2022 год бесконечно богат на события, последствия которых оказывают влияние на глобальные процессы. Мир быстро меняется до неузнаваемости, особенно если привычная его картинка была сформирована западными медиа. Ещё десять лет назад никто не хотел воспринимать ни Россию, ни Китай в качестве мировых держав, а сегодня выяснилось, что западный миропорядок рушится и виноваты в этом русские и китайцы.
Планово приближается ещё одно важное событие года — XX съезд КПК, к которому приковано особое внимание Запада. Записные прогнозисты намекают, что китайская экономика на грани краха, общество изнывает от политики «нулевой терпимости к ковиду», партия и правительство дали слабину по тайваньскому вопросу и поэтому Си Цзиньпина на ближайшем съезде КПК могут от власти и отстранить. Си Цзиньпин и Путин — это в целом два руководителя, о свержении которых чаще всего мечтают на Западе.
Аналитики, напротив, не сомневаются в переназначении Си и ищут какой-то иной подвох. Так, например, некто Сет Кропси (бывший помощник министра обороны США и действующий сотрудник Hudson Institute) на гонконгском либеральном сайте «Азия Таймс» предупреждает, что проведение XX съезда может стать идеальным прикрытием для создания командного центра по координации вторжения на Тайвань и, видимо, одобрения партией подобного решения. Си Цзиньпин, по его мнению, уже не боится разрыва с Западом, потому что «западный капитал может заместить российскими деньгами» и «привести в движение финансовую систему БРИКС». Вторжение на Тайвань вызовет глобальный финансовый и экономический кризис, тем самым подрывая усилия США на Украине. Вывод Кропси прост: нужно «удалить Россию с юга Украины и, если возможно, из Крыма», что позволит США сфокусировать внимание на Азии и Китае. Нет сомнений, что эта горе-аналитика попадает и в самые высокие кабинеты Вашингтона по линии лоббизма так называемого think tank, в котором работает этот автор.
Другой аналитик С. Роуч (старший научный сотрудник Института глобальных проблем Джексона Йельского университета и старший преподаватель Йельской школы управления) уже из Project Syndicate (медиаструктура, созданная для курирования «независимых» изданий в постсоветских странах, финансируется в том числе Б. Гейтсом) рассказывает, что Си Цзиньпин не просто удержит власть, но и развернёт Китай в сторону маоцзэдуновского социализма, наплевав на потерю темпов экономического роста и привлечение западных капиталов.
Если же почитать прессу с точки зрения содержания съезда, то центральный его вопрос — это переназначение Си Цзиньпина, а интрига состоит в том, что третий срок во главе партии нарушает традицию смены поколений, заложенную Дэн Сяопином. В демократической прессе, когда пишут о современной КПК, всегда уделяют особое внимание этой своеобразной китайской концепции сменяемости власти. Но если разобраться по сути в этой так называемой традиции, то сразу станет ясно, что она ни на что не влияет.
Дело в том, что Дэн Сяопин почти сразу после возвращения во власть после смерти Мао продвигал идею омоложения руководства. Так, в 1980 году он отвечал в интервью итальянской журналистке: «Все кадры старшего поколения не будут совмещать должности… Мы, старые товарищи, заслоняем собой других, и им трудно развернуться. У нас существует проблема постепенного омоложения руководящего состава. Мы должны подавать пример в этом отношении. У нас фактически существует порядок пожизненного пребывания ответственных лиц на руководящих постах, хотя и не было никаких официальных предписаний на этот счет. Это не благоприятствует освежению руководящего состава и выдвижению молодых кадров, это — изъян в наших системах и распорядках. В 60-х годах этот изъян не был заметным, ведь в то время мы были еще молоды. Дело не в отдельных лицах, а в системе и распорядках, от этого в большой степени зависит претворение в жизнь нашего курса, осуществление модернизации в четырех областях. Поэтому мы говорим, что старые товарищи должны показывать пример и проявлять благоразумие».
У этого посыла было две составляющих: на внешнюю аудиторию и на внутреннюю. Вовне Дэн Сяопин показывал западным странам, прежде всего США, с которыми в те годы он пытался активно наладить отношения для привлечения капиталов в Китай, что политическая модель правления КПК эволюционирует к западным образцам, демократизируется. Это сработало на все сто процентов, Запад поверил в эту эволюцию и понадеялся на разложение КПК и её власти. Внутри КПК посыл Дэн Сяопина играл совершенно другую роль и никак не связан со сменяемостью власти. Речь шла о том, что старшее поколение тормозило политику «реформ и открытости», препятствовало ломке маоцзэдуновской экономической модели социализма и поэтому должно быть отстранено от высших должностей в государстве. Кроме того, концепция Дэн Сяопина не предполагала уход старшего поколения в полном составе на пенсию, оно должно было уступить исполнительные функции следующему поколению, оставив за собой наставничество. Таким образом, «сменяемость власти», по Дэну, можно рассматривать и как своего рода подстраховку: если бы реформы провалились, нашлись бы козлы отпущения и «старики» вернулись бы исправлять ситуацию.
Сам Дэн Сяопин, оставив большинство партийных и государственных должностей, вовсе не уходил из политики до самой смерти и фактически определял курс КПК. Для незнакомых с внутренней кухней КПК может показаться странным, что Дэн Сяопин после возвращения к власти вообще не был генсеком КПК. С 1980 года этот пост занимал Ху Яобан, с 1987 по 1989 год — Чжао Цзыян, а с 1989 по 2002 год — уже Цзян Цзэминь.
Руководство компартией и государством в Китае по характеру своего осуществления не похоже на привычные институализированные модели других стран и базируется не только на распределении должностей и полномочий, но и на авторитете конкретных партийных вождей. Власть КПК в целом идеологизированная и вождистская, а не уставная и должностная. Так же было и в СССР при Сталине. Никому в голову не приходит рассматривать власть Сталина в аспекте партийных и государственных должностей, которые он занимал. С середины 1930-х годов Сталин в партии был вообще рядовым секретарём Политбюро ЦК, формально равным другим членам этого органа, но фактически его слово было законом для партии, государства и народных масс. Ссылка на статьи, речи, отчёты Сталина в СССР была выше, чем на нормативные акты, потому что всё равно их все приводили в соответствие с позицией вождя.
То, что Цзян Цзэминь и Ху Цзиньтао прилежно покинули олимп КПК после около десятка лет руководства каждым, является следствием не строгого соблюдения предписаний Дэн Сяопина, а той внутренней борьбы различных фракций и течений, которая бурлила в КПК. Они были слабые в сравнении с Дэн Сяопином руководители, не сумевшие предложить в области теории построения «социализма с китайской спецификой» никаких знаковых идей, которые бы сделали их авторитетами вождистского уровня. Ситуация с Си Цзиньпином в корне отличается, и это было понятно сразу после того, как он пришёл к власти.
Си Цзиньпин на протяжении всей своей партийной карьеры принадлежал к руководителям не оппортунистического типа: «делаю как все, лишь бы чего не случилось, лишь бы все остались довольны», — а очень идеологизированного, строптивого, патриотичного и антизападного. Диссидентская и антикоммунистическая американская газета The Epoch Times приводила в качестве характеристики Си сказанные им в 2009 году в одной из зарубежных поездок характерные слова: «Некоторые иностранцы с толстыми животами от нечего делать указывают на нас пальцем. Во-первых, Китай не экспортирует революцию, во-вторых, не экспортирует голод и нищету, и, в-третьих, он не устраивает разборки с вами. Тогда о чём ещё говорить?»
Перед предыдущим XIX съездом «Вашингтон пост» выпустила пугающую читателей статью «Си Цзиньпин стремится возродить сталинскую коммунистическую идеологию», в которой утверждалось, что Си называл Сталина великим учителем и говорил о том, что пренебрегать историей СССР, Лениным и Сталиным недопустимо. Наблюдалось ли движение политики КПК за последние пять лет в сторону сталинизма? С некоторой натяжкой так сказать можно. По крайней мере китайское государство стало жёстче, централизованнее, более экономически независимым и существенно закрутило гайки в общественной жизни. Си и его команда провозгласили и «жёсткое управление партией, которое означает не только наказания для малой группы коррупционеров, оно требует надзора над партией и очищение ее целиком», как говорил глава Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины Ван Цишань, «красный инквизитор» Си Цзиньпина.
Самые знаковые события между съездами — это торговая война с США и пандемия. Китай под руководством Си достаточно уверенно преодолел эти трудности и вызовы. Прежде всего за счёт мобилизации государства и партии.
В общественной жизни КПК взялась за регулирование вопросов, которые обычно относят к сфере личной свободы, частного выбора и вкусовщины.
Так, была запрещена репетиторская деятельность для школьников, и подверглось давлению учительское сообщество. Логика Си Цзиньпина была железной: Китай больше всего тратит на образование, и государственные школы должны давать детям всё, что необходимо. А в остальное время детвора должна отдыхать. Это сильный удар по мелкому бизнесу в сфере образования.
Была запущена кампания борьбы с обжорством. «Явление расточительства в отношении продовольствия ужасает и огорчает, — сказал председатель Си, — необходимо укрепить законодательство, усилить надзор, принять эффективные меры, создать долгосрочный механизм и решительно пресекать излишние траты продовольствия. Следует шаг за шагом усиливать пропаганду и просвещение, эффективно прививать привычку умеренности и экономии в еде, создавать в обществе атмосферу стыда за расточительство продовольствия и гордости за экономию». Появился беспрецедентный для мирового опыта закон «О борьбе с пищевым расточительством». Это мощный удар по частному бизнесу, который контролирует эту сферу. Он также затрагивает медиа и интернет, так как закон требует от властей вести «борьбу с показным расточительством и поощрять цивилизованное и экономное проведение мероприятий и формирование атмосферы постыдности расточительства и почетности экономии».
Следует отметить, что борьба с расточительностью и гедонизмом является фирменным стилем Си. Как только он пришёл к власти, ЦК начал борьбу с «четырьмя вредными поветриями — формализмом, бюрократизмом, гедонизмом и роскошеством», которая стала известна благодаря замечательной формуле питания настоящих китайских коммунистов — «один суп и три блюда».
Далее. Если и раньше в Китае все сцены даже упоминания гомосексуализма беспощадно вырезались из западных фильмов, то теперь под запрет попали и «мужчины, которые выглядят недостаточно мужественно». На ТВ и в интернете были запрещены женоподобные актёры, певцы, блогеры, стримеры, которые искажали образ настоящего китайца. Кроме того, подверглась цензурной ревизии сфера онлайн-литературы. В Китае долгое время порнография и всякие другие извращения фактически были дозволены в виде сотен тысяч рассказов и романов, опубликованных в интернете писателями-любителями. КПК отключила «литературные сайты» на некоторое время, и цензоры перечитали все произведения, отсеяв запрещёнку.
Все эти мероприятия можно рассматривать не только как средства оздоровления духовной жизни и повышения нравственности, но и как политику подготовки общества к возможной войне, как своего рода милитаризацию. Ведь идеологическое содержание работы репетиторов государство не контролирует, а значит, это таит в себе опасность. Ведь привычка людей к расточительству и показной роскоши помешает в случае острого конфликта и кризиса. Ведь китайский мужчина должен быть сильным и храбрым солдатом, помышляющим только о родине, а не метросексуалом, начитавшимся порнографических писулек.
Провёл Си Цзиньпин и масштабную работу в области идеологии. За годы нахождения у власти председатель КНР опубликовал 125 книг, что сделало его самым плодовитым современным автором в Китае. При Пекинском университете был создан целый Институт идей Си Цзиньпина. Многие другие университеты также создали Центры исследования мысли Си Цзиньпина. В агитпропе КПК распространяется теория Си Цзиньпина в области партийного строительства, государственного управления, образования, литературы, искусства и т. д. Идеи Си Цзиньпина охватывают практически все области общественной жизни и деятельности государства.
Если проанализировать «идеи Си Цзиньпина» и обобщить то принципиально новое и существенное, что они привнесли в официальную идеологию «марксизма с китайской спецификой», можно выделить две вещи. Первая — это ультрапартийность во всём. Всем в обществе должна «рулить» партия, всё в деятельности государства, бизнеса и общества должно оцениваться с точки зрения партийности. Второе — нечто вроде возвращения к концепции классовой борьбы, но в патриотическом ключе. «Для осуществления великой мечты необходима великая борьба. Общество прогрессирует, когда происходит движение противоречий, существуют противоречия — значит, существует борьба… Все идеи и поведение, касающиеся погони за удовольствиями, инертности и нерадивости, а также стремления избежать противоречий, являются ошибочными», — заявлял Си. С кем бороться? С людьми и странами, которые препятствуют полному удовлетворению «постоянно растущих потребностей народа в прекрасной жизни», способствуя прежде всего «неравномерности и неполноте развития» Китая. Иными словами, есть китайский народ под руководством КПК, который стремится к прекрасной жизни, и есть враги, которые ему в этом мешают. Всё это весьма похоже на классический маоизм.
Под руководством Си Цзиньпина КПК продолжила мягкую реабилитацию Мао Цзэдуна, закрепив официальное отношение к его эпохе в новом методологическим и методическом документе «Резолюция ЦК КПК об основных достижениях и историческом опыте столетней борьбы партии». Если после Дэн Сяопина провозглашалось, что «Культурная революция» была абсолютно ошибочна по своей сути, то Си Цзиньпин ввёл в историческую формулировку новую характеристику: «серьёзные перегибы в борьбе против правых элементов», — тем самым частично признав обоснованность самой концепции Мао (что велась классовая борьба с каппутистами).
Может показаться, что все эти идеологические установки, во-первых, незначительны, во-вторых, несколько оторваны от жизни, от политики и экономики. Однако нужно понимать, что эволюция идеологии КПК — это очень болезненный для партии процесс, не допускающий резких поворотов. Руководство КПК и партийные массы боятся как огня резких перемен, памятуя о судьбе КПСС. Даже Дэн Сяопин проводил свою «китайскую перестройку» постепенно и медленно с великим множеством оговорок и реверансов в сторону Мао и его эпохи, подвергая критике лишь отдельные моменты и периоды. Избежание шоковости — это главное, что КПК вынесла из уроков СССР. Поэтому исследование эволюции идеологии партии даёт нам представление о её тенденциях. Притом значение идеологии в политике партии и государства огромное. За каждым новым словом в идеологии следуют вполне конкретные политические и экономические решения. Если теория «социализма с китайской спецификой» делает крюк и возвращается к наследию Мао, значит и в политике, и в экономике государства реализуются соответствующие мероприятия. Так же медленно и постепенно, но по-китайски неуклонно.
Но, пожалуй, самое главное, что внешне похоже на сталинизацию Китая, — это формирование непререкаемого авторитета Си Цзиньпина, или, как любят говорить либералы, культа личности.
Си Цзиньпин быстро возвысился в партии не только благодаря грамотному выстраиванию идеологии (крайне левый, но не до степени отрицания теории своих предшественников), но и потому что заслужил репутацию абсолютно неподкупного, фанатично преданного партии политика. Если бы в начале 2010-х годов вы спросили рядового китайца, что он думает о Си Цзиньпине, он наверняка бы сказал, что это главный в Китае борец с коррупцией, человек с кристально чистой биографией и враг всех взяточников. Такая репутация стала фундаментом, на котором формировался авторитет Си Цзиньпина как вождя китайского народа.
Другим фактором, повлиявшим на рост популярности и уважения Си в обществе, стало то, что он переформулировал цели «социализма с китайской спецификой» в доступном и близком для широких народных масс ключе. «Четыре модернизации», «развитие производительных сил», «среднезажиточное общество» — все эти идейные конструкции были слишком абстрактны. Тем более народ наблюдал за тем, как по ходу модернизации и развития производительных сил происходила поляризация общества. Отдельные слои китайского общества активно богатели, а обычный человек шёл к средней зажиточности, что означает «обеспечение миллиардного населения питанием и одеждой». Си Цзиньпин же предложил план построения «прекрасной жизни», который среди прочего содержит требование социальной справедливости, «общего процветания».
Пока меры, направленные на перераспределение, по большей части сводятся к изъятию сверхдоходов через налоги и чудовищные штрафы, но Си уже предупредил китайских миллиардеров: «Мы должны разумно скорректировать чрезмерные доходы и побудить людей и компании с высокими доходами платить больше обществу».
И третий фактор, который усилил фигуру Си Цзиньпина в глазах китайцев, — это то, что его антизападный настрой совпал как с превращением Китая в мощную экономическую сверхдержаву, так и с кризисными явлениями на Западе в целом. Первый раз китайцы после столетия унижений обрели чувство собственного достоинства при Мао Цзэдуне, когда Китай в условиях практически полной изоляции сумел построить промышленность, стать ядерной и космической державой и даже отвоевал себе место в Совбезе ООН. Потом началась эпоха «реформ и открытости», когда китаец снова должен был учиться у «белого человека», догонять Запад и смотреть на США и Европу снизу вверх. И вот при Си китайцы увидели страх со стороны Запада, они почувствовали, что Китай признают великой державой и с ним не просто вынуждены считаться, но он разговаривает с США на равных. Это второе обретение чувства собственного достоинства вызвало всплеск патриотизма, волны которого вознесли Си Цзиньпина до небес народного почитания.
Оппоненты Си Цзиньпина находятся в незавидном положении, его авторитет уже слишком велик, а все альтернативные фракции постоянно подвергаются антикоррупционным чисткам. Поэтому нет сомнений, что в ближайшие десятилетия курс КПК будет определять Си Цзиньпин, а XX съезд продолжит углубление и расширение вышеуказанных тенденций. Тем более планы социального развития Китая уже давно обозначены аж до 2050 года. Самое интересное — это грозящие изменения в уставе КПК (он же и содержит программу партии). Но никаких резких поворотов, неожиданных ходов ждать не следует. Всё будет постепенно и медленно.
Анатолий Широкобородов