Очень сложно было воспринимать 11 ноября — день окончательной сдачи Херсона, день безверья. Лечением были видеоролики с Полиной Айс / Фейс / Моругиной в процессе полураспада. Выслушивание ее философских рассуждений о бренности бытия. «Энергетика задов» совпадала.
После оставления Херсона не покидало ощущение, что Россия изо всех сил стремится сохранять баланс войны. Не победить и не проиграть, а как можно дольше гнать дурку. Как бы жестоко это ни звучало, создавать иллюзию равности с врагом даже ценой русского города. Скорее всего, Россия ждет наступления определенных условий, а до наступления таковых пользуется ширмой в виде СВО.
Условия, скорее всего, абсолютно внешние, глобальные, и Россия никоим образом даже близко не может, не имеет права предпринимать усилий, чтобы кого-то подтолкнуть, чтобы этот кто-то создал конфигурацию необходимых условий. Иначе война и, скорее всего, Первая ядерная.
Поэтому ждать и маскироваться за СВО как за войной равных.
Как вариант — несколько мыслей С. В. Хантингтона из 90-х, о том, что будущая выгода постсоветской России — как можно дольше не вписываться в глобальное противостояние между США и КНР. А имея гембель с СВО, ни США, ни КНР не придет в голову просить Россию играть важную роль в их разборках.
Но мама спорит со мной. Она, как поклонник операции «Трест», убеждена, что цель СВО — высасывать ресурсы и внимание Запада по максимуму и следить, чтоб каналы подачи мусора в виде мостов и железных дорог были в идеальном состоянии.
Папа же пессимист и считает, что Вооруженные силы России действительно испытывают серьезные трудности и изменение линии фронта является объективным подтверждением этому. На это, правда, я возвращаюсь к тезису, что Россия воюет в четверть силы и как доказательство — хотя бы такие неиспользованные козыри, как: стратегические мосты целы, диверсии спецназ ГРУ не проводит, зелебобик, ака младенец, резвится по Херсону на дистанции минометного выстрела / атаки кустарного дрона.
Хотя, если прислушаться к одной из версий относительно исполнения наказания предателя Е. Нужина, согласно которой его оглушили и похитили в Киеве, а потом казнили в России, то получается, что спецназ ЧВК «Вагнер» спокойно добрался до вражеской столицы, спокойно выследил предателя, спокойно упаковал его и спокойно вывез с территории врага. И если это так, то тогда нацикам стоит задуматься. А учитывая постепенное сокращение питания для камер внешнего наблюдения, возможностей для подзарядки смартфонов и дай бог общее падение Сети, для наших хороших спецназовцев здесь будет настоящее раздолье. Quod licet bovi, non licet Jovi. Вот только надо будет разобраться с дешевым бензином (дешевле европейского) как источником энергии, который как-то массово продолжает поступать в страну. Кто это сделал, Людвиг Аристархович?
Итак, после Херсона у свидомитов царило некоторое оживление, восторг, уверенность, что бандерлоги уже высадились на левый берег в районе Новой Каховки, Алёшек, Голой Пристани и на Кинбурнской косе (и это несмотря на то, что ГШ ВСУ хранил молчание). Вообще, было заметно, что чем выше социальный статус собеседника, тем сильнее он возносит победы Украины и истово верит даже в суждения с десантом, которые противоречат элементарной логике. Простые же люди, которые думают, где найти 1 000 грн. (1 637 руб.) на кофточку, 500 грн. (818 руб.) на джинсы и 80 грн. (131 руб.) на десяток яиц, становятся всё молчаливее. Угрюмости пока нет, но присутствует буддистская отрешенность. Ощущение своего бессилия. Концентрация на бытовых вопросах, которые можно решить.
Кстати, из бытовых. Пропали русские чистящие средства, а западные такие же немощные, как польская горчица. Украинские спички — полное дерьмо. Шутят, что если бы диверсантов послали подпалить Кремль, то у них бы ничего не получилось. Народ покупает индийские.
Пропадает русский язык. После Херсона очень быстро и очень заметно. Даже те, кто спонтанно говорит по-русски, в общении с незнакомыми (потенциальными врагами и субъектами атаки) переходят на украинский. Так безопаснее. Думаю, украинцы точно так же пытались прятаться под поляков сто лет назад на территории Гжечи Посполитой.
В Одессу, которая уже в глубоком тылу, возвращаются некоторые компании.
И про вчерашнюю калибровку. В основном после Херсона, но также и после хамского наезда зелебобика на Россию на «Двадцатке» как-то само собой стало понятно, что будет противодействие. Во что оно выльется, оставался вопрос. То ли продолжится зачистка энергетической инфраструктуры, то ли, чтоб избежать переброски высвободившихся из-под Херсона десяти кадровых бригад, русские аннигилируют удобные для переправы днепровские мосты и дамбы.
Так что после обеда, когда объявили тревогу, киевляне, как всегда, разделились на две группы. Те, кто работает на дистанции полукилометра от потенциальных целей, продолжали работать, а те, кто рискует, или рысью в метро тушки спрятали, или же быстро-быстро вышли на приятную послеобеденную прогулку по магазинам, благо погода позволяла.
Страха не было. Был выдох. Ну наконец-то ответ. Возможно, даже кто-то из гуляющих надеялся, что чем больше будет таких ответов русской стороны, тем быстрее все это закончится. Вообще настроения плохого не было.
Появляться оно стало потом, когда во многих районах, а на левом берегу полностью, тьма, пришедшая со Средиземья, накрыла ненавидимый прокуратором город. Пропал Ершалаим, как будто и не существовал вовсе. Некоторым кварталам повезло, в остальных же отказало всё. Светились желтым только фонари на проспектах, метро, железная дорога и сновали, сновали тысячи машин жителей, спешащих в свои темные холодные квартиры.
Мы же с товарищем стояли на Владимирской горке, вспоминали, что Булгаков описывал ее как бандитское место, пили пиво, смотрели на несуществующий полуторамиллионный левый берег, и говорили, что так же, как в молодости Михаила Афанасиевича, оттуда светились одинокие огоньки сельских хат.
Сергей Климов