Увидел по центральному каналу, как награждают мэра небольшого российского алтайского городка за его безупречную чистоту. Награда вроде так и называется «Самый чистый город». Приятно, что за это звание борются уже сотни наших полисов. Надеюсь, что любимый либеральный фейк про «немытую Россию», с которой эти господа все никак не распрощаются, все же будет зачищен. Размашисто выметен коммунальными службами из общественного сознания вместе с другим подобным мусором.
Поэтому тщательно присматриваюсь, осматриваюсь по сторонам на всех городских улицах, куда бы судьба и дела ни заносили. Конечно чище стало в стране. Значительно чище. Помню «святые девяностые» с щербатыми улицами, наполненными смрадом, переполненные мусорки, разбитые фонари, стихийные базары вместо стадионов, трущобы из ларьков... Странно, что выжили на этих свалках. Демократы помойки...
И как глоток свежего воздуха тогда была прогулка по чужому городу после конференции где-нибудь в Вене или Штутгарте. Сейчас же, возвращаясь, например из Берлина, заваленного огрызками шаурмы, обертками от мороженого, надкушенными сосисками, строительным хламом, я испытываю подобные чувства. Только наоборот. Здравствуй, умытая Россия! И это не стеб.
Вот только глубина понятия «чистота» меня еще не устраивает. Это ведь не только о стерильности тротуаров, сайдинге фасадов, реновации хрущевок и сносе «малых архитектурных форм». Чистоту как просто отсутствие грязи понимают, наверное, только дворники. Но у них своя мудрость. Помните, «Поцелуй, по мнению дворика, это ключ от верхнего этажа, которым открывают и нижний»? А вот для поэта поцелуй ― это нечто совсем другое: не прагматичное, а романтичное. Так и здесь. Не стоит всё понимать буквально. Это я говорю даже не как философ, а как бывший курсант.
Когда-то в летнем военном лагере хороший урок в этом плане дал наш комендант майор Рогатюк. Моему стеснительному другу Андрею мы за сутки до убытия подарили на день рождения целую обувную коробку гон… контрацептивов. Он жил с матерью и, во избежание ненужных расспросов, захватил объемную упаковку с собой. Она и заняла аккурат половину его курсантской тумбочки.
В первую же ночь была стихийная проверка подвыпившим майором бытового порядка нашей роты. Он выворачивал тумбочки ― считал бритвы, зубные щётки, подворотнички... У Андрея оказались только гон... Понимаете. Бывалый вояка минут пять беззвучно шевелил губами. Потом построил под луной роту и сказал бессмертные слова: «Курсанты, когда я вам обещал, что вы у меня нае...сь в лагерях, кое-кто понял это слишком буквально». С тех пор я и пытаюсь не всё понимать буквально.
А вот мэры, участвующие в движе за чистоту, в основном все поняли буквально. Слишком буквально. Как те же дворники. Хотя даже в мировой литературе были сильные подсказки. Например, у старины Хэма. Я, откровенно говоря, невысоко ценю его литературный дар. Графомания ковбоя или пляжного спасателя. Хотя все писатели имеют право на жизнь. И есть у него парочка коротких шедевров. Первый, когда он на пари написал драматический рассказ из шести слов. «Продаются детские ботиночки, неношеные». (На английском языке именно шесть слов.) Я даже попробовал бросить ему вызов и написал политическую трагедию. «Продается депутатский значок, неношеный». Признаю, у него получилась шедевральнее. Видимо, политика и трагедия несовместимы. Но сейчас не об этом. Есть у Хемингуэя еще один малоцитируемый, но действительно гениальный рассказ. «Там, где чисто и светло» называется. Помните? Старый неудачник, несостоявшийся самоубийца каждый вечер сидит допоздна в маленьком ночном кафе. Там его не посещают дурные мысли. Там чисто и светло...
Так вот, в том кафе наверняка чисто не только «по-дворницки», то есть буквально. Хотя и это там есть: сверкающий кафель умывальника, отполированный винтажный паркет, безупречной прозрачности бокалы...
Но все же там больше чистоты в поэтическом смысле ― опрятна сама атмосфера. Тихая музыка, понимающий взгляд официанта, застывшее спокойствие и умиротворение. Наша душа, сознание всегда засорены тревогами и опасениями. Инстинкты бдительно контролируют каждый темный угол. Напряженные мышцы готовы к угрозам... И вдруг ― расслабьтесь ― всё чисто и светло.
Помните, из Гумилева? «В ночном кафе мы молча пили кьянти, когда зашел, спросивши шерри-бренди, высокий и седеющий эфенди...» Это и есть критерий такой чистоты. Ее коннотация. Когда ваш ночной глоток ни при каких обстоятельствах не нарушат ни зигующие «активисты» с битами как в Киеве, ни обдолбанные «партизаны» с тротиловыми шашками как в Могадишо, ни черные рэперы с калашами как в Сиэтле. Разве что седеющий эфенди.
К чему я все это? Да к тому, что сейчас неожиданно у всей России появился шанс стать страной, где «чисто и светло». Почему? Тема отдельного разговора, но шанс такой есть. И не только в дворницком, но и поэтическом понимании. Не упустить бы только его.
Р. Дервиш