям советской власти. Удивительно, но в самый короткий срок он получил согласие всех (!) диверсантов. Подавляющее большинство наших военнопленных работали на немцев под угрозой смерти. Каждый сделал это, дабы вырваться из концлагерей СС, где люди тысячами умирали от голода и содержались в жутких условиях. Ни о какой верности фюреру они и не помышляли. Единственным человеком, сохранявшим преданность своим хозяевам из «Цеппелина», был командир группы – бывший колчаковский поручик Лев Николаев, служивший гитлеровцам верой и правдой. Поэтому диверсанты решили его убить.

Условный знак для смерти

Парашютистов у Печоры сбросили двумя разными группами, они встретились в условленном месте лишь на следующий день. Собрались для ужина, разожгли костёр, разложили еду. После этого Доронин сделал условный знак другому участнику заговора – Одинцову. Тот выстрелил в главу отряда – офицера вермахта Льва Николаева, но лишь ранил его в плечо. Николаев с криком выхватил из кобуры пистолет, и тут же упал: денщик-татарин Ахнами Расулев, находившийся сзади, прошил своего начальника очередью из автомата. После расправы встал вопрос – как найти советские воинские части или отделение НКВД, чтобы сдаться в полном составе? Кругом же лес. Оставив товарищей ждать, Доронин и Одинцов отправились на поиски какого-нибудь населённого пункта. Проблуждав приличное время, оба набрели на совхозную ферму «Развилки», где сообщили местным жителям – они являются немецкими диверсантами, и хотели бы сдаться своим. Руководство местных стрелков ВОХР (военизированной охраны) сперва подозрительным гостям из чащи не поверило – Одинцов остался в заложниках, а с Дорониным отправился отряд вооружённых людей: принимать капитуляцию отряда.



Ждали новых диверсантов

Увы, всё прошло не так гладко, как планировалось. Часовой Куликов, завидев приближение сотрудников ВОХР, дал уговорённый сигнал – выстрелил в воздух, чтобы собрать на поляне всех диверсантов. Испугавшиеся «вохровцы» подумали, что огонь ведётся по ним – один из бойцов, вскинув винтовку, смертельно ранил Куликова. И Доронин, и командир ВОХР - политрук Лазарев, хором закричали: «Прекратите огонь! Всё в порядке, здесь свои!». Далее, экс-военнопленные показали тело начальника группы Николаева, и сложили оружие. Руководство НКВД Коми АССР после сдачи диверсантов в плен испытало одновременно экстаз и панику. Захват группы подготовленного немцами спецназа, безусловно, являлся исключительной удачей и потрясающим везением – люди сами пришли, и сами сдались. Чувство паники возникало после, на осмыслении факта – что могло произойти, повернись всё иначе. Находясь глубоко в тылу, «энкаведешники» обленились, расслабились, и не ожидали, что тут выбросят на парашютах отряд профессионалов. Не сдайся группа добровольно, последствия могли быть чудовищными. Несколько районов (включая Кожвинский) усилили частями НКВД, объявили особое положение – ждали, что немцы зашлют ещё диверсантов. Но этого не случилось.

Стащили деньги, часы, шоколад

Советское командование задумало ввести гитлеровцев в заблуждение, и провести «радиоигру» с разведцентром «Цеппелин». Немцам сообщили: железная дорога взорвана, всё готово к восстанию, требуется лишь срочно сбросить подкрепление в виде частей вермахта. Однако, «Цеппелин» запросил пятикилометровую карту территории, принадлежавшую диверсионной группе. И оказалось, что карта… исчезла. «Вохровцы»-тыловики, забрав ценный груз диверсантов, банально «раздербанили» его между собой – распихав по карманам добычу: 21 000 рублей наличными, авторучки, шоколад, сигареты, наручные часы. Карту, наверное, просто выбросили. Управление НКВД Сыктывкара срочно потребовало от ВОХР вернуть вещи, но не тут-то было: из всего имущества смогли лишь отыскать три банки лимонной кислоты, и два (!) носовых платка. Остальное бесследно исчезло. «Радиоигра» провалилась, поскольку в «Цеппелине» поняли – группа либо погибла, либо захвачена. Вариант добровольного перехода тщательно подготовленных диверсантов к противнику в полном составе немцы не рассматривали.

Никто из выпускников школы Абвера, сдавшихся НКВД, не понёс в СССР наказания. Младший лейтенант Александр Доронин, благодаря которому развалился план о прорыве вермахта на Урал, вернулся в действующую армию: в 1944 году по причине заболевания туберкулёзом он был вынужден оставить фронт. Его соратник Одинцов служил в РККА радистом до 1946 года, затем уехал к себе в Ивановскую область. Остальные участники диверсионной группы после войны также вернулись по домам.

Главное в этой истории – то, что прекрасно спланированная лучшими умами разведки рейха операция, призванная повернуть ход войны внезапным ударом в советский тыл, развалилась по следующей причине: набранные в школу разведки пленные ждали лишь шанса вернуться на фронт, чтобы стрелять в своих немецких мучителей. В Берлине этого учесть не смогли.

источник