Обострение армяно-азербайджанского конфликта, приведшее к значительному изменению геополитической ситуации в восточной части Южного Кавказа, вновь актуализировало вопрос непризнанных и частично признанных государств постсоветского пространства.
Более четверти века эти страны, являющиеся в глазах международного сообщества незаконнорожденными потомками развалившегося СССР, существовали в условиях статус-кво, сформировавшегося в результате военных действий. И казалось, подобная ситуация может продолжаться еще долгие десятилетия.
Так считали не только международные акторы, участвующие в многолетнем процессе урегулирования конфликтов, но и сами эти страны, привыкшие к жизни в условиях подвешенного международно-правового статуса со всеми вытекающими из этого последствиями. Отсутствие в течение длительного времени военных действий создавало иллюзию прочного мира, что устраивало как непризнанные государства, так и крупных мировых игроков, внимание которых было отвлечено на решение более злободневных международных проблем.
Естественно, все неразрешенные конфликты на постсоветском пространстве имеют немало черт, отличающих их друг от друга, но со стороны, они кажутся практически идентичными. Такое стирание индивидуальных очертаний во многом объясняется уходом этих конфликтов на периферию международного внимания, что, с одной стороны, связано с относительной стабильностью, с другой – с утратой надежды на скорое разрешение конфликтов путем переговоров. Поэтому, в особенности в свете последних кавказских событий, представляется целесообразным проанализировать текущую ситуацию и попытаться продумать возможные модели развития событий в зонах «забытых» конфликтов, в частности, грузино-абхазского.
Грузино-абхазский конфликт, как известно - единственный на постсоветском пространстве, разрешением которого занимались на самом высоком международном уровне – под эгидой ООН, при содействии России и участии в качестве наблюдателей США, Великобритании, Германии и Франции.
Абхазия и Грузия на переговорах имели статус сторон в конфликте, в качестве которых они подписали множество документов, в том числе сыгравших существенную роль в поддержании режима прекращения огня, возвращении беженцев и решении многочисленных гуманитарных проблем. В Сухуме функционировал Офис по правам человека ООН, работали десятки международных и неправительственных организаций.
Естественно, отношения Абхазии с международными организациями и государствами, участвовавшими в урегулировании конфликта, нельзя назвать безоблачными. Главной проблемой, порождавшей все прочие, было их стремление к осуществлению всех проектов с санкции Грузии в целях демонстрации распространения ее юрисдикции на территорию Абхазии. Кроме того, в первые годы после окончания конфликта первоочередные гуманитарные усилия международного сообщества были нацелены на оказание помощи грузинским беженцам, вернувшимся в Галский район. Это создавало впечатление о неравноправном отношении к другим жителям Абхазии, в том числе вынужденным в результате военных действий покинуть места своего прежнего постоянного проживания. Однако, признание Абхазии Россией в 2008 году значительно улучшило положение Абхазии по многим аспектам. Россия взяла на себя финансирование масштабных проектов по восстановлению социально-экономической инфраструктуры РА. Эти многоплановые межгосударственные отношения, создающие надежные гарантии безопасности Абхазии, являются одним из важнейших отличий в положении Абхазии и Нагорного Карабаха, который фактически, вопреки формировавшимся годами представлениям, оказался в одиночестве в ходе скоротечного, но широкомасштабного военного конфликта.
Установление официальных союзнических отношений между Россией и Абхазией повлияло и на восприятие конфликта в грузинском и абхазском обществах. Можно констатировать, в политической повестке Абхазии и Грузии конфликт отступил на второй план, т.к. одна из сторон избавилась от многолетнего ощущения внешней военной угрозы, а вторая – от надежд на военный реванш.