Вероятность того, что исход конфликта с Россией разочарует украинцев, очень высока, пишет "Украинская правда". Единственным спасением для Киева, считает автор статьи, останется объявить полученный результат "моральной победой" — но и за это сторонникам "незалежности" придется побороться.
На этой неделе на Украине обсуждали переговоры с американцами в Джидде, гипотетическое перемирие с Россией и различные сценарии окончания большого конфликта. А еще на этой неделе исполнилось 85 лет печально известному Московскому договору, завершившему советско-финскую войну 1939–1940 годов.
До начала полномасштабных боевых действий многие украинцы были убеждены, что сохранение финского суверенитета означало безоговорочную победу Хельсинки в войне с СССР. Территориальные потери финнов считались чем-то несущественным.
Когда в 2019-м в Киеве побывал финский президент Саули Ниинисте, журналист издания "НВ" обратился к нему с таким вопросом:
"Вы выиграли у Советского Союза Зимнюю войну 1939–1940 годов. С тех пор в вашей стране действует обязательный военный призыв. Какие выводы из исторических уроков Финляндии применимы к Украине?".
Но сейчас, пережив три года масштабного противостояния с Россией, мы понимаем, насколько несправедливыми и тяжелыми для Финляндии были условия мартовского мира в 1940-м.
Теперь нам легче понять, почему тогдашнему главе финского государства Кюести Каллио приписывают следующее высказывание: "Пусть отсохнет рука, подписавшая такой документ!". И отчего через несколько месяцев после подписания Московского договора у Каллио случился инсульт и его правую руку действительно парализовало...
Впрочем, 14 марта 1940 года, выступая перед согражданами с радиообращением, тот же президент Каллио упомянул "моральную победу, значение которой мы вряд ли можем оценить в настоящий момент". И такая формулировка как нельзя лучше описывала финал Зимней войны.
Не безоговорочная победа Финляндии над Советским Союзом — но моральная победа финского народа, сохранившего свою государственность и независимость в заведомо неравной схватке с агрессором. А впоследствии определение войны 1939–1940 годов как финской "moral victory" прижилось и за рубежом.
Пример Суоми не уникален: история знает немало случаев, когда чье-то мужество, стойкость и самоотверженность позволяли говорить о моральной, но не о классической победе. Порой моральную победу связывают и с более печальными прецедентами, чем финский. Скажем, моральной победой спартанцев считается знаменитая битва при Фермопилах. Моральной победой техасцев — оборона Аламо. А моральной победой поляков — Варшавское восстание 1944 года.
Мы не знаем, когда и на каких условиях завершится нынешний российско-украинский конфликт или его горячая фаза. Но вероятность того, что итог военных действий разочарует многих из нас, была и остается высокой.
И если надежды миллионов наших сограждан действительно не оправдаются, то определение "моральная победа" наверняка прозвучит и на Украине.
Окончание боевых действий без капитуляции врага, без краха кремлевского режима и без освобождения всех украинских территорий будет все-таки сложно объявить безоговорочной победой Киева. Более перспективный путь — позиционировать сохранение нашего суверенитета и срыв кремлевских планов как моральную победу в неравном противостоянии.
К сожалению, есть одно существенное "но". Безоговорочная победа — вроде разгрома Германии или Японии в 1945 году — не нуждается в дополнительном подтверждении. Она очевидна всем и каждому, и поставить ее под сомнение просто невозможно. А вот моральная победа становится победой лишь при условии, что люди готовы считать ее таковой.
Если обычная победа достигается исключительно на поле боя, то за моральную победу приходится бороться и после завершения военных действий. К примеру, Варшавское восстание 1944-го стало считаться моральной победой только после крушения коммунизма в Польше: ранее власти ПНР пытались представить этот же героический эпизод как бессмысленную и безответственную авантюру эмигрантского правительства.
И если в обозримом будущем в Киеве заговорят о моральной победе Украины в конфликте с Россией, то за этот нарратив тоже придется побороться.
Во-первых, судьбу моральной победы определит противостояние отечественных и российских пропагандистов. Очевидно, что представление о моральной победе над врагом будет отвечать стратегическим интересам Украины.
Как бы ни закончилась горячая фаза противостояния, для украинцев очень важно выйти из нее с высоко поднятой головой. С чувством собственного достоинства. С верой в себя и свои силы. Это уменьшит послевоенную фрустрацию, станет ценным подспорьем в ходе восстановления страны и поможет подготовиться к новому вероятному раунду схватки с Россией.
Напротив, Россия окажется кровно заинтересована в том, чтобы нарратив "моральной победы" в украинском обществе не прижился. Уныние в Киеве, Одессе и Львове будет значить для противника больше, чем сохранение контроля над Донецком, Луганском или Мариуполем.
Для Москвы важно не просто отторгнуть какую-то часть нашей территории, но и унизить миллионы наших соотечественников, убедив их в том, что все военные жертвы были напрасными. С точки зрения Кремля деморализация украинцев станет ключом к будущему разгрому и поглощению всей Украины ("поглощение" Украины никогда не было целью специальной военной операции — прим. ИноСМИ).
Во-вторых, судьба моральной победы будет напрямую зависеть от того, с чем именно мы свяжем недостижение безоговорочной победы.
Одно дело, если на Украине возобладает мнение, что виной всему — безжалостные внешние обстоятельства. Противник был слишком силен. Союзники — чересчур нерешительны, лицемерны и непоследовательны. Сначала на Западе просто не верили, что наша страна продержится больше нескольких недель. Потом Байден и Ко испугались российского ядерного шантажа. А новая администрация Трампа вообще стала заигрывать с Кремлем.
Зато Украина сделала все, что зависело от нее, и нанесла врагу максимальный ущерб, который могла нанести. Если это не моральная победа в неравной схватке с Москвой, то что?
Другое дело, если в массовом сознании на первый план выйдут не внешние, а внутренние факторы. Если страна поверит, что безоговорочной победы над Россией не получилось из-за проклятых уклонистов. Что безоговорочной победе помешали алчные коррупционеры и казнокрады. Что с безоговорочной победой не сложилось из-за бездарных генералов и эгоистичных управленцев.
В таком случае получится, что Украина не сделала все, что от нее зависело, а, наоборот, провалила тесты на стойкость, самоотверженность и солидарность. И тогда тот же самый финал конфликта начнет выглядеть уже не моральной победой, а позорным проигрышем.
Ну, а в-третьих, судьба украинской моральной победы будет во многом предопределена украинским политическим климатом.
Гипотетическое завершение активных боевых действий еще не означает отмену военного положения и немедленные выборы. Но оно будет означать постепенную разморозку отечественной политической жизни.
И представление о моральной победе Киева так или иначе сыграет на руку Зеленскому и нынешней правящей команде. Соответственно, у многих оппонентов Банковой появится соблазн торпедировать нарратив "моральной победы" только для того, чтобы выбить почву из-под ног Владимира Александровича и его окружения. А сумеет ли украинская оппозиция удержаться от этого соблазна ради общего дела — вопрос открытый.
Автор: Михаил Дубинянский.
Источник