«Русскоязычный бандеровец» и другие сепаратисты

Сторонники Ингрии, «поморы» и «сибиряки» растащат Россию, если им не мешать


Горячий конфликт на Украине, разгул там антирусского национализма вынуждает Россию внимательнее присмотреться к этому явлению. Цель — понять, какие угрозы существуют внутри нашей страны и как они могут развиваться. Россия — уникальная страна, сшитая из разного типа регионов, общая земля, обильно политая кровью русских в борьбе с внешним врагом. По этим внутренним границам и может в случае неблагоприятного развития событий произойти раскол. Именно так в 1991 году распался СССР. Поэтому недооценивать опасность регионального сепаратизма нельзя. Тем более, подобных примеров немало. Сторонники «свободной Ингрии» под Петербургом, Соединенных Штатов Сибири или какой-нибудь поморской республики на берегу Белого моря, если им позволить, растащат страну на куски.

Последним по времени событием, связанным с региональным сепаратизмом, было задержание в конце мая в Петербурге одного из сторонников так называемой Ингерманландии — 36-летнего Артема Чеботарева. Видеозапись спецоперации ФСБ появилась в Сети и вызвала бурную реакцию общественности, возмущенной якобы жестокостью задержания. Прежде чем надеть на Чеботарева наручники, его положили лицом в пол. Повод на первый взгляд действительно выглядит несерьезно — всего лишь комментарий в одной из групп Вконтакте. Пусть он и касался «клятых москалей». Однако название паблика — «Русскоязычный бандеровец» — заставляет иначе взглянуть на ситуацию. В квартире у задержанного обнаружили пневматическое, травматическое и холодное оружие, а также нашивки со свастикой, фотографию с офицерами СС и флаг Ингерманландии.

Последнее обстоятельство и есть, судя по всему, основная причина внимания спецслужб к Чеботареву. Ингерманландия или по-другому Ингрия — историческая территория вокруг Петербурга, не выходящая за границы нынешней Ленинградской области. Европейская часть ее истории вдохновляет современных сепаратистов. Когда-то она была предметом спора между шведами и русскими, пока, наконец, не была окончательно отвоевана в пользу России. Именно шведский король Густав II Адольф первым установил административные границы Ингрии. В свою очередь Петр I, утвердившись на Балтике, учредил Ингерманладскую губернию и назначил ее губернатором своего верного сподвижника Александра Меньшикова. На этом посту ему наследовали Федор Апраксин и Христофор Миних. Так эта территория стала органичной частью Российской империи. Впоследствии губерния стала именоваться Санкт-Петербургской.



Сила исторического мифа настолько велика, что при ослаблении центральной власти почва для сепаратизма всегда была готова. В XX веке это случилось дважды: во время гражданской войны и после распада СССР. В первом случае с лета 1919-го по конец 1920 года возникла даже независимая Северная Ингрия со столицей в поселке Кирьясало. В 1990-х до государственности дело не дошло, но сама идея Ингерманландии вновь стала популярной. Особенно в северной части Ленинградской области — в Гатчине и Выборге. Лайт-форму сепаратистского движения адаптировали для себя либералы. Появилось «Движение за автономию Санкт-Петербурга». Среди его участников были покойная Галина Старовойтова и ныне здравствующий Виталий Милонов. Традиционная петербургская фронда по отношению к центру усилилась политическим антагонизмом.

Отметим, что часть фанатов Ингерманландии, видимо, не собирается выходить за рамки чисто культурного проекта. Речь идет о попытке самоидентификации. «Ими движет внутренний снобизм по отношению к соседям, соратникам и одноклассникам — обычная для современного Петербурга история. Людей больше интересует их самость, нежели развитие и распространение идеи», — цитирует «Медуза» одного из сторонников регионализма. Самость выражается в организации тематических фестивалей, акций, общении в интернете и т. п. Однако другая часть сторонников идеи совершенно явно тяготеет к политике. Флаг Ингерманландии — красно-синий крест на желтом фоне, до боли напоминающий шведский, можно увидеть почти на каждом политическом мероприятии в Петербурге, независимо от идеологической окраски. А сами «ингерманладцы» явно чувствуют свое духовное родство с другими сепаратистами. Например, они поддерживают референдум за отделение Каталонии от Испании.

Кроме того, не следует недооценивать опасность культурного компонента. Как правило, это и есть тот «бульон», из которого прорастает сепаратизм в его политических формах. Да, сейчас идея Ингрии проявляется в виде исторических сказок, рисованных символов и т. п., однако невинный вроде бы хештег #ИБС — Ингрия будет свободной — готовый лозунг для любого политического выступления с сепаратистской окраской. Как тут не вспомнить знаменитый уже #СУГС — Слава Украине, героям — слава! Сейчас под этим лозунгом убивают русских. Кстати, отцом современного движения за Ингерманландию принято считать профессора Виктора Безверхого из Ленинградского университета. Отцом же украинского национализма был другой профессор — Михаил Грушевский. Он творил на кафедре университета во Львове. И, как видим, натворил.

источник