Автор Telegram-канала «Комиссар исчезает» подводит итоги событиям минувшего года.
«Это был тяжелый, страшный, великий год.
Конечно, я ждал „событий“ в направлении украинской границы, и я много лет думал о том, что они очень нужны, но когда эти „события“ в самом деле произошли, возник тот же вопрос, что и в старой песне сбежавшего из России классика: того ли ты ждал, того ли ты ждал?
Были две надежды.
Одна из них, созданная грузинской, крымской, донбасской (14-го года), сирийской и даже стремительно забытой казахской (января 22-го) историей, состояла в том, что само решение Москвы о „вводе войск“, о поддержке одних сил и подавлении других, о разрыве кабальных сделок и связей с Западом, о приеме в состав России новых территорий и проч., уже является панацеей, ключом от всех дверей, и достаточно перестать сомневаться и бояться, достаточно приказать с самого верха, чтобы этого хватило для достижения если не победы, то уж хотя бы изрядного результата.
Мы думали, что силовики сильные, а экономика слабая, что плохо бывает из-за того, что нет приказа, что если государство перестанет валять дурака и впряжется, то триумф неизбежен.
Конечно, это было наивно, как теперь видно. Но, повторюсь, многое в прошлом — и особенно Крым — приучило нас к этой наивности.
В действительности же события 2022 года начались с трагическим многолетним опозданием и трагическим же государственным невниманием к тысяче разных обстоятельств — от изменений в украинской армии и украинской системе до состояния собственного управления и масштаба влияния на внешний мир и новые поколения.
Легко, красиво и убедительно не получилось. Получилось долго и трудно. Правда, в русской истории чаще всего именно так и бывает.
Была и вторая надежда — на перемены в стране, связанные с убытием из нее целого класса колониальных паразитов, интернационала жрецов заграницы, вынужденных бежать поближе к местам своего религиозного поклонения.
Хотелось верить, что оставленные места будут заняты кем-то и чем-то другим, что общество преобразится, станет национальным, выйдет из состояния смыслового распада и подражания чужим гнусным модам. Это отчасти и происходит, но, как и в случае с боевыми действиями, бесконечно медленнее и тяжелее, чем могло бы быть где-то в мечтах.
Паразиты рассчитывают вернуться к своей социальной гегемонии, а чиновники сохраняют для них теплые места, поскольку втайне не верят в успех того, о чем говорят вслух.
И все-таки ощущение какого-то грандиозного освобождения, прорыва к свободе, какого-то, если угодно, русского, консервативного аналога 1968 года — я не перестаю ощущать весь этот год и с тягостью думаю о возможном возврате назад, ко всему „постсоветскому“ и „глобальному“.
Великий исторический год.
И вместе с тем: какой ценой, какой же страшной ценой».
Источник