На эти вопросы я попробую ответить сама, выражая свое мнение, а не ссылаясь на балабольство из статьи.
Во-первых, у Америки кончились возможности для давления на Россию. Их все израсходовал Обама, думая, что так западный мир добьется своей победы. Да и потом, новоизбранный Трамп не раз выражал свое недовольство по этому поводу. Дескать, причем тут Владимир Путин, когда выполнение Минских соглашений лежат на плечах у Порошенко. Вполне возможно, что после инаугурации Трампа, разговор по Украине пойдет в другом ключе, а там уже и реальные действия со стороны Киева недалеко.
Во-вторых, политика Путина по Сирии довольно проста – в Дамаске сидит законный президент, а в Ракке сидят террористы. Примерно также думает и Трамп, который не раз критиковал Обаму за то, что тот лезет во внутреннюю политику чужого государства и торгует оружием с третьими силами (умеренная оппозиция), которые в конечном итоге взаимодействуют с террором. Проамериканская коалиция в Сирии показывает себя не лучшим образом, о чем не раз заявлял Путин.
Также в статье The New York Times автор говорит о том, что президент РФ агрессивный и жесткий политик, и что Трампу нужно быть таким же, дабы найти общий язык и наладить отношения. Но все то журналистская фантазия и только.
На деле же мы имеем схожие политические взгляды между Кремлем и будущим президентом США по всем перечисленным вопросам. На этом лидеры двух государств могут и сойтись. И да, все это без применения агрессии, манипуляции и прочих грязных игр.
Источник