21 декабря открытые слушания утвержденной президентом Абхазии Асланом Бжания «Концепции внешней политики» прошли очень бурно и жарко — эмоции зашкаливали, местами переходя в крик. Основная причина пикировок кроется в пункте «О перспективах урегулирования грузино-абхазского конфликта».
Желание президента дать новый импульс зашедшему в тупик процессу урегулирования грузино-абхазских отношений выражено весьма осторожно. А вот реакция оппозиции экстраординарна. Ее представители заявили, никакие переговоры с Грузией невозможны до тех пор, пока она не признает независимость Абхазии. В словах о «возможных дополнительных форматах переговоров» некоторые увидели прямую угрозу «Женевским дискуссиям».
Лидеры абхазской оппозиции обвинили президента в поспешной утверждении концепции без проведения всенародного обсуждения. По их мнению, документ необходимо опровергнуть и утвердить заново с учетом всех замечаний.
Несмотря на такой ажиотаж, президент вряд ли изменит решение и отзовет концепцию. В менталитете абхазского общества такая гибкость не будет оценена как согласие с доводами оппонентов. Ее сочтут уступкой, сделанной исключительно под давлением.
Тем не менее президент все же в дальнейших своих действиях будет крайне осторожным в отношении «грузинской» темы. Накопившихся с годами внутренних проблем так много, что любой абхазский президент заведомо лишен гарантий досидеть в своем кресле полностью отведенный ему законом срок. Отягощать и без того взрывоопасную ситуацию переформатированием переговорного процесса с Грузией Аслан Бжания не станет.
Тут есть и другая проблема. С января 2020 года с вступлением в должность президента Абхазии Аслана Бжания, в той или иной форме поступали заявления о готовности вести прямые переговоры с Грузией. Но они так и не были адекватно восприняты в Тбилиси. С грузинской стороны тема «урегулирования конфликта» давно стала одним из элементов внутриполитической борьбы. Вроде бы никого из грузинских политиков не устраивает контекст, сложившийся после войны 2008 года. Но никто и не пробует напрямую поговорить об этом с абхазами.
И в Тбилиси, и в Сухуме многие считают, грузино-абхазского конфликта нет — но вкладывают в это разный смысл. Для Грузии его в принципе не существует. Михаил Саакашвили назвал «российской оккупацией» свою неудачу в войне с Южной Осетией, которая вылилась в признание Россией государственности Абхазии и Южной Осетии. Эту позицию он подтвердил соответствующим законом. И решил, с абхазами и осетинами уже разговаривать не надо, а источником всех проблем является Россия. К тому же, позиция для «внутреннего пользования» оказалась выигрышной. С такой формулировкой согласилась практически вся грузинская элита.
В короткие сроки новый взгляд на вооруженные конфликты наполнили отредактированным историческим содержанием. И теперь получается, никакой грузино-абхазской войны вообще не было, как не было и грузино-абхазского конфликта. Все, что происходило в Абхазии в 1992-1993 годах — это была война с Россией.
В 2012 году Саакашвили сменил Бидзина Иванишвили. Он слегка попытался вернуться к начальному восприятию событий, но столкнулся с серьезным сопротивлением, в том числе и среди своих сторонников. Иванишвили, видимо, понял, спор того не стоит, и занял позицию: с абхазами говорить не стоит, ибо они «не при делах». Говорить нужно с Россией и требовать невозможное – пусть она отменит признание и выведет с «оккупированных территорий» свои военные базы. А что там думают абхазы и осетины – уже неважно.
В Абхазии тоже многое изменилось в подходах. Идея «пусть нас Грузия признает, а потом будем говорить» теперь превалирует в сознании большинства населения. Она стала почти догмой. Часть элиты и вовсе считает: грузино-абхазский конфликт полностью решен после 26 августа 2008 года, когда Россия признала абхазскую государственность.
В общем, в Тбилиси полагают: у них нет и никогда не было конфликта с абхазами. Руководство Абхазии: был конфликт с грузинами, но теперь благодаря России разрешен. Однако при всем при этом за стол переговоров ни грузинские, ни абхазские политики садиться не желают. Так им, по всей видимости, спокойнее.