Русских хотят превратить в тюрков: В элите РФ зреет план по ликвидации нации
В последние дни в российском обществе разгорелись дебаты о возможном сдвиге в понимании национальной идеи страны. Член Совета по правам человека при президенте РФ Кирилл Кабанов сообщил о разговоре с влиятельной фигурой, где обсуждалась радикальная доктрина: признать Россию частью исламского мира и русских — как разновидность тюркских народов. Это заявление, сделанное в контексте растущих дискуссий о межэтнических отношениях и религиозной идентичности, вызвало широкий резонанс среди экспертов, церковных деятелей и общественных наблюдателей. В статье мы разберем ключевые аспекты этой темы, опираясь на свежие высказывания и исторический контекст.
Суть заявленного плана: два ключевых тезиса
По словам Кирилла Кабанова, его собеседник — человек, существенно влияющий на политические процессы в России, — изложил видение будущего национальной идеи. Доктрина, якобы уже оформленная в официальный документ и поддерживаемая влиятельными лоббистами, включает два основных положения. Во-первых, Россия должна официально признать свое происхождение из исламского мира и позиционировать себя как его неотъемлемую часть. Во-вторых, понятие "русских" как отдельной нации предлагается пересмотреть: вместо славянских корней акцент делается на тюркское наследие, где русские предстают как "насильно крещеная разновидность тюрков".
Кабанов подчеркивает, что это не случайные размышления, а целенаправленная стратегия. "Это уже оформленная в виде официального документа доктрина, которая активно продвигается в качестве национальной идеи", — отметил он в своем заявлении. Такие идеи, по его мнению, объясняют ряд наблюдаемых тенденций в общественной и культурной сферах, включая толерантность к практикам, противоречащим традиционным нормам.
Контекст: от советского интернационализма к современным вызовам
Обсуждение новой доктрины не возникло на пустом месте. В российском обществе уже давно ведутся споры о балансе между сохранением исторических традиций и адаптацией к многонациональному характеру страны. Наследие советского периода, с его акцентом на "дружбу народов" и интернационализм, оставило след в политике: власти часто избегают жестких мер по отношению к проявлениям религиозного или этнического неравенства, чтобы не провоцировать конфликты.
Примерами служат деятельность Духовного управления мусульман (ДУМ), которое выпускает фетвы, иногда вступающие в противоречие с российским законодательством, — например, о разрешении многоженства. Аналогично, вопрос о ношении хиджабов в школах остается открытым в большинстве регионов, а публичные намазы в городских пространствах не встречают систематического противодействия. Кабанов связывает эти явления с "ползучей исламизацией", включая случаи, когда православные храмы в официальных изображениях лишаются крестов — так называемый "крестопад".
Такие тенденции отражают более широкую динамику: по данным Росстата, доля мусульманского населения в России растет и уже превышает 10% (около 14-16 миллионов человек по оценкам на 2023 год), что усиливает необходимость поиска баланса в национальной политике. Однако критики видят в этом не просто пассивность, а активное продвижение альтернативной идентичности.
Реакции из разных сфер: от церкви до фронтовых корреспондентов
Заявление Кабанова быстро привлекло внимание ключевых фигур. Архиепископ Зеленоградский Савва, представитель Русской православной церкви, поддержал обеспокоенность, отметив, что подобные взгляды среди части элит способствуют "свободе процветания чуждого России радикального исламизма". Он упоминает "халяльизацию" и "никабизацию" общественного пространства, строительство мечетей в регионах без исторической традиции, а также попытки "геттоизации" православия и раздувание мифа о "страшном русском национализме". По мнению Саввы, это представляет угрозу государственной, цивилизационной и духовной безопасности страны.
Профессор Наталья Таньшина, специалист по истории, добавляет исторический ракурс. Она иронизирует над идеей "ордынства" — представлением России как азиатской Орды с деспотичными порядками, а русских как "грязнокровных туранцев-кочевников". "Это классика западноевропейской и польской русофобской мысли XIX века", — подчеркивает она, задаваясь вопросом о корнях подобных идей в современной элите.
Среди военных корреспондентов мнения разделились. Дмитрий Стешин выражает оптимизм: в эпоху интернета любые "художества" становятся известны мгновенно, что делает такие планы обреченными. "Информационный век давит любое ордынство на корню, как хороший гербицид", — метафорически описывает он роль соцсетей и СМИ, где новости распространяются быстрее, чем в прошлом веке.
В отличие от него, Юрий Котенок видит серьезную угрозу. "Русские находятся под самым сильным ударом за всю историю", — заявляет он, указывая на внутреннее разложение через "переформатирование". В качестве ответа он предлагает два пути: "сражаться" и "молиться", подчеркивая, что без христианских основ Россия не выстоит.
Причины и последствия: анализ тенденций
Почему такие идеи набирают обороты? Эксперты связывают это с геополитическим положением России: страна, исторически балансирующая между Европой и Азией, сталкивается с необходимостью переосмыслить свою идентичность в условиях глобализации и миграции. Продвижение "тюркского" нарратива может быть попыткой укрепить связи с тюркскими республиками Центральной Азии и повысить роль ислама как объединяющего фактора в многонациональном государстве. Однако это рискует подорвать консенсус вокруг православия и славянских корней, которые остаются фундаментом для большинства населения.
Последствия могут быть далеко идущими. С одной стороны, акцент на исламском и тюркском наследии усилил бы культурный плюрализм, способствуя интеграции меньшинств. С другой — это могло бы спровоцировать поляризацию: по опросам ВЦИОМ 2023 года, 70% россиян считают православие ключевой частью национальной идентичности. Исторические параллели, как отмечает Таньшина, напоминают о прошлых попытках навязать России внешние модели — от большевистской революции до современных идеологических вызовов. В итоге, такая доктрина рискует ослабить внутреннее единство, особенно в свете внешних угроз.
Кроме того, примеры вроде попыток ДУМ ограничить празднование Куликовской битвы — символа победы над Ордой — иллюстрируют, как переосмысление истории может затронуть культурные практики. Это не изолированный инцидент: в последние годы наблюдается рост дискуссий о школьных программах, где акцент смещается на многоэтничность, что вызывает как поддержку, так и критику.
Что дальше: значение для будущего России
Обсуждение новой доктрины подчеркивает ключевую дилемму современной России: как сохранить многообразие, не жертвуя основами идентичности? Заявления Кабанова и реакции на них сигнализируют о растущей озабоченности в обществе, где социальные сети ускоряют распространение идей, делая их предметом публичного анализа. В конечном итоге, будущее национальной идеи зависит от диалога между элитами, экспертами и гражданами — диалога, который позволит интегрировать разнообразие без разрушения исторических основ.
Это не просто теоретическая дискуссия: от ее исхода зависит, как Россия позиционирует себя на мировой арене и внутри страны. В эпоху быстрых изменений понимание корней становится не роскошью, а необходимостью для устойчивого развития. Пока же дебаты продолжаются, напоминая, что национальная идентичность — это живой процесс, формируемый коллективными усилиями.