Любые проекты федерализации Украины сталкиваются с объективными проблемами. До сих пор, хоть каких-то успехов в выявлении и решении этих проблем добился только «Украинский выбор» Виктора Медведчука. Однако основные политические силы, выступавшие с этим лозунгом, похоже, вообще не интересовались объективной стороной процесса.
Отмечу основные трудности, с которыми сталкиваются федералисты.
1. Идеология и история
Для идеологического комплекса, на котором основано современное государство, характерно гипертрофированное внимание к территориальной целостности, которая видится, прежде всего, через управленческое, идеологическое и языково-культурное единство (соборность).
Такая особенность совершенно естественна, если принимать во внимание исторические факторы.
С одной стороны, исторически Украина приобрела нынешние границы только в 1954 (или в 1945 — если не затрагивать болезненную тему Крыма) году. На протяжении всего времени существования украинского народа он жил на территориях, относящихся к разным государствам. Причем единство было обеспечено военно-политическим авторитетом России, а потом и СССР. Отсюда — высокие риски территориальной дезинтеграции после утраты стабилизирующего имперского фактора.
С другой стороны, на протяжении 23 лет независимого существования Украина без особых трудностей сохраняла территориальную целостность. Кризисы 1994 года в Крыму и 2004 на Юго-Востоке без внешней поддержки были легко купированы политическими усилиями с минимальным использованием силового ресурса. Нарушение территориальной целостности произошло только в 2014 году при наличии внешнего фактора и именно там, где местным властям были предоставлены наибольшие полномочия, а местному населению — наибольшие уступки (в Крыму). Логично предположить, что ослабление регионального самоуправления и отказ от языково-культурных уступок будут способствовать укреплению территориальной целостности.
Впрочем, логическое мышление как бы подсказывает, что кризис начался именно после того, как Рада приняла решение об отмене языкового закона. Именно в силу этого языковый закон до сих пор не отменен (хотя и не выполняется).
2. Внешнеполитический аспект
Федерализации Украины систематически требует Россия, что само по себе вызывает подозрение. Даже если бы такие сигналы исходили от какой-нибудь Болгарии, специальных интересов в Украине не имеющей, это и то вызвало бы подозрения…
Россия же изначально была провозглашена «антисистемой» по отношению к Украине, которая издревле планировала ее расчленить и уничтожить (то, что Украина в нынешних границах была сформирована именно в Российской империей, а потом СССР, очевидно, тоже имело какие-то злоклозненно-антиукраинские цели, но постичь их смысл способны не только лишь все). Но даже вне идеологической матрицы очевидно, что федерализация может ослабить центральную власть и создать условия для постепенного поглощения страны в виде конгломерата регионов. Если раньше наличие таких целей за Москвой было дискуссионным, то после присоединения Крыма сомнений в наличии таких планов остаться не должно (они, правда, остаются — распространена точка зрения, что реакция Запада на захват юго-восточной, а то и всей Украины вряд ли была бы более резкой, чем реакция на Крым).
3. Сопротивление элит
Казалось бы, именно местные элиты должны быть заинтересованы в прекращении мелочного контроля со стороны центра. Увы и ах — такие элиты были только на уровне относительно самодостаточных союзных республик.
На уровне же областей местные элиты существовали за счет распределения централизованных субсидий и, позже, за счет «спонсорской помощи» олигархов. Работа же в условиях федерализации предполагает совершенно другие требования к управленческим кадрам на региональном уровне, что требует изменения буквально всего — системы подбора и подготовки кадров, представлений о правах и обязанностях центральных и региональных властей, характера деятельности политических партий на региональном уровне и многого другого.
Экономические элиты — «красные директора», а потом и олигархи были изначально заинтересованы в единых правилах игры на всей территории страны. При унитарной модели договариваться проще просто потому, что договариваться надо с назначаемыми из центра чиновниками, а не с имеющими институционализированную поддержку политиками.
В прочем, и управленческие и бизнес-элиты были вовсе не против того, чтобы использовать тему федерализма (или жупел сепаратизма — в представлениях киевских властей они отличаются мало) для торга с Киевом. Как правило это удавалось, а вот в 2014 году не удалось — оказалось, что договариваться не с кем и не о чем. «Драка» была заказана и проплачена.
4. Отсутствие общественной поддержки
Тут дело даже не в пресловутой неинформированности граждан о преимуществах федерализма, которой так часто злоупотребляют украинские политики. Нет, люди все понимают правильно, но меряют своей меркой.
Во-первых, нынешние области имеют разный уровень региональной идентичности. Если, например, принадлежность к Днепропетровской или Донецкой области — обычно основание для повышенной самооценки, то к Кировоградской или Запорожской — не обязательно.
Во-вторых, уровень экономического развития областей неравный, и деление на доноров и реципиентов в рамках федерации будет более ярким (вспомним, как рухнул миф о «дотационности Донбасса», стоило ему только отделиться — теперь уже и президент с премьером не стесняются говорить о потере 20% промышленности в результате войны), не говоря о большей разнице в уровне жизни (что хорошо заметно в России).
В-третьих, население совершенно справедливо не доверяет региональным элитам и полагает, что выиграют от этого прежде всего они. Опять же напомню, что в свое время население России поддержало отмену прямых выборов губернаторов — по причине полуфеодального режима, когда отрешить губернатора от власти в рамках демократических процедур оказалось практически невозможно (наследие ельцинской демократии…).
Как результат, идея федерализации никогда не пользовалась поддержкой даже относительного большинства граждан. Максимум поддержки федерализации был, кажется, достигнут в первой половине 2014 года, и составил около 16%. В июле 2015 года социологи обнаружили 21% согласных на федерализацию в случае, если она позволит достичь мира в стране (!). Число же сторонников унитаризма обычно составляет 60?70%.
Собственно, все перечисленное — отнюдь не агитация за унитарную Украину. Я полагаю, что столь крупное и исторически разнообразное государство как Украина может существовать только в форме федерации. И в последнее время к подобным выводам приходит даже отец украинского унитаризма Леонид Кравчук (большинство кандидатов в 1991 году выступали именно за федеративную Украину). Однако действительная федерализация — сложный процесс, требующий, прежде всего, четкого понимания и преодоления объективных препятствий.
Василий Стоякин