Инфраструктура смерти имени Хомы Брута


Есть сюжеты и образы, которые называются вечными. Они не зависят от времени и момента. Есть сюжеты и образы, которые называются универсальными. Они не зависят от пространства и места. А есть сюжеты и образы, которые называются архетипическими. Или характерными. Они помогают понять как раз место и момент — но именно потому, что они уходят корнями в другой момент и, может быть, другое место.

Территория бывшей УССР полна тенями и духами тех, кто когда-то был глашатаем таких сюжетов. Ильф и Петров, Булгаков и Бабель, Островский и Макаренко, Нечуй-Левицкий и Старицкий… Но самым, пожалуй, мистичным, проницательным, необъяснимым из них является Николай Васильевич Гоголь. Тот самый, которого некоторые ревизионисты от истории уже записали в «великие украинские писатели Mykola Hohol».

Гоголь, который сурово поставил вечный вопрос про ляхов и их помощь.

Гоголь, который блестяще проанализировал механику малороссийской истерии и конфликтов на примере двух Иванов — на тот момент ещё помнящих своё родство.

Гоголь, который великолепно показал хуторянство и бюрократию, провинциализм и селючество. И который при этом не отделял украинскую ночь от русской силы.

И самая мистичная картина Гоголя — это, конечно же, «Вий». Мистика этой вещи такова, что даже тотально атеистичный СССР не мог сдержать напор непонятного и загадочного при экранизации этой небольшой повести.

Но самое мистичное в этой повести в том, что этот «первый хоррор Советского Союза» на самом деле страшен и ужасен вовсе не тем, на что обычно обращают внимание. А чем же тогда?

Хотя нет, на самом деле самое мистичное в этой повести то, какими красками заиграла её экранизация в последнее время. И почему, собственно, эти семьдесят минут экранного времени стоит ещё раз впитать в себя. Какими же и почему же, собственно?

Люди страшнее и хуже нечисти

При рассказах об этом фильме всегда концентрируются на полётах гроба, на работе гримёров, на мистических совпадениях и «страшных историях» вокруг и по поводу съёмок.

А ведь страшно-то другое. Страшен мир, который там описан. И страшно то, что спустя два века на этой территории мир сей никуда не ушёл. И глядя на 2023 год сквозь милосердный и наивный экран советского кинематографа, мы лишний раз подмечаем и задумываемся над этими неизменностями и постоянствами.

Страшны мирные и добрые обыватели, которыми пропитан и наполнен этот фильм. Те самые обыватели, которые превращают «Вия» в малороссийский вариант «Визита старой дамы». Неожиданно, правда?

А ведь произведения-то сюжетно гомотетичны. Масса людей с ледяным спокойствием обрекает одного из себя на смерть, считая происходящее неизбежным и даже необходимым. И знает об этом. Вот о чём не только «Визит старой дамы», но и «Вий». И вот что самое страшное. Вот где ад — это те самые другие люди вокруг.

Это то самое ледяное спокойствие, которое сейчас замораживает и вымораживает любой протест и любые мысли о сопротивлении произволу «украинских военкомов»; то самое ледяное спокойствие, с которым население бывшей УССР встретило события последних девяти лет. Не всё население и не все события, конечно — но что такое для трёх–четырёх десятков миллионов человек считанные десятки, может, сотни протестов? И даже десятки тысяч несогласных?

Не об этом ли «Вий» — не о морозном ли равнодушии киевлян, наблюдавших в январе-феврале 2014 года, как зверьё, подготовленное в «техкемпах» и вооружённое железом, вытащенным из разграбленных западноукраинских управлений СБУ, убивало не имеющих приказа отвечать в полную силу «вэвэшников» и «беркутовцев»?

Не об этом ли «Вий» — не о могильном ли молчании огромной части Одессы тягучими жгучими днями второго, третьего, четвёртого мая 2014 года?

Не об этом ли «Вий» — не о безучастно-презрительном ли игнорировании мещанами Львова, Днепропетровска, Ужгорода, Харькова, Тернополя, Полтавы, Ровно, Сум многолетних обстрелов собственных бывших сограждан в Донецке и Луганске?

И вот сейчас это равнодушие, эта отрешённая бесчувственность возвращается бумерангом в том числе к тем, кто вынужден скрываться от мобилизации; к тем, кто лихорадочно ищет новую работу или новое место жительство; к тем, кто продаёт нехитрый скарб, чтобы накопить 7–9 тысяч долларов, чтобы заиметь шанс (не гарантию!) выскочить на границе.

Безмятежность глухоты

Присмотритесь к прохладно-любопытствующим лицам сельских обывателей и обывательниц в «Вие», которые знают, что панночка была ведьмой; которые знают, что нечистая сила имеет свойство умерщвлять человека; которые понимают, что перед ними — смертник; и которые обходятся универсальной, самооправдывающей, лениво-хладнокровной фразой «Такова его судьба».

Вслушайтесь, как эта фраза одинаково звучит эмоционально-женскими голосами крестьянок и оптимистично-жизнерадостными голосами бурсаков в конце фильма.

Вдумайтесь: ведь за этой фразой — айсберги безмятежной отстранённости от судьбы другого человека. За ней — нежелание соприкоснуться с проблемами, которые до поры до времени находятся «где-то там».

И сейчас можно сколько угодно удивляться и возмущаться поведению «украинских военкомов», «украинских волонтёров», «украинских пограничников», но нельзя не понимать прототипы, архетипы и первообразы такого поведения.

Ведь элементарная человечность, простейший гуманизм заставляют предположить любого постороннего наблюдателя, что на полумиллионе-то квадратных километров территории с пятью тысячами километров границ должен был найтись местный Георгий Синяков, местный Оскар Шиндлер (мы знаем, насколько лжив этот фильм, сейчас не об этом), местный Николай Пыжевич.

Мы читаем истории пограничников-коррупционеров; мы находим сообщения об аресте жуликов, подделывающих электронные реестры «имеющих право» (а не тварей дрожащих!) выезжать за границу; мы видим случаи взяточников-«волонтёров» и врачей, которые пользуются своим положением для извлечения прибыли. Но всё это делается за деньги, и немалые по украинским меркам.

Однако нет (или об этом не сообщали?) и уж точно не видно массового движения по спасению мужской части населения бывшей УССР — а вместе с тем и самой этой территории. Эта безмятежность глухоты поражает и удивляет — пока ты не сталкиваешься с цинично-отчуждённым «Така его судьба, видимо» в «Вие».

Авраамы с Исааками и без ангелов господних

Однако есть и следующий уровень дна и ада. Предательство соседей, коллег, знакомых даже неожиданным назвать не получается; оно в условиях размолотости общества в фарш практически неизбежно — в конце концов, мы об этом совсем недавно уже говорили.

Неожиданное в том, что состоялось немыслимое даже в самом страшном концлагере. Взрослые предали и бросили детей. Эрш Хенрик Гольдшмидт подумать не мог о подобном.

Ведь в трагедии Хомы Брута виновны в конечном итоге двое. Нет, не фантасмагорическая панночка — она, в конце концов, предстаёт стихийной силой, которая, вероятно, не может контролировать ни свою демоничность, ни её последствия. И не Вий — он есть всего лишь логичный итог той эволюции, которую мы наблюдаем три ночи подряд.

Эти двое — это ректор киевской бурсы и сотник-отец панночки. Взрослые. Двое единственных взрослых. Со статусом, рычагами власти, возможностью решать.

Ректор бурсы, призванный и человеческим долгом, и корпоративной честью, и академическими сантиментами защищать собственных учеников, сдаёт собственного ученика на поругание. Он отклоняет слабую попытку защититься несоответствием профиля (философ — не богослов и не священник), он угрожает и становится на сторону будущих убийц. Прекрасно понимая на самом деле странность и неправомочность «запроса» выслать ученика в неблизкий свет для обрядового действия.

Отец панночки — безусловно, обладающий к третьему дню событий если не полным знанием, то как минимум смутными подозрениями, что с его доченькой что-то не то и не так — прикрываясь ханжеской маской религиозности, откровенно выносит приговор седоголовому уже юноше. Ставя его при этом в шпагат между огромным денежным вознаграждением и физическим наказанием. Тут даже не будем обсуждать законность последнего — в конце концов, не в 2023 году обсуждать законность наказаний, в том числе физических. И можно не упоминать безответственно-пошлое «ну… верно, уже недаром так назначено», которым сотник умывает руки.

Тут причудливей иное.

Взрослые приносят в жертву детей. Отец панночки принёс в жертву своему покою духа и мещанскому спокойствию сначала собственную дочь (не уследив ли за её падением, не «заметив» ли её странных склонностей — это уже другой вопрос), а затем и юношу, которого он вообще впервые видит.

Не так ли и устало-ленивым росчерком «врач» в «военно-врачебных комиссиях» украинских «военкоматов» отправляет на смерть юношей и мужчин, которых впервые и в последний раз видит? Не так ли администраторы и управленцы украинских заводов, контор, предприятий, университетов, школ в жертву своему мещанскому спокойствию и жонглируя фразами про «наш гражданский долг» и «это не обсуждается», обрекают на страшные испытания вчерашних коллег и товарищей?

И нет пока что того архангела, который перехватит руку с ножом над телом Исаака.

Пред публикой жестокой — всё на беду, всё на виду

И происходит всё это на глазах у удобно устроившейся в партере публики. Тех, кто снимает произвол военкомов на видео и в лучшем случае выкладывает в интернет или сотрудничает с телеграм-каналами по предупреждению подписчиков о «локациях с ТЦКшниками». Тех, кто «донатит нашим хлопцам». Тех, кто набрал в рот воды — и хорошо если воды.

Тех, кто потом мило сидит в солнечном Киеве и обсуждает погибшего Хому Брута. Тех, кто найдёт два десятка причин его гибели — кроме одной, самой важной: собственной отстранённости, равнодушия, бездействия. Тех, кто видит седину в волосах вышедшего после второй ночи человека, но продолжает его спаивать «горилкой», чтобы накачанного алкоголем и потерявшего чувствительность человека толкнуть на погибель. Тех, кто потом с похвальбой и уверенностью профана размышляет, что уж он-то точно выжил бы — ведь достаточно было перекреститься и плюнуть на самый хвост ведьме. Это ведь так просто!

Вот эта-то публика — один из самых страшных элементов композиции вообще. Нечисть в том же фильме выглядит откровенно забавно и уж точно не ужасающе. А вот чугунно-кувшинные рыла застольных персонажей, которые с оловянной непробиваемостью смотрят сквозь — вот они ужасают куда больше. Вот кто образует непробиваемую стену, загоняющую обречённого на смерть.

Ведь точно так же миллионы наблюдают с большей или меньшей дистанции трагедии десятков и сотен тысяч человек, а скоро и миллионов — и думают не о том, как остановить трагедию, а о том, как бы самому остаться в стороне от неё, а то и попытаться погреть руки. Любой из оставшихся на территории бывшей УССР расскажет не одну историю своих бывших соотечественников, для которых Путин осуществил их главную мечту — выехать в Европу, о чём они сами рассказывают с некоторой долей цинизма. Любой из оставшихся знает с десяток «историй успеха» «волонтёров» и «активистов», которые обзавелись округлыми рожами и объёмными автомобилями за прошедший год.

И пока вся эта публика чувствует себя в безопасности, пока удар нечисти приходится по меньшей части, по тем, кто ощущает себя заложниками или игрушками стихии — происходящая трагедия будет умножаться и разворачиваться. Вот он, очередной урок Гоголя для нас всех: могущество контроля над украинским зомби основывается на том, что это когда-то общество разделено на целую номенклатуру групп, которым брошен небольшой набор дефицитных поводов для склок и драк. Зачем в таком обществе охранники, СС-ваффен, лагерные надзиратели?

Концлагерь руками хиви и капо


Ведь кто мешает сбежать Хоме Бруту, когда его везут на хутор в пятидесяти верстах от Киева? Не его собственные ли соплеменники, сограждане? Всмотритесь в эти лица, ещё секунду тому бывшие сонными и флегматичными, и вдруг ставшие напряжённо-сосредоточенными, как только Хома Брут подходит к дверям малороссийского дилижанса и откидывает штору из мешковины! Не так ли выглядят лица нынешних капо, когда украинские мобилизованные начинают вести себя подозрительно и ищут возможности для спасения?

Кто обеспечивает силовую инфраструктуру смерти Хомы Брута? Не самые ли обычные сельские обыватели, хуторяне, которые и не дают ему бежать перед третьей ночью, и контролируют его перемещения в сторону церкви? Не те ли самые обыватели, которые после его смерти не без удовольствия и не без сознания собственной избранности бахнут чарочку за упокой души невезучего философа? Не те ли самые обыватели, которые скажут: «Не повезло, бывает» — и смахнут из памяти назойливое воспоминание о встревожено-сумасшедшем взгляде встретившегося во вторую ночь с самой смертью и адом? Не те ли самые обыватели, которые потом будут снимать трогательные видосики на могилах «защитников Украины», с подвыванием рассказывая про то, что «они погибли, защищая будущее и независимость нашей страны»?

Кто обеспечивает бесперебойный конвейер в мясорубку? Разве это делают злокозненные американцы, англичане, французы, немцы? Или, что куда более вероятно, за место в этом конвейере (а не в мясорубке) идут интриги и подкупы?

Кто, в конце концов, стирает круг каждый день с пола церкви? Ведь к вечеру каждого следующего дня от святого круга, спасавшего Брута в предыдущую ночь, не остаётся и следа. Нечисть не может к этому кругу даже прикоснуться, как мы знаем. Бруту не до этого круга по истечении ночи. Так кто же уничтожает этот круг? И при этом не удосуживается убрать в церкви, добавить «опорных» для Брута икон, свечей, образов, иных артефактов? Так кто же, в конце концов, задирает цены на «милитари-товары», кто выставляет непомерные таксы на границе при пересечении, кто пускает в торговлю «благотворительную помощь»?

Вот так концлагерь и строится руками самих хиви и капо. Вот так и воплощается в жизнь анекдот, которым злоязыкий и пустобрехствующий интернет пытается замарать русских. Но воплощается он — внезапно! — не в России, а на Украине, вот в чём дело-то. И обратно в котёл ненависти, ада, убийств, обречённости затаскивают не русские пограничники, торгаши, «военкомиссары», работодатели, активисты, администраторы, журналисты, волонтёры, врачи, а на территории УССР.

А что же панночка?


В этой мистерии и машинерии панночка — это всего лишь повод, на самом-то деле. Стихия, которая случайно обрушивается на случайную жертву. Но даже она у Н. Гоголя и А. Птушко выглядит пророчески. Беспощадно профетически для последних тридцати лет существования бывшей УССР.

Судите сами.

Страшная старуха, которая обманывает влюблённого в неё (неважно, папашу или мужчину) обликом юной, но при этом мертвенно-ужасающей девицы.

Ведьма, которая без малейшего повода или основания инициирует конфликт с путником, имеющим несчастье без малейшей агрессии и задних мыслей вступить с ней в контакт.

Ханжа, которая под христианским прикрытием заботы о собственной душе затаскивает на смерть мужчину.

Ослепшая и обезумевшая ненавистница, которая ради своей ненависти (виновницей которой в конечном итоге является она сама) готова привести в своё родное село сколько угодно нечисти вплоть до одной из аватар Прародителя Зла, лишь бы убить объект своей ненависти.

Обманщица, которая выставляет себя жертвой (как же символична в этом смысле кровавая слеза, с которой и начинается, собственно, хоррор-экшн!), по сути будучи убийцей, втягивающей в роковой водоворот других людей.

Властолюбка, которая в своей жизни не прославилась ничем, кроме как желанием ездить на шее других. Не создала ничего, не родила детей, не построила дом и семью, не готовила еду, не творила мысли, не писала картин, не пахала землю...

Достаточно или ещё, чтобы вы окончательно убедились в том, каким провидцем был Николай Васильевич? Не слишком ли много совпадений и буквально точных попаданий в реалии последних десятилетий, чтобы это было случайностью?

Переживёт ли третью ночь?

Да нет тут никаких случайностей. Как нет и «случайных попаданий в метафоры и образы» и в более древних текстах. Просто законы, по которым развиваются и умирают люди и общества, столь же непререкаемы, как законы физики или биологии. И даже если нет строгого инструментария и аппарата их сформулировать, всегда можно ухватить что-то важное в образе, условности, художественном сюжете.

Вот мы и наблюдаем, собственно, реализацию этого сюжета. И третья ночь сейчас пала на бывшую УССР. И если в гоголевском иносказании обречён лишь один, а остальные радостно зубоскалят в солнечном Киеве после его гибели, то в 2023 году всё куда жёстче и страшнее.

Жёстче потому, что предречено. Страшнее потому, что предупреждения звучали — и художественные, и научные, и исторические, и философские, и публицистические.

Но битва 2023 года ведётся не только с панночкой. Иначе эта битва будет обречена на возвращение вновь и вновь. Без победы над ректорами и сотниками, над сельскими обывателями и городскими мещанами, над киевскими зубоскалами и хуторянскими выпивохами, в мирной тени жизни которых таится банальность зла, многие усилия последних месяцев просто пропадут втуне.


Потому что самое страшное — не панночка. Самое страшное — не Вий. Это лишь маленькие и не самые важные атрибуты третьей ночи, на которую обрекают те, кто игнорирует седину ужаса; те, кто угрожают золотыми червонцами и соблазняют канчуками; те, кто обещают пройтись молодым березняком.

Вот с ними-то и ведётся самый тяжкий и жуткий бой — за души людей, за их будущее, за саму жизнь. Жизнь, которая должна быть иной — именно чтобы третья ночь никогда не повторялась.

Андреас-Алекс Кальтенберг
Если вы заметили ошибку в тексте, выделите его и нажмите Ctrl+Enter
Также по теме
Добавить комментарий
  • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
    heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
    winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
    worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
    expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
    disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
    joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
    sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
    neutral_faceno_mouthinnocent
Или водите через социальные сети
1 комментарий
  1. Jstas
    Бухгалтерия смерти
    Выплаты семье погибшего в 2023 году, выплаты будут производиться долями по новому принципу.
    Выплата разбивается на части – первая 20% от суммы, а затем ежемесячно фиксированные суммы:
    • первая выплата – 1/5 от назначенной суммы ЕДВ;
    • вторая часть – остаток невыплаченной суммы ЕДВ ( 4/5 от назначенной суммы) выплачивается ежемесячно, долями в течение 40 следующих месяцев.
    Таким образом, на первом этапе производится выплата 3 млн, в дальнейшем 300 тыс. грн в месяц (пропорционально количеству членов семьи погибшего).
    На Украине сейчас 1$ стоит порядка 40 гривен.
Свежие новости
Все новости
Новости партнеров
Германия совсем потеряла страх! Мерц таки решил участвовать в ударах по российской территории
Россия передала всего лишь два бешенных ракетных комплекса, а Израиль и США уже теряют сознание
Российские истребители внезапно вторглись на территорию НАТО. Пощечина получилась увесистой
Зеленский среди лидеров НАТО был как отверженный вшивый! Неожиданное фиаско Зеленского на саммите НАТО
Куда зарыли иностранных наёмников на Украине. Почему Белоусов приказал иностранных наёмников в плен не брать
Лучшее за неделю
Фото
Восставший из пепла
День взятия Бастилии
Протасевич был наёмником в неонацистском батальоне «Азов», — КГБ Белоруссии
Российские военные блокировали колонну армии США в Сирии
Броня крепка? Украинские танки в боях на Донбассе разваливаются даже от попаданий мин