Итак, строгая турецкая самоизоляция заканчивается. Прочитал в местной социальной сети, что турецкие джентльмены больше всего страдали на карантине от закрытия парикмахерских. Как написал один из «сетьевиков»: «Не могу на себя в зеркало смотреть ― зарос как собака.» Действительно, в обычное время турецкий мужчина выглядит образцово. Он не носит все эти шорты, майки, тенниски, справедливо полагая, что лучше скрыть непрокачанные мышцы, чем убого их демонстрировать. И он всегда образцово ― волос к волосу ― причесан.
Поэтому и я решил не бросать вызов местной традиции: сразу после отмены запретов пошел в соседнюю барберную. Молодой мастер встретил меня, как, наверное, у нас не встречают полярников после зимовки. Поклоны, улыбки, приветствия, касания по новой моде кулаками, чай, кофе, музыка... Стриг больше часа ― десятки инструментов, притирания, прижигания, обдувания... Когда-то мне аппендикс в райбольнице в десять раз быстрее выстригали. Если б я не стал ерзать в кресле, и день бы там просидел. Было видно, что мастер получает от работы какое-то запредельное удовольствие. Может, застоялся за пару месяцев. А может, так всегда.
Лучше меня в жизни не стригли. Ну, может, в детстве в Москве ― на Авиамоторной. Или в Киеве в знаменитой тогда двухэтажной детской парикмахерской на Крещатике. Или в Грозном ― на площади Минутка. Хотя это, скорее, ностальгия. Разговорился с Селчуком. Мастер в третьем поколении. Спросил его, о чем он мечтает. Молодой обаятельный, стильный парень, говорящий на четырех языках, сказал, что мечтает хорошо стричь. И мечтает, чтобы и дети его стали достойными цирюльниками.
Наверное, мне в родных постсоветских странах пока не везло. Я здесь не встречал мастеров «в третьем поколении». Нигде: ни в обслуживании, ни в производстве, ни в творчестве. Иногда спрашивал молодых парикмахеров, официантов, электриков, о чем они мечтают. Кто-то ― работать в Газпроме или Роснефти, кто-то ― стать депутатом или чиновником, кто-то ― заняться экспортом-импортом из дальнего или ближнего зарубежья, на крайняк «замутить» бизнес с бундесами... Желающих заложить семейную профессиональную династию, повторяю, не встречал.
У одной украинской партии есть лозунг «Всё и сразу!» Кстати, этот лозунг стал сутью «майдана». Поэтому какие там династии? Ведь что такое «семейная династия»? Это аккумулирование опыта несколькими поколениями для достижения максимального совершенства. Обычно первое поколение ― это накопление профессиональных навыков, приемов, моторики. Второе, как правило, добавляет к этому образование, интеллект, ум. И только третье одушевляет всё это виртуозностью, артистичностью, даже аристократизмом. Поэтому и не бывает настоящих интеллигентов в первом поколении или аристократов, да просто любых мастеров.
Помню свой давний-давний первый серьезный журналистский материал. Это был очерк о Толике (фамилию уже забыл) ― лучшем литейщике на Никопольском южнотрубном заводе. Виртуоз горячего проката мне и объяснил, что, если б дед и батя не работали на этом заводе, он бы так не поднялся. «Рабочая династия» оказалась не пропагандистским штампом, а чистой технологией успеха. Много лет спустя я прочитал статью, как индийские авиапромышленники хотели создать с украинскими коллегами эспэ. Не создали. Просто не нашли ни одного токаря, способного точить детали с нужным допуском. Династий тогда уже не было. Готовились к майдану. Где всё и сразу.
Бывая в различных странах, я много раз убеждался, что лучшие вещи вызревают поколениями. В Будапеште, например, всегда хожу в лучший греческий ресторан Dionysos. Помню еще его основателя ― пожилого колоритного грека. Сейчас там поварами и официантами работают его внуки. Вкуснее нигде не готовят, и лучше нигде не обслуживают. В Сегеде невероятные стеклянные лестницы делает старый приятель Ласло, чья семья работает со стеклом уже триста лет. В Праге мой друг Виха, атомщик по образованию, вернулся к семейному бизнесу: «Дедушка был лучший бондарь в стране. Гены позвали». И он уже, пожалуй, тоже лучший бондарь в стране... Да, династии ― великая творческая, движущая, созидательная сила. Они еще в обществе выполняют функцию как бы арматуры в железобетоне, без которой монолит превращается в хрупкую ненадежную субстанцию. Соответственно, чтобы убить в стране развитие, творчество, созидание, чтобы развалить саму страну, надо просто убить династии, разрушить сам механизм их возникновения.
Например, прекрасная штука в этом плане ― безработица. Ведь не бывает «безработных династий». Сейчас Штаты трясут в основном именно те «цветные», которые остались за бортом работы, традиции, династий. Причем трясет страну каждое новое поколение. Им просто некому рассказать, чем заканчиваются эти тряски. Еще лучшая штука для хаоса и разрушения ― «майданы». Именно они являются социальными лифтами, где скачки на месте выдаются за движение вверх. Среди прочего «майдан» ― это лучший способ идеологически поссорить детей с родителями. Ведь те не создали им «стартового капитала». И психологически вызвать презрение к дедам. Ведь они ― «ватные чучела» с советскими орденами...
Короче, там, где есть семейные династии как способ передачи базовых ценностей ― профессиональных, моральных, мировоззренческих ― из поколения поколению, там возможности социальной деструкции сильно ограничены. И наоборот, конечно. Наверное, поэтому в той же традиционалистской Турции или консервативной Венгрии как ни старались буревестники цветных революций создать хаос, пока не получилось. И не получится, пока есть династия цирюльников Селчука или династия стекольщиков Ласло...
Смотрюсь то в зеркало, то в телевизор. В Америке пылают улицы. А мне опять пора стричься.
Р. Дервиш