— Что сказать тёте Хане за облаву?
— Скажи: Беня знает за облаву.
(Исаак Бабель, «Одесские рассказы»)
В комнату стремительно вошёл Беня.
— Ну шо, пан Високоповажный, ругать будете? А клал я с прибором на все ваши ругательства. Ты, Петя, зашухариться не пугаешься с таким балетом?
— Погодь, Беня, не делай мне сразу беременную голову. Я же тебе не предъявляю. Проходи, садись.
— Тогда убери мнение с лица, а то я теперь же расстроюсь.
— Ладно-ладно… Я тебя клюнул — ты меня щипнул. Давай выпьем мировую и поговорим, как человеческие люди, как европейцы.
— Не смеши меня, «европеец»... Наливай.
Налили. Беня выпил залпом и щитинисто улыбнулся, откинувшись в кресло. Петро было поднял рюмку, чтобы чокнуться, но Беня уже жевал оливку. Тогда он отвлечённо посмотрел в сторону, как бы сглаживая свой жест, и выпил нарочито медленно, закидывая брови. В глазах сразу появился блеск и Петро слегка поплыл.
Начал разговор снова Беня:
— Давай, расскажи мне за свой кипеш, а то я роняю нервы по полу.
— Скажи, Беня, слыхал ты за такой залив: Бискайский?
— Ну, слыхал.
— И шо думаешь?
— Рекомендую.
— Вот и Олланд мне рекомендует…
Беня на секунду завис, затем взял в руку бутылку и стал разливать по второй.
— Ну, давай — сказал он, подняв рюмку, — давай, Петя, в таком разе за Бискайский залив.
Петро молча чокнулся. Оба выпили.
— Я имею тебе кое-что сказать — заявил Петро.
— О Бискайском заливе? — съехидничал Беня.
— Нет, о тебе. О нас с тобой.
— Ну-ну, говори. Говори, а я послушаю…
— Ты же знаешь, Беня, что я против тебя ничего не имею. Мы с тобой деловые люди. Но есть обстоятельства, которые… – Петро замялся, подбирая слова – в общем, мне звонил Джон и сказал, что пора начинать ревизию. Ты же понимаешь, о чём я, Беня? Они тебя скушают и не подавятся, вместе с твоими автоматчиками.
Беня занервничал и заиграл желваками, опустив взгляд. Петро продолжил:
— Если полезешь в бутылку, получишь проблемы. Оно тебе надо? Джонни сильно огорчён, но я обещал с тобой поговорить. Будешь играть по правилам — он тебя простит.
— Та-а-ак, – сказал Беня озлобленно – я, конечно, не дурак, Петя, всё понимаю. Но я и не самка лохнесского чудовища, чтобы этот контуженный кретин Джонни с Чёрным меня доили.
— Беня, ты понимаешь, на кого крошишь батон?
— Слушай, козёл, – Беня с размаху ударил по столу – ты на кого быкуешь!? Или думаешь Джонни с Чёрным за тебя подпишутся, когда решишь валить на Бискайский залив? Каталы дешёвые — вот кто они такие. Суки. С-с-суки.
Беня вскочил и стал нервно расхаживать взад-вперёд по комнате, засунув руки в карманы, глядя в пол и цедя сквозь зубы: «Вот суки, с-с-суки».
— Погоди, Беня, не кипешись, успокойся – замахал руками Петро – тебе дадут другую поляну.
В комнате на пару секунд воцарилась тишина, Беня застыл на месте спиной к Петру.
— Какую ещё другую поляну? Чем я буду на ней заниматься? Кроликов разводить?
— Нет, Беня, нет... Кролика мы уберём. А ты сядешь на его место.
Беня, продолжая держать руки в карманах, плавно повернулся на пятках в сторону Петро так, что ноги оказались скрещенными, а его поза стала похожа на застывшую позу чечёточника, исполняющего зажигательный номер с блеском в глазах.
— Петя,… Петечька-Петюньчик,… а чего же ты молчал, как пионер-герой на допросе в Гестапо? Зачем сразу не залил мёдом душу дяди?
— Хотел сделать сюрприз – улыбался Петро.
— Да-а-а уж, сделал… А кролика, значит, в расход?
— Ну, зачем сразу в расход, Беня. Мы же культурные европейцы. Скажем так, отправим отдыхать на Бискайский залив.
И они оба заржали… Беня нервно, а Петро ехидно.
источник