Любой украинский правитель, каковы бы ни были его намерения в предвыборный период или во время прихода к власти, неизбежно попадает в идеологическую парадигму нынешней Украины, которая форматирует его по очень жесткой, имеющей крайне незначительный люфт схеме
Предшественник Владимира Зеленского в начале своего президентского срока казался очень умеренным и опытным политиком, который попытается избегать крайностей. Однако в завершении своей карьеры от предполагаемой вменяемости Петра Порошенко не осталось и следа. Он не просто перешел в лагерь националистов, но стал одним из самых яростных адептов национализма крайнего толка.
Завтра исполняется ровно год с момента, как Владимир Зеленский торжественно зачитал инаугурационную речь и вступил в президентскую должность. Подведем итоги не конкретных шагов в области экономики, государственного строительства, борьбы с коронавирусом (здесь все ужасающе плохо, и об этом пишут многие), посмотрим на то, как трансформировался образ «президента мира», как сам себя аттестовал кандидат во время предвыборной кампании, как Зеленский превратился в ухудшенную версию Порошенко. И попробуем понять, почему это произошло.
«Украина — не Россия», — так озаглавил свою книгу второй президент постсоветской Украины Леонид Кучма. Это очень верные слова, если иметь в виду ту идейную основу, которая не сразу, но на редкость последовательно формировала молодое государство. Отличать себя от России верным выбором в пользу европейских ценностей — такова была изначальная цель. Дескать, Россия принадлежит прошлому (имперскому, советскому), а ее более удачливый сосед сумел выбраться из тенет несвободы и архаического убожества в силу того, что украинский народ и генетически, и в силу культурных особенностей является убежденным и принципиальным противником рабства.
На стадии, когда появляется представление об особых свойствах украинского национального характера, выгодно отличающего его от характера русского народа, в государственном проекте начинает усиливаться элемент национализма, который первоначально был не слишком значим. Но здесь уже есть все то новое, что является хорошо забытым старым: сегрегация народов по национальному и даже расовому признаку. Идеология правых радикалов, явившихся в образе партии «Свобода» Олега Тягнибока и имевших минимальную электоральную поддержку, несмотря на то что она никак не совпадала с помыслами и намерениями абсолютного большинства населения, оказалась востребована и включена в список идеологических приоритетов.
Собственно, никакого другого смысла, кроме того, чтобы отличаться от России, в существовании нынешней Украины найти невозможно. Здесь, кстати, есть один парадоксальный момент, который я называю обратной зависимостью. Сравнивая себя с ужасной, по мнению украинских националистов, но все же по размерам, по численности населения, вооружениям, науке, культуре великой державой, считая себя жертвой многовековой российской агрессии, Украина поднимает себя до уровня России. Ведь если московиты угнетали украинцев, значит, у них был подлинный интерес к тому, чтобы задавить украинское свободолюбие, навязав им ценности несвободы.
Владимир Зеленский обещал в течение года установить мир в Донбассе, что, собственно, и обеспечило ему победу на выборах. Это обещание — как перчатка, брошенная в лицо национализму, который считает войну обязательным и мобилизующим государственным ресурсом. Речь идет все о том же, якобы уходящем в глубину веков конфликте с Россией. Русские продолжают преследовать украинцев, рассчитывая сбить их с пути в царство свободы и европейского благоденствия. Заявив, что мир возможен, Зеленский пошел наперекор националистическому дискурсу, поскольку прекращение войны означало бы, что никакого вековечного врага в образе России и русского Донбасса не существует. Со всеми можно и нужно договариваться, а не воевать.
Однако по прошествии года мы видим, что ситуация не просто вернулась к старым песням о главном, но в чем-то нынешний президент сумел продвинуться дальше своего предшественника. Антироссийская риторика теперь уже стала уделом новой правящей команды и партии «Слуга народа». Россия все тот же мучитель Украины, а договариваться с Донецком и Луганском напрямую украинская власть категорически не желает. Признать их субъектность — значит вычеркнуть Россию из списка участников конфликта, который в этом случае обретает статус гражданской войны. Но тогда Украина уже не может претендовать на то, что она «не Россия» с верным политическим курсом и прекрасным народом, чей генетический код позволяет ему испытывать чувство превосходства над русскими. Она превращается в несостоявшееся государство, раздираемое внутренними противоречиями и убивающее собственных граждан по причине их национальной неполноценности.
Мы можем без всяких сомнений утверждать, что молодой актер, выигравший президентские выборы год назад, был вполне здравомыслящим, хотя и не имевшим политического опыта человеком. Многие его заявления и оценки позволяют сделать такой вывод. Но таковым он оставался, пока не вошел во власть. В частной жизни любой может позволить себе руководствоваться здравым смыслом, но в государственной идеологеме этой возможности уже нет. Она — эта идеологема — ломает любое здравомыслие об колено, поскольку укладывает любого правителя в прокрустово ложе формулы «Украина — не Россия». Сегодняшний союз фракций Зеленского и Порошенко в Верховной Раде представляется абсолютно органичным. Оба политика прошли один и тот же путь, правда, нынешний президент капитулировал гораздо быстрее. И теперь они, как сиамские близнецы, сросшиеся идейно, должны держаться своего позора вместе. Чтобы не было так мучительно стыдно за то, как обошлась с ними судьба, превратив в нацистское охвостье.
источник