Любая гражданская война рано или поздно заканчивается победой одной из сторон, подписанные же договоры о примирении служат лишь цели накопления сил для последнего удара по противнику. Гражданская война между правительственными силами Таджикистана и исламистской оппозицией официально была завершена в 1997 году после подписания соглашения об установлении мира и национального согласия, однако окончательную точку ставят лишь сейчас.
Кроме того, Таджикистан, буквально провалившийся в XIX век как по экономическим показателям, так и по инфраструктурным, стоит перед развилкой: или болезненно эволюционировать, или стать подобным соседнему Афганистану, что, естественно, ничего хорошего не сулит как элитам республики, так и соседям.
Закат «исламского возрождения» и конец гражданской войны
Прошедшие в марте этого года парламентские выборы в Таджикистане привели к закономерному итогу — усилению власти Эмомали Рахмона и его Народно-демократической партии Таджикистана.
Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), объединившая легализовавшуюся и облагороженную после окончания гражданской войны исламистскую оппозицию, из 28 выдвинутых кандидатов в парламент не провела ни никого и, не преодолев 5%-ный барьер, осталась даже без двух привычных депутатов в парламенте.
Коммунистическая партия Таджикистана также в парламент не попала, и теперь детище Шади Шабдолова переживает не лучшие времена.
И дело отнюдь не в достижениях власти Эмомали Шариповича — их, собственно, нет, — а в том, что основные конкуренты НДПТ проиграли как по объективным, так и по субъективным причинам. Во-первых, ПИВТовцы сами проголосовали за ограничение количества избирательных участков в РФ, где их было всего 3 на всю страну, тогда как в Афганистане — 4). Во-вторых, все позитивные заявления и обещания провести в парламент 10 депутатов вращались вокруг заявлений главы партии. В-третьих, избирательной кампании предшествовали скандалы с членами партии, обвинения их в преступлениях и аморальных поступках. В-четвёртых, эпоха политического ислама в Таджикистане, символом которой была ПИВТ, прошла. В стране выросло новое поколение (70% таджиков нет и 30 лет), для которого гражданская война превратилась в детские воспоминания, а не в реальную боль, кровь и слёзы. В-пятых, на горизонте маячат бойцы ИГ, которые воплощают идеи шариата не в парламентах, а на поле боя, потому для светских властей Таджикистана любые, как легальные, так и нелегальные исламисты — объект для подозрения.
Собственно, отсутствие у ПИВТ общественной поддержки, своих штыков в парламенте, в совокупности с угрозой ИГ и предопределили закат не просто партии, а политического ислама в Таджикистане. Фактически здесь только сейчас завершилась гражданская война, переведённая с поля боя в залы парламента, а процесс национального примирения окончился исчезновением исламистов как политической силы.
Члены партии пытаются жаловаться в прокуратуру, обращаются за защитой в МВД, пишут публичные обращения к президенту Рахмону с требованием прекратить давление, но итог, по всей видимости, предрешён: партию вскоре запретят. Правая рука бывшего лидера исламистов Таджикистана Саида Абдулло Нари — Мухиддин Кабири — уже долгое время находится вне пределов Таджикистана и опасается возвращаться в страну, где против него возбуждено уголовное дело по факту незаконных операций с недвижимостью 16-летней давности.
Разгром несистемной оппозиции
5 марта ночью в стамбульском районе Фатих был застрелен Умарали Кувватов — ключевой критик президента Таджикистана Эмомали Рахмона из числа представителей несистемной оппозиции. Кувватов был бизнес-партнёром Шамсулло Сохибова, зятя главы республики. После делового конфликта Кувватов бежал из страны в Москву, где создал оппозиционную организацию «Группа 24», а затем в ОАЭ. После 10-месячного содержания под стражей в ОАЭ Кувватов переехал в Турцию.
Убитый примечателен тем, что попытался в октябре прошлого года организовать в Душанбе майдан, который был пресечён на корню правоохранительными органами Таджикистана, а сама «Группа 24» была объявлена экстремистской организацией и запрещена на территории республики. Буквально за два часа до своей смерти Кувватов дал интервью The New Times, в котором заявил, что «Рахмон пал на колени перед Путиным и готовится к гражданской войне».
Кто заказал убийство Кувватова — до сих пор остаётся тайной: убить оппозиционера могли как по политическим, так и по бизнес-мотивам. Однако перипетии с беглыми таджикскими оппозиционерами со смертью Кувватова не закончились: в начале апреля в Таджикистане осуждены двое членов «Группы 24», а Умеджон Салихов был приговорён к 17,5 годам лишения свободы, в конце мая в Москве исчез оппозиционер Эхсон Одинаев, а в Беларуси задержали члена «Группы 24» Шабнам Худойдодову.
Собственно, из несистемной оппозиции в Таджикистане остались, пожалуй, исламисты-халифатчики, с которыми ведут борьбу иными средствами, и пантюркисты, которыми власти также решили основательно заняться.
Перепрофилирование турецких лицеев
В середине мая стало известно о намерении властей прекратить в стране деятельность шести турецких лицеев, посредством которых велась пропаганда идей пантюркизма. Лицеи были подконтрольны организации «Шапола», аффилированной с движением «Хизмет» врага президента Турции Реджепа Эродогана — Фетхуллой Гюленом, проводником идеи пантюркизма.
Потому власти Турции не только не противятся перепрофилированию лицеев, но и всячески способствуют этому делу.
Таджикско-турецкие лицеи преобразуют в «Школы для одарённых детей». С 1 сентября статус учебных заведений изменится, их учебные программы перепишут, убрав из учебного курса турецкий язык, контракты продлят лишь с преподавателями точных наук, а к обучению учеников привлекут преподавателей из Пакистана и России.
Привлечение преподавателей из России не может не радовать: 60% жителей Таджикистана не владеют русским языком.
Интересные процессы происходят с исламской гимназией: здание, в котором она функционировала, изъяли из собственности учебного заведения в связи с его незаконной приватизацией в 1998 г. корпорацией «SADR ink» с калифорнийской регистрацией. Власти, естественно, всячески отрицают политические интерпретации вокруг прекращения деятельности гимназии, что, впрочем, и немудрено.
Кадровые чистки, борьба с коррупцией и НКО
По окончании парламентских выборов президент Таджикистана принялся усиленно перетасовывать кадровую колоду и проводить кадровые чистки.
16 марта Эмомали Рахмон уволил своего старшего 27-летнего сына Рустама с поста начальника Таможенной службы и назначил директором Агентства по государственному финансовому контролю и борьбе с коррупцией, из которого выгнали заместителей старого директора. В тот же день поста лишился Генеральный прокурор республики, а новому генпрокурору было дано указание уволить первого зама и всех заместителей старого генпрокурора, а также сменить прокуроров областей.
6 апреля были избраны новые руководители издательства «Нигох», сайта «Точнюс» и компании ИНДЕМ, чем было зачищено от оппозиционных элементов информационное пространство республики.
8 апреля Эмомали Рахмон сменил руководство Таможенной службы Таджикистана.
Февральская критика работы правоохранительных органов 9 апреля вылилась в смещение руководителей пяти управлений МВД, начальника УВД Душанбе, начальника УВД Кулябского района и кадровые перестановки в 10 городах и районах республики. В тот же день были сменены лица на руководящих должностях в минтранспорта и 4-х воинских частях.
Новые кадровые перестановки не заставили себя ждать и были проведены 29 апреля, а 30 апреля была подписана новая партия указов о кадровых перестановках и назначениях.
15 мая по подозрению в коррупции был арестован советник аппарата президента по кадровой политике Хасан Раджабов.
После скандала с ушедшим к исламистам из ИГ полковником таджикского ОМОНа, заочно обвинённого в государственной измене, уволен с поста главы сарбандского отдела комитета по ЧС его отец — Дилшод Каримов.
За растрату средств из Фонда президента Таджикистана Рахмона осуждены руководители компаний «Зулола» и «Анушервон».
16 июня назначены новые члены правления Национального банка Таджикистана.
Кроме того, власти принялись наводить порядок в сфере регулирования деятельности политических партий и некоммерческих организаций (НКО): партии обязали публиковать свои расходы, а их достоверность будет подтверждаться в ходе проверок правоохранительными органами, а НКО будут обязаны регистрировать все гранты и пожертвования, полученные ими от кого-либо, регистрировать в государственном реестре гуманитарной помощи. Реализация программ, финансируемых иностранными правительствами и международными фондами, будет разрешена только после завершения их регистрации в Таджикистане.
Примечательно, что Таджикистан, до того мало кого интересовавший, после поступления в парламент закона об НКО принялись резко критиковать в ООН и требовать прекратить притеснения правозащитников, активистов и прочих деятелей демократического подполья. Заодно до конца года все правительственные учреждения Таджикистана свяжут воедино интернетом от «Точиктелеком» и объединят в рамках реализации программы электронного правительства.
Кроме того, в рамках наведения порядка в сфере трудовой миграции запланировано перекроить закон о миграции.
***
Столь масштабные трансформации в Таджикистане не случайны и носят целенаправленный характер.
Во-первых, проводимая линия на ликвидацию ПИВТ и Компартии Таджикистана — свидетельство не только того, что власть принялась закручивать гайки и взяла на себя полную политическую ответственность за всё происходящее в стране, но и символ окончания гражданской войны, в которой светские силы ставят жирную точку.
Во-вторых, уничтожение светской несистемной оппозиции и арест её лидеров вне пределов Таджикистана оставляет внутри республики лишь одного врага — радикальный ислам, с которым борются как на религиозном уровне, объявляя ИГ тяжким «харамом», так и вполне светскими приёмами — задержанием и ликвидацией исламистов, профилактикой среди таджичек, контролем за денежными переводами из Сирии и Ирака.
В-третьих, перепрофилирование турецких лицеев в школы для одарённых детей и прекращение преподавания в них турецкого языка, вместо которого таджики будут углублённо изучать русский, свидетельствует о том, что приоритет в образовании будет отдаваться светским учебным заведениям и ориентации на русскоязычную культурную среду. Пантюркистская ориентация сменена на русскую.
В-четвёртых, бороться с создающимся вследствие разгона ПИВТ и коммунистов идеологическим вакуумом будут за счёт борьбы с коррупцией и наведения порядка в сфере государственного управления. Проще говоря, отсутствие у избирателя политической альтернативы на выборах власть постарается компенсировать повышением своей эффективности в деле госуправления. От того, как успешно справится с этим Рахмон, будет зависеть не только стабильность в Таджикистане, который с юга поджимают порядка 1,5 тысяч исламистов, но и шансы на выживание таджикских элит.
В-пятых, полагаю, что вероятность новой гражданской войны в Таджикистане крайне низка — хотя и выросло поколение, пережившее гражданскую войну в детстве, но память об ужасах и лишениях слишком сильна, а народ един в своих политических пристрастиях, дабы массы принялись выяснять отношения между собой с помощью оружия. Куда большую опасность представляют для элит республики рекордно упавший объём денежных переводов — по данным Нацбанка республики, в первом квартале 2015 года чистый приток средств составил 289 миллионов долларов, что на 42,4 процента ниже аналогичного показателя прошлого года. Потому на первый план выйдет решение вопросов профилактики исламизма и купирования социальных проблем.
В-шестых, борьба с НКО, ужесточение деятельности и финансирования политических партий являются не столько признаком «рахмонизации» Таджикистана и превращения его в восточную деспотию, сколько вынужденной мерой. Следствием евразийской интеграции становится постепенное закрытие трудового рынка для таджиков, которые выбрасываются на обочину трудовой жизни и, помимо падения уровня доходов в РФ, отсекаются от рынка труда, а значит, теряют средства к выживанию. Накопление критической массы неприкаянных гастарбайтеров — не меньшая угроза для семейства Рахмона, чем исламисты из ИГ.
В-седьмых, совокупность фактов, в частности, перепрофилирование лицеев, возросшая активность воинских учений в Таджикистане, активность республики в ШОС и двусторонних отношениях с Россией в сфере безопасности, комплекс кадровых реформ свидетельствуют о том, что с геополитической ориентацией Рахмон определился. Евразийская интеграция безальтернативна для элит Таджикистана: силовой опоры в борьбе с исламистами кроме России нет, а Китаю таджикские работяги не нужны.
В-восьмых, очевидно, что до ликвидации крышевания наркотрафика на самом высоком уровне среди госаппарата Таджикистан будет оставаться изгоем, и никто его в ЕАЭС не пустит. Потому в ближайшее время будут форсированно реализовываться меры как по демаркации границы с Киргизией, так и усиление режима охраны границы с Афганистаном. Цель же кадровых перестановок в правоохранительных органах — попытка реанимировать сгнившую и наркотизировавшуюся правоохранительную систему республики.
В-девятых, если Таджикистан пройдёт эпоху великих потрясений без существенных потерь, то следующим главой республики будет старший сын Рахмона — Рустам Эмомалиевич. Однако перед этим сын президента успеет побывать на всех государственных должностях, дабы ознакомиться с управлением страной на разных постах, а в ближайшие несколько лет под Рустама, скорее всего, перепишут конституцию, понизив возрастной ценз для президентства.
В общем, деваться элитам Таджикистана некуда, и единственный путь самосохранения — отдирание от Таджикистана ярлыка несостоявшегося государства. Единственное, что остаётся неясным, — так это каких успехов достигнет борьба с коррупцией, когда большинство государственных постов занимают представители клана Рахмонов.
источник