С началом Второй мировой войны положение Советского Союза серьезно осложнилось. С Запада, несмотря на заключенный пакт о ненападении, неумолимо надвигалась грядущая война с фашистской Германией. На Дальнем Востоке серьезные опасения вызывали действия Японии. С целью направить возможную агрессию Страны восходящего солнца подальше от наших границ, спецслужбы СССР спланировали и провели операцию «Снег». За продуманность и результативность её называют шедевром отечественной разведки.
Об операции «Снег» известно преимущественно из мемуаров её участника – генерал-лейтенанта Виталия Павлова, работавшего в органах госбезопасности.
Павлов рассказывал, что в октябре 1940 года его вызвали в кабинет наркома внутренних дел Лаврентия Берии. Здесь ему стали известны главные детали операции, направленной на то, чтобы «столкнуть» США и Японию.
Кроме Павлова и Берии в тайну предстоящего мероприятия были посвящены как минимум ещё два человека. Одним из них был разведчик Исхак Ахмеров, который больше 10 лет проработал в США, другим – руководитель внешней разведки Павел Фитин. Примечательно, что Берия потребовал полного уничтожения всех бумаг, которые имели отношение к операции.
«Это был странный приказ, и выполнили его досконально», — пишет Павлов.
План
В Москве решили воспользоваться связями Ахмерова в министерстве финансов США. У советского агента был выход на Гарри Декстера Уайта, сына еврейского эмигранта из Российской империи. Этот государственный деятель, известный в Вашингтоне как ярый антифашист, успешно влиял на министра финансов Генри Моргентау, а через него – и на других высокопоставленных членов правительства, вплоть до президента Рузвельта. Советская разведка присвоила Уайту кодовые имена «Кассир» и «Юрист»
Павлов должен был встретиться с Уайтом и внушить ему идею, что японская экспансия в Азиатско-Тихоокеанском регионе представляет опасность для США.
Примечательно, что название «Снег» операция получила по ассоциации с фамилией Уайт («белый»).
Реализация
Приехав в столицу США весной 1941 года под видом советского дипломатического курьера, посланец Берии договорился о встрече с Уайтом в ресторане. Павлов отрекомендовался другом ученого-китаиста Билла – под этим именем Уайт прежде знал Ахмерова. По одной из версий, Павлов не скрывал, что он работает в советском посольстве, по другой – разведчик выдал себя за русского белоэмигранта, живущего в Поднебесной.
Павлов рассказал приближенному министра, что Билл уехал в Китай, но просил передать информацию о том, что происходит в этой стране, пострадавшей от японской агрессии. При этом он добавил, что полностью согласен со взглядами своего товарища.
Семена упали на благодатную почву. Гарри Уайт признался, что и сам имеет опасения относительно ситуации на Дальнем Востоке и даже планировал проконсультироваться по этому поводу со специалистами.
Результат
Осенью 1941 года на столе президента Франклина Рузвельта оказались записки, касающиеся внешнеполитической обстановки в Азии. Они содержали тезисы, которые Уайт попросту переписал из бумаг, полученных от Павлова.
26 ноября Вашингтон предъявил Токио «Ноту Халла» — пакет из 10 требований, подписанных госсекретарём США. Американцы настаивали на том, чтобы японские войска покинули Китай и французский Вьетнам. Другим пунктом значился разрыв с Германией. Вряд ли в дипломатическом ведомстве США могли догадываться, что этот список был продуман еще год назад в кабинете Берии.
Жесткий ответ Японии, на который и рассчитывали русские, последовал незамедлительно. Премьер-министр Хидэки Тодзио воспринял ноту как ультиматум и 7 декабря отдал флоту приказ атаковать Пёрл-Харбор. Впоследствии Тодзио, признанный военным преступником, уверял, что азиатскую войну спровоцировали союзники.
Вплоть до 1945 года Японской империи было уже не до советского Дальнего Востока. В Москве могли не опасаться войны на два фронта.
Что касается Гарри Уайта, то для него связи с коммунистической разведкой обернулись плачевно. После войны он подвергся за это преследованию, и в 1948 году покончил с собой.
Тимур Сагдиев