Корее несказанно повезло: в 1600 году при Сэкигахаре Токугава Иэясу разбил всех своих противников, возглавляемых Исидой Мицунари, и установил в Японии режим военной диктатуры — сёгуната. Везение Кореи было в том, что Токугава участвовал в Имиджинских войнах и ему — не понравилось. В результате сёгуны этой династии установили вокруг Страны восходящего солнца такой железный занавес, что советские коммунисты нервно курят в сторонке. В общем, королевство Чосон получило возможность спокойно жить без малого триста лет! Чем не везение?
Постепенно в стране установился почти идеальный конфуцианский порядок. Что он из себя представлял? Весь народ Чосона делился на сословия: чиновники, крестьяне, ремесленники и торговцы. Именно в таком порядке — от лучшего к худшему! Интересно уважение к крестьянам, правда? Так и есть: по конфуцианским канонам крестьяне после чиновников — самые уважаемые люди! Что, впрочем, не делало положение этих респектабельных граждан лёгким.
Крестьяне составляли 90 процентов населения страны, причём 20 процентов крестьян были крепостными. Вот только положение крепостных от положения свободных отличалось лишь тремя вещами: они не имели фамилий — только имена, платили больше податей и их можно было продать. Учитывая страшный дефицит земли в стране — очень слабые отличия. Продать их особо было некуда — людей и так больше, чем полей. Свободы и у свободных было немного: конфуцианство — это ещё и бюрократический контроль всех, любой свободный крестьянин должен был постоянно носить на шее табличку вроде паспорта, куда были записаны все его личные данные. Отсутствие фамилии в условиях развитой бюрократии — это скорее плюс, чем минус.
Поскольку земли было мало, личные наделы крестьян были крошечными, так что все были вынуждены арендовать дополнительные площади у помещиков или более зажиточных односельчан. При этом арендная плата была по европейским меркам немилосердной! Половина урожая — это считалось по-божески, чаще бывало 70 процентов.
Помимо уплаты налогов, крестьяне несли всеобщую воинскую повинность и привлекались к общественным работам. Военная обязанность их, прямо скажем, не тяготила: Чосон армию содержал с гулькин нос, так что теоретическая возможность быть призванным, конечно, существовала, но на практике... А вот на общественные работы селяне жаловались постоянно! Дело в том, что основная сельскохозяйственная культура на полуострове — рис, он требует не только пахать в три погибели на поле, но и коллективно поддерживать в порядке ирригационную систему, а строительство какого-нибудь очередного королевского дворца именно от этих важных дел и отрывало.
Налоги в Чосоне собирались по сложной схеме. Ответственный за сбор налога чиновник учитывал качество и количество земли, имеющейся в домохозяйстве, с более плодородной земли налог был больше. Также принимался во внимание урожай, снятый конкретно в этом году (налоги собирали осенью, после сбора урожая). Нормой считался налог в 10–15 процентов от урожая, но... Данная норма не соблюдалась практически никогда: обычно крестьян «доили» значительно сильнее. В общем, с учётом высокой арендной платы голод по весне был постоянным спутником корейского крестьянина. А рис они и вовсе не ели: практически весь уходил на налоги, основой рациона крестьянина был ячмень, хорошо, если без травы и сосновых иголок, которые частенько приходилось в него добавлять.
Корейские дворяне-янбаны были сословием не воинов, а чиновников. Поэтому с детства зубрили древнекитайский язык, заучивали тысячи иероглифов и запоминали наизусть тексты конфуцианского канона. Само собой, средства на это должна была давать земля, но её, как я уже сказал, в Корее мало, а крестьяне вечно чем-то заняты. Так что дворянин, идущий за плугом, это была в королевстве не мода а-ля Лев Толстой, а проза жизни. Благо труд на земле считался почётным, так что пройтись за плугом было не западло даже королевским министрам.
Чиновники были верхушкой социальной пирамиды королевства Чосон. Бюрократический аппарат достиг столь высокого совершенства, что управлять страной получалось мизерному количеству «аппаратчиков»: примерно один чиновник на семь тысяч корейцев. Для сравнения: в России сегодня один госслужащий приходится на 40 человек.
Главой правительства был премьер-министр — рёнъыйчжонъ. У него было два заместителя — правый и левый, левый считался первым, правый — вторым. Премьер-министру (можно я не буду писать его должность по-корейски?) и его заместителям подчинялись шесть министерств (важность — по нисходящей): Министерство по делам чиновников (всекорейский отдел кадров), Министерство налогов (отвечало за все финансы), Министерство церемоний (для конфуцианской страны это... это... просто сравнить не с чем! МИД — одна из функций, но не главная), Военное министерство (без комментариев), Министерство наказаний (Минюст по-нашему) и Министерство общественных работ (дворцы, крепости, каналы — вот это вот всё). С каждым министерством был связан соответствующий королевский секретариат.
Всё? Как бы не так! Существовало два цензората. Это не цензура в СМИ и соцсетях, а ведомства на манер нашей Генеральной прокуратуры или Конституционного суда, но занимавшиеся ещё и контролем общественной морали. При этом одни цензорат следил за поведением чиновников, а второй... короля! Именно так: его сотрудникам платили деньги за критику обожаемого монарха. Понятно, что обычно критиковали очень... комплиментарно (как вы можете, ваше величество, так себя не жалеть на работе?), но случались и реальные клоны Катона Старшего, рубившие в глаза обожаемому монарху правду-матку и даже шедшие после этого на плаху. Такое поведение считалось верхом настоящего конфуцианского героизма.
Ещё был государственный институт истории — Чхунчхугван — Палата весны и осени. История в конфуцианских государствах — дело государственной важности. Здесь составлялись подневные хроники деяний обожаемого, на основании которых после смерти короля составлялись «Силлок» («Правдивые записи») — подробнейшая летопись царствования.
Всё? Нет, не всё. Был ещё университет Кёнъён. Университет для одного студента — самого короля. Здесь ему читали лекции по конфуцианской классике лучшие профессора королевства. Каждый день. По три раза.
А как же полиция, спецслужбы, вот это вот всё? Роль полиции и патрульно-постовой службы выполняли подчинявшиеся Министерству наказаний тюремщики и назначенные местной администрацией лица. А роль тогдашнего КГБ играло специальное полицейское агентство — Ыйгымбу. В его ведение входили государственные преступления и все преступления, совершённые дворянами.
Страна делилась на восемь провинций (в конце XIX века каждую поделили на две части — северную и южную), каждой из которых управлял губернатор со своей канцелярией. Статусом отдельной провинции пользовались южная и северная столицы — Сеул и Кэсон. Губернатора каждой провинции сменяли не реже чем раз в два года, чтобы не успел обрасти связями и начать брать взятки. Кроме того, с той же целью губернатора никогда не назначали в ту провинцию, откуда он родом. Помимо провинций, страна делилась на 300 с хвостиком уездов, каждым из которых также управлял уездный начальник, антикоррупционные меры в отношении которого были аналогичны губернаторским. Уезды делились на волости, но на этом уровне чиновников уже не полагалось — работало местное самоуправление из дворян и дворянских собраний.
Впрочем, порой случалась натуральная чиновничья чехарда, например, в среднем сеульский мэр находился на посту пять месяцев. Дольше всех продержался У Ок Рён — 13 лет, но пять были сняты в день назначения, 10 продержались пару дней, 11 — три дня. Абсолютно та же история была характерна для всех высших должностей. Дело в том, что дворян было много (три-пять процентов от общего числа населения, к началу ХХ века до 10 процентов), а чиновничьих должностей мало. Вот и старались прогнать через них как можно больше народу, чтобы хоть воспоминания приятные у кого-то остались: целый день был местным Собяниным!
Ну, а во главе всего этого бюрократического великолепия стоял Его Величество король Чосона. Именно так: во главе бюрократического аппарата. Король считался если не «слугой народа», то уж точно — «первым чиновником» королевства. Жизнь у помазанника была непроста — не дай вам бог оказаться во главе конфуцианской страны! С одной стороны, жизнь корейских королей была спокойной: за всё время правления династии Ли — только два госпереворота. С другой...
Король вставал в четыре часа утра летом или пять часов утра зимой. Первым делом шёл сказать «Доброе утро!» старшим представителям династии. Как так старшим? А как же он сам? Ну, имеется в виду вдовствующая королева-мать или отрёкшийся от престола король-отец (а такое случалось, служба короля в Чосон не сахар!). После того как все старшие были поприветствованы, король отправлялся... учиться! Для него же специально университет Кёнъён держали. Занятия продолжались часа полтора, после чего помазанник шёл завтракать.
После завтрака следовала аудиенция. Четыре раза в месяц — большая, а все остальные дни — малая. На большую являлась вся столичная бюрократия, так что толпа получалась большая, красивая и бестолковая. На малую приходили только министры, высшие чиновники и генералы, на ней обсуждались реальные дела, планировалась работа и так далее — нормальное рабочее совещание. После аудиенции король обедал и... опять шёл на лекции!
Потом обожаемый монарх отправлялся работать с бумагами, принимать доклады, а также встречаться с провинциальными чиновниками и генералами, которые прибыли в Сеул с отчётами о положении дел во вверенных им провинциях. Когда с этими делами было покончено, наступал вечер, и король лично обходил караулы, проверял список заступивших в наряд солдат и офицеров и задавал пароль на ночь — безопасность превыше всего!
На закате Его Величество ужинал и... конечно, отправлялся учиться. Третий раз за день зубрить с детства знакомые сочинения долбаного Конфуция! После занятий у владыки Чосона выпадало свободное время — два часа на просмотр программы «Время» перед сном. В общем, солдатский распорядок дня, да кто угодно от пары лет такой жизни в отставку запросится! Если же король заболевал... Об этом было лучше не думать: за время болезни накапливались бумаги, которые по выздоровлении приходилось разгребать в своё свободное время.
Правда, у короля было право организовать банкет для придворных... Но не слишком часто, а то тут же начинал капать на мозги специально обученный цензор. В начале правления династии Ли, когда короли ещё не окончательно превратились из воинов в чиновников, помазанник мог отправиться в горы на охоту, но постепенно данное развлечение сошло на нет: короли перестали уметь владеть оружием, а с голыми руками на медведя или кабана идти — идея так себе. Оставалась только возможность разнообразить себе жизнь поездкой на воды в сопровождении свиты тысяч в пять придворных.
В принципе, конфуцианство ценит стабильность, и существовать в подобном режиме королевство Чосон могло бесконечно долго. Но в 1868 году на соседних островах грянула революция Мэйдзи, положившая конец самоизоляции Японии. Страна начала стремительно модернизироваться, строить современные армию с флотом и... оглядываться по сторонам, присматривая себе такой непременный атрибут цивилизованной державы, как колонии. А ближе Кореи к Стране восходящего солнца не лежит ничего...
Фёдор Ступин