Сегодня сразу в нескольких странах проходят поминальные службы по случаю первой годовщины крушения рейса MH17, сбитого год назад в небе над Украиной, в результате чего погибли все находившиеся на борту самолета 298 человек.
Как считают на Западе, существует достаточно доказательств того, что самолет был сбит ракетной установкой, которую Россия предоставила пророссийским вооруженным формированиям на востоке Украины. Москва это отрицает.
Катастрофа Боинга стала неким рубежом, преодолев который, Россия стремительно испортила отношения со многими западными странами. В Кремле, похоже, этого не слишком опасаются.
Как изменились отношения России с окружающим миром за год после катастрофы, и как они будут меняться дальше?
Ведущий программы "Пятый этаж" Михаил Смотряев беседует на эту тему с независимым аналитиком Юрием Федоровым.
Михаил Смотряев: Нам сегодня придется побыть русофобами, потому что, если судить по сообщениям британский средств массовой информации, здесь мало кто сомневается, что к катастрофе "Боинга" Россия, хоть и опосредованно, руку приложила. Если это было российское вооружение и пророссийские формирования. Но по прошествии года накал страстей несколько поутих. Если дело дойдет до создания трибунала, а такие структуры могут продолжать работу десятилетиями, существует вероятность, что это будет забываться и дальше, и про сам "Боинг" будут вспоминать только узкие специалисты. Но России в долгосрочной перспективе от этого не легче?
Юрий Федоров: Позвольте с вами не согласиться. Нам нужно побыть не русофобами, а объективными наблюдателями и аналитиками. И посмотреть на ситуацию без заранее заданного политического взгляда. Накапливаются разного рода факты и доказательства, свидетельствующие о том, что самолет малайзийских авиалиний был сбит из российской зенитной установки. Не вдаваясь в не очень понятные широкой аудитории технические детали, таких доказательств много. Неясно, какого рода ошибку допустили те, кто запускал эту ракету. Хотели ли они сбить украинский военно-транспортный самолет, или преследовали какие-то другие цели, существуют разные гипотезы.
Большинство наблюдателей сходятся на первом варианте. Но это не меняет картины. Эта трагедия сильно изменила отношение западного общественного мнения и политического истеблишмента к России. Год назад впервые в Европе и в какой-то мере в США осознали, что Россия может быть опасна для Европы и вообще для всего мира. Это ощущение резко усилилось после того, как российские СМИ и официальные лица, в том числе президент Путин, начали намекать на возможности использования ядерного оружия. Все мы помним печально знаменитую фразу президента Путина, что он, отдав команду аннексировать Крым, одновременно собирался привести в состояние повышенной боевой готовности российские ядерные силы. Что усилило ощущение, что Россия опасна. Точнее, не Россия, а нынешний режим, и с этим надо что-то делать.
Что именно – не совсем ясно, но Запад постепенно сформулирует свои стратегические установки, а может быть, уже сформулировал, и постепенно начинает выполнять. Один из показателей – вопрос о создании международного трибунала, который должен произвести юридически обоснованное и признанное всем цивилизованным миром заключение, что, собственно, произошло.
М.С. Если предположить, что это все случится, то уже сейчас видно, что итоги деятельности трибунала не будут приняты или Россией, или Западом. В связи с этим следует вспомнить заявление МИДа, где говорится, что механизмы принятия решений Совета Безопасности ООН подвергаются экспертной критике, потому, что эти процессы сильно политизированы. В качестве примера приводится международный трибунал по бывшей Югославии, по Руанде (с его деятельностью россияне знакомы меньше). Оставляя в стороне юридические аспекты, следует признать, что это политизированное учреждение, а результатами его работы не доволен никто.
Ю.Ф. Вопрос о том, насколько политизирован тот или иной международный трибунал, - наверное, да. Вопрос о том, что значит "политизированный". Вспомним Нюренбергский трибунал 1945-1946 года. Он был политизированным?
М.С. Безусловно, как и все остальные. В широком контексте они создаются для решения насущных политических задач – мирного урегулирования, консолидации общественного мнения. Расстановки точек над прошлым, чтобы можно было начать жизнь с чистого листа. Тем не менее, это текущие политические задачи.
Ю.Ф. Международные трибуналы решают, естественно, некую политическую проблему. Трибунал по Руанде должен был решить такую задачу: наказать виновников массового террора, возникшего на этнической почве, чтобы исключить появление такого рода преступлений в будущем. Трибунал Нюренбергский был призван не только наказать нацистских лидеров за развязывание войны, но и сделать такую практику наказуемой. Трибунал по Югославии решал те же самые задачи – показать, что преступления, происходившие в Югославии, неприемлемы, и люди, виновные в этих преступлениях, будут наказаны.
Можно, конечно, спорить, в какой мере справедливым или несправедливым был уклон этого трибунала. Некоторые эксперты говорят, что сербским военным лидерам уделялось особое внимание, я не хочу сейчас вдаваться в эти вопросы. Но стояла задача показать, что организация этнических чисток является преступлением и будет наказана. Та же самая задача может стоять и перед международным трибуналом, который, я надеюсь, будет создан, и будет рассматривать вопросы, связанные с ответственностью за гибель малайзийского самолета. Задача не только определить и наказать виновных, но кто эти виновные – непонятно. Люди, которые сидели в кабине "Бука"? Или те, которые посылали эту установку на Украину? Или те, кто планировал эту операцию? Тут могут быть разные мнения. Международному трибуналу понадобится много времени, чтобы понять, кто принимал эти решения.
М.С. Выяснить это со всей очевидностью, может быть, и не удастся. Если речь идет о том, что здесь с какой-то стороны была задействована Россия, на ее помощь сегодня трибуналу надеяться не приходится. Это возвращает нас к теме беседы о положении России в последний год. До "Боинга" казалось, что еще как-то рассосется – с санкциями не могли решить, и так далее. После "Боинга" наступила некая консолидация, а центробежное движение, разносящее Россию и Запад, ускорилось и приобрело едва ли не необратимый характер. Что наводит на грустные мысли, куда это все может нас завести.Коллективная Европа не может поступиться основополагающими принципами, а Россия сейчас на попятный не пойдет ни при каких обстоятельствах, поскольку от этого в немалой степени зависит и внутренняя стабильность страны, которой рисковать неправильно. Что означает, что Россия превращается в изгоя. Отличие от Северной Кореи только в огромной самодостаточной территории, функционирующей экономике и немалом количестве ядерных боеголовок.
Ю.Ф. Что произошло в массовом сознании после 17 июля прошлого года? Помимо того, что возникло ощущение, что конфликт на Украине может болезненно сказаться на ситуации в Европе и за ее пределами, потому что погибли граждане самых разных стран. Важен даже не сам факт растущей опасности, исходящей от гибридной войны в Донбассе, но и то обстоятельство, что с первых же дней возникло ощущение, что российское руководство неискренне, пытается некоторые факты утаить, выдвигает экзотические версии. Специалистам было ясно, что "украинский штурмовик", который якобы летал в это время, физически не может сбить "Боинг". Это ощущение лживости Кремля, стремление спрятать концы в воду, вызвало еще более сильную озабоченность на Западе, потому что вопрос доверия – не просто красивая фраза. Здесь стало ясно, что российскому руководству доверять было бы легкомысленно.
М.С. Но есть же немало встречных примеров. Скандалы с прослушкой германского канцлера, которые продолжаются уже несколько месяцев. И есть ощущение, что Ангела Меркель была не первым канцлером, которого прослушивали. Французы, откровения Сноудена, секретные тюрьмы ЦРУ, существование которых тоже признали не сразу, и тоже только под серьезным давлением мощной доказательной базы. Вопрос доверия к власти может быть адресован любой крупной стране. Оставим за рамками Китай, где вопросов на порядок больше. Россия в этом плане не уникальна, и те 15 лет, что Путин у власти, понятно, что что-то не то в датском королевстве.
Ю.Ф. Конечно, есть масса примеров, свидетельствующих о том, что правительства даже самых демократических государств время от времени уличают в разного рода неблаговидных делах. Такова политическая жизнь. Но есть некоторая разница между Россией и демократическим миром, потому что в демократическом обществе возможности общественности, возможности СМИ выявлять или привлекать внимание к безобразием, которые делают власти, гораздо больше, чем в России. Когда мы смотрим на трагедию малайзийского самолета со стороны Запада и со стороны России – на Западе в первую очередь обращают внимание на гуманитарные обстоятельства. Ужасно, что 300 человек, не имеющих отношения к этому конфликту, погибли. В России же на первое место ставятся такие вопросы как геополитическое и стратегическое значение этого эпизода, постоянно говорится, что с помощью этой трагедии Россию хотят поставить на колени или загнать в угол. То есть точки отсчета сугубо различны.
М.С. А Вам не приходит в голову аналогия между этим "Боингом" и еще одним, тридцатилетней давности, южнокорейским? Тогда СССР сначала ничего не признавал, потом твердо стоял на своем…Ситуация, конечно, не идентична даже близко. Но и тогда, и сейчас то, что показывают по телевизору, гражданами страны воспринимается как истина в последней инстанции. То, что озвучивается дипломатами, чиновниками, политиками – для внутреннего употребления. Кажется, что в России уже махнули рукой на какой-либо диалог, кроме нефтегазового и ядерного наладить со странами Запада. И это нехороший признак.
Ю.Ф. Эта тенденция возвращает нас в семидесятые годы, в разгар холодной войны. С одной стороны стояли дивизии НАТО, с другой – ОВД. Но при этом СССР продавал газ европейским странам и закупал там массу всяких полезных вещей. И ситуация в мире была достаточно опасна. Когда читаешь мемуары как наших, так и западных политиков, создается впечатление, что пару раз едва удавалось избежать ядерной катастрофы. Такова ситуация и сегодня, и ответственность за это несет Кремль, который развязал и гибридную войну на Украине, и холодную с Западом.
М.С. Вы говорите, что в Европе поменялось отношение к России не только на уровне правительств, но и элит. Что с этим делать? Курс, взятый на изоляцию России, набирает обороты. Расчет на то, что под давлением внутренних проблем или сменится режим, или Россия распадется на несколько частей, с которым будет проще иметь дело.
Ю.Ф. Если сегодня говорить о стратегических установках Запада, Европы и США, то разницы между ними большой нет, есть только в способах достижения. Основная цель – изменить политический режим в России, сделать российскую власть более ответственной за то, что она делает на международной арене и в стране. Если же цель – распад России, то это чревато массой неприятных явлений. И это может быть не менее опасно, чем то, что происходит сейчас в Донбассе, на Украине и вокруг Украины. Давайте представим, что Россия распадается на несколько государств.
Как они будут делить ядерные вооружения? Кто ими будет управлять в переходный период? Не попадут ли они в руки "отмороженных" деятелей типа Стрелкова, Бородая и так далее? Россия поставляет немало газа в Европу и нефти на мировой рынок. Как быть с этим? Эти соображения, которые время от времени встречаются в аналитических размышлениях западных политологов и экономистов, должны подтолкнуть Запад к тому, чтобы не вести дело к распаду России, а наоборот, сохранить единство. За несколько лет до распада СССР были разговоры, в том числе и с английскими коллегами, которые говорили, что распад СССР не в их интересах. СССР должен трансформироваться, стать более ответственным, но распад может привести к мировой катастрофе.
М.С. Западные элиты, а не узкая группа аналитиков, распад СССР приветствовали. Аналитики также понимали, что объединение ФРГ и ГДР в том виде, как они были, тоже будет источником неприятностей, хотя немцы худо-бедно с этим справились. Такое впечатление, что аналитики занимаются сиюминутными проблемами, а думать на двадцать-тридцать лет вперед удается далеко не всем.
источник