Культовый советский и российский кинорежиссёр, сценарист, продюсер, глава киноконцерна «Мосфильм», заслуженный деятель искусств РФ Карен Шахназаров в интервью EADaily рассуждает о политическом кризисе, фашизме как элементе западноевропейской цивилизации и «ручном управлении» в России.
Карен Георгиевич, самые острые темы сегодня — экономический кризис и политическое противостояние с Западом. Оказывает ли это какое-то влияние на российское кино и как выживает возглавляемый вами «Мосфильм»?
— Что касается «Мосфильма», то кризис, несомненно, ощущаем. Есть очевидное падение производства. В деятельности концерна 70% связано с телевидением — а телевидение сейчас просело существенно… Хотя «Мосфильм» и ФГУП, но не получает дотаций от государства. Мы диверсифицировали деятельность, развиваем разные направления. На кризис смотрим с беспокойством, но имеем свой запас прочности. Если не произойдет ничего кардинального — не знаю, банки не закроются — то даже в сложные времена «Мосфильм» 2 или 3 года будет нормально существовать.
Что же касается российского кино… Российское кино сегодня очень слабое. Оно и до кризиса
таким было. Представляете, Россия производит 70 фильмов в год! Это трудно назвать кинематографией. Франция — 400 фильмов, в Швеции на 9 миллионов населения — 40 фильмов. Нашим картинам трудно и в прокат попасть, и на телевидение. Российское кино давно не оказывает никакого реального влияния на общество. В мире большинство даже не знает, что в России вообще есть кино, оно не выходит на широкую аудиторию.
Почему?
— Потому что неправильно организовано. В 90-е киноиндустрия была разрушена, потом восстановилась, появилась возможность снимать. Но развитием должно заниматься государство, как было в советское время. Советское кино было мощным, его знали во всем мире, у нас были даже свои кинотеатры на западе — на Елисейских полях, например. Советы вообще придавали кино большое значение. Сейчас все с сарказмом вспоминают слова Ленина о важнейшем из искусств, но Ленин действительно это понимал. Советский Союз занимался и производством, и продвижением своего кино на Запад, да и внутри страны тогда высшие партийные чины смотрели советские ленты. У нас такая страна, где роль государства имеет огромное значение. Мы по-другому не сможем жить. Это связано с историей страны, с географией, с климатом. У нас только если государство чем-то всерьез занимается — это работает. А нет — тогда не работает.
«Ручное управление»…
— Мой жизненный опыт подсказывает, что да. Мы не бестолковые, российский народ очень талантлив. Но такова природа страны. Америка развивалась по-другому, она делалась эмигрантами, она формировалась снизу. Но там и климат другой, и география другая, никогда не было серьезной опасности извне. С одной стороны -Тихий океан, с другой — Атлантический. С одной стороны — Канада, с другой — Мексика. Нам же всегда приходилось иметь дело с внешней угрозой. Только XX век — история бесконечных войн. Естественно, что в таких условиях государство начинает играть очень серьезную роль, и здесь есть и плюсы, и минусы. К минусам относится, например, бюрократия — она глупая, но она нужна. Убери бюрократию — все начнет разваливаться. В 91-м году развалился СССР, когда убрали компартию. А она, оказывается, как стержень, держала всю страну.
А что держит сейчас?
— Сейчас строится система очень близкая той, что была в советское время. Например, сейчас
администрация президента играет очень серьезную роль, фактически это аналог ЦК партии. В СССР были партийные органы, которые контролировали работу исполнительных. Сейчас вырисовывается такая же схема. У нас не сделаешь как, например, в Голландии — нельзя такой страной управлять по голландским принципам! Государство огромное — вот подумал некий губернатор на Дальнем Востоке о суверенитете, у него же территория — с пол Европы. И возникают такие мысли, и страну поэтому надо держать. Я до сих пор считаю, что одно из самых гениальных решений Путина было назначать губернаторов. Другой вопрос, что должен быть еще и какой-то контроль снизу. Но основные решения в России должны приходить сверху. Жестко. Да, есть проблема у этой системы, есть слишком сильная централизация власти, обязательно наличие сильного лидера, и да — «ручное управление», от лидера зависит все. А что если на чем-то попадется? И тогда — что же дальше? Да, есть минусы в таком устройстве страны.
Вы говорили об идеологии, которая в СССР выступала цементирующим началом. Если проводить аналогию с советским временем, какая основополагающая идея возможна сегодня?
— Мощная идея, которая была в СССР, позволила провести модернизацию страны, всех входящих в нее республик, что и было, на мой взгляд, единственным смыслом существования Союза.
Благодаря Советскому Союзу у республик появилась государственность, Союз оказал влияние на модернизацию всего евразийского пространства. А на поверхности была коммунистическая идея — создания некоего справедливого мира. Очень благородная, но насколько осуществима — никто не знает. Сама по себе идея сработала — люди совершали трудовые, ратные подвиги. Что сейчас? Запад придумал демократию, но эта идея гораздо слабее коммунистической, она слишком приземленная и практичная, а коммунистическая была абстрактной. Настоящая идея и должна быть абстрактной и подразумевать наличие чуда — как религия.
Сейчас можно говорить об идее объединения перед лицом внешнего врага. Если конфликт с Украиной будет усиливаться, она может сработать. Пока конфликт не дошел до жесткой стадии, все надеются, что обойдется. Люди всегда оттягивают момент, когда нужно принимать решения, особенно, когда решения жесткие и требуют жертв. В том числе, жертв экономических. Я не говорю о количестве трупов, может, до войны не дойдет. А может, и дойдет.
Вообще такое состояние во взаимоотношениях России и Украины — не новость, оно тянется еще со средних веков. Украина — пограничная территория, влияние Запада всегда здесь было очень
сильно, равно как и России. Украина, видимо, по природе своей такая — не знает, куда припасть. На сегодня страна находится на новом этапе — в иллюзии припадания к западному миру. Власть взяла группировка с прозападной идеологией, кроме того, заправляют местные олигархи, которые обоснованно опасаются российских. Поэтому Украину, может, и уводят в западном направлении, только национальные интересы страны не имеют к этому никакого отношения. Есть иллюзия, что Запад разрешит им иметь то, что они имеют, хотя Запад может отобрать все гораздо быстрее, чем русские. Украинский народ всегда в сомнениях, всегда пытается выгадать. Для Украины очень сильны иждивенческие настроения. Надежда, что можно ничего не делать, чтобы само все решилось. Но им все-таки придется определяться.
Для нас то, что происходит — очень плохо, это бесконечно тлеющий очаг напряженности. Думаю, что Запад добился своих целей — во-первых, они контролируют большую часть Украины, во-вторых — создали очаг постоянного выматывания России. Думаю, сидит там кто-то в кабинетах и — не для прессы, а для своих — говорит: ну, все нормально, у нас получилось.
Думаете, эта стадия продлится долго?
— Думаю, постараются это тление поддерживать. Есть мнение, что перейдут к войне. Но мне кажется, что Западу более выгодна такая стадия, изматывающая. Киевская власть сегодня — вполне управляемая, сюрпризов не преподносит. Другой вопрос, что рано или поздно Украина может не выдержать и рухнуть, экономически, я имею в виду. И тогда начнется новый виток гражданских противостояний. Но пока ее поддерживают на том уровне, чтобы она могла хоть как-то существовать.
За те полтора года, минувших после госпереворота на Украине, эскалация конфликта привела к повышению уровня агрессии в обществе. Сообщения СМИ изобилуют фактами проявления жестокости, которые наводят на ассоциации со Второй мировой войной. Новое звучание приобретает ваш фильм «Белый тигр», в котором говорится, что фашизм практически неистребим…
— Сама по себе идея фашизма — превосходства одной нации над другими — очень мощная, наивно думать, что с ней покончено. В Западной Европе она открыто присутствовала со времен Гегеля, не Гитлер ее придумал. Идея фашизма живуча — мы видим, что сейчас происходит на Украине, очень много схожих симптомов. Тема превосходства одной нации, одной цивилизации над другими по-прежнему присутствует. Только называется по-иному. Это болезнь западноевропейской цивилизации. Мы видим это и в рассуждениях об исключительности американского народа и американского образа жизни. Другой вопрос, что эта концепция не имеет кровожадных форм. Но все зависит от контекста. Наводнят эмигранты Западную Европу, допускаю, что могут подняться весьма радикальные силы. Казалось, что в 1945 году такие идеи были загнаны далеко вглубь, но проходит время — и они поднимаются. Трудно сказать, можно ли это изменить. Кто или что может это сделать? Искусство точно не способно это сделать — несколько наивно думать, что красота спасет мир. Фашизм в свое время осуждали многие деятели искусств, но в массе на сознание это не повлияло. Разве что, может быть, на отдельных людей.
Вы не задумывались над созданием фильма на острополитические темы?
— Я свое снял, были «Сны» и «Город Зеро». В них сказал, что хотел. Картина «Город Зеро» была снята 20 лет назад, и она по-прежнему показывает политическую жизнь страны. Всегда были и будут прозападные силы и силы патриотические, славянофилы. Время от времени в России набирают вес то те, то другие. Но у россиян есть глубокое чувство государственности, хотя народ очень безалаберный. Всегда есть люди, которые без пропаганды готовы жертвовать собой ради интересов страны. Их немного, но ведь и жизнь определяют не «многие». Это они спасали страну в 90-е, когда все разваливалось. Наличие таких людей в России — залог того, что страна рано или поздно выпутается из самых сложных ситуаций.
И завершающий вопрос от моих коллег из Еревана. Вы называете себя русским режиссером, но у вас еще и армянские корни. Как в вашем творчестве проявляются элементы армянской культуры?
— Сложный вопрос. Моя мама была русская, а отец — карабахский армянин из Баку, из очень древнего рода. Я читал, что наш род, мои предки по отцу, Шахназаровы, основали Арцах, карабахское государство. Для меня эта часть истории очень важна, я никогда не отказывался от армянской составляющей. Но все-таки я русский режиссер. Я всегда работал в русле русской, советской культуры, поэтому специфического армянского акцента — как, например, в творчестве Арама Ильича Хачатуряна — у меня нет. Я воспитан русской культурой и называю себя русским режиссером с армянскими корнями.
источник