Многие удивлялись официальным цифрам Минобороны, когда речь идет об озвучивании потерь противника. Офицер-артиллерист Виталий рассказал, откуда они берутся.
Когда в сводке мы читаем "уничтожено столько-то солдат противника", нужно понимать, что никто не бегал по "передку" и не пересчитывал тела погибших. Подсчет ведется по специальному нормативу.
Например, если наш дрон "обнулил" артиллерийское орудие и при нём был расчёт, это значит, что потери составляют четыре человека. Как минимум один убит – остальные ранены. Об этом говорит статистика. И даже если на сегодняшний день актуальное число будет отличаться – либо в сторону уменьшения потерь, либо в сторону увеличения, – то в целом среднее арифметическое получим близкое к истине.
Впрочем, Виталий считает, что докладам Минобороны о потерях лучше не доверять. На любой войне в любой армии мира свои потери, естественно, будут занижаться, а потери противника – завышаться.
Офицер пересказал диалог командира с артиллеристом по этому поводу:
— Вы попали в них?
— Нет, снаряды легли в 100 метрах левее.
— А чего они тогда перестали отвечать?
— Не знаем.
— Ладно, тогда напишем "орудие повреждено". А раз оно повреждено, то напишем ещё двух "трёхсотых".
Это при том, что противники могли попросту сбежать и бросить свое орудие, рассудив, что если первый снаряд разорвался в сотне метров, то второй однозначно накроет. С другой стороны, орудие могло выйти из строя. Например, осколком разбило прицел. Впрочем, важно, что орудие противника замолкло и перестало бить по нашим.
– Виталий, часто приходится смекалку проявлять?
– Часто. Но хорошо запомнился один случай. Противник узнал, где находятся замаскированные блиндажи наших десантников, и начал их уничтожать артиллерией. Десантники запросили помощь контрбатарейщиков, но те в ответ развели руками: САУ застряла, не едет. А между тем в блиндажах уже начали рушиться перекрытия, пошли "трёхсотые".
Подходящей к позиции самоходке оставалось пройти ещё 7 км. Но командир увидел, что через 3 км будет прогал в лесу, и приказал остановиться там и открыть беглый огонь, не дожидаясь по рации поправок в стрельбе. Потому что для нас в тот момент главное было не поразить орудия, а просто их заткнуть. И это сработало. Десантников мы спасли. Потом они благодарили, сказали, что тогда уже попрощались с жизнью.
– Вопрос волнующий всех: до победы далеко?
– Украинцы выдохлись – это очень заметно, если года полтора назад наши артиллеристы и противника работали наравне, то теперь на десять русских выстрелов всего один прилетает в ответ. Причем на орудие тут же начинается охота, ведь за подбитую технику врага платятся хорошие премии.
– Но атаковать они не перестают…
– Видно, что и людей у них стало меньше. Раньше они контролировали многочисленные острова в дельте Днепра, но больше не контролируют. Спал накат, нет уже прежнего остервенения, когда Днепр был усеян телами и железом, а они всё лезли и лезли. Мы раньше задавались вопросом: да сколько же можно? Прикидывали их мобилизационный ресурс. Думали, что это может продолжаться ещё лет десять. Но где-то с осени стало ясно: не может.
Главное сейчас – не спешить и не делать глупостей, в числе которых и форсирование Днепра. Разговоры об этом в последнее время звучат все чаще. Потому что десантников без тяжелого оружия тут же перебьют, а Херсон имеет куда меньшее значение, чем Одесса, Николаев, Днепропетровск. Форсировать Днепр можно, лишь когда армия Украины окончательно побежит...
Источник