Когда началась Великая Отечественная война Зина Гурская жила с мамой, бабушкой, братом и 2 маленькими сестрами.
Совсем скоро из хозяйства у них осталась одна курица. Её взяли в дом.
Дети её любили. С ней рядом спали и прятались от бомб. Да и она к людям привыкла. Всюду за ними бегала, как собачка. Голод был ужасный, но курицу эту есть не стали.
Мать сварила в доме все кнуты и старый кожух. Детям тогда казалось, что этот суп пах мясом. Их маленький брат застал войну еще будучи грудным ребенком. Молока не было, и чтобы его накормить заваривали кипятком яйцо, а эту воду давали ему пить. Он тогда сразу переставал плакать, и все тогда начинали верить, что он не умрет.
«А вокруг убивали. Убивали. Убивали... Людей, коней, собак... За войну у нас всех коней убили. Всех собак. Правда, коты уцелели. Днем немцы приходят: «Матка, дай яйца. Матка, дай сало». Стреляют. А ночью партизаны... Партизанам надо было выжить в лесу, особенно зимой. Они ночью стучали в окно. Когда добром заберут, когда силой... У нас вывели коровку... Мама плачет. И партизаны плачут...»
В затишье пытались ухаживать за огородом. Мама надевала на шею хомут, а бабушка толкала плуг. Потом менялись. Зина тогда мечтала скорее повзрослеть, чтобы им помогать. Видела, как было тяжело.
«После войны на всю деревню была одна собака (чужая прибилась) и одна наша курица. Яйца мы не ели. Собирали, чтобы вывести цыплят.»
Когда Зина пошла в школу, пришлось оторвать дома кусок обоев. Это была её тетрадь. Стирательной резинкой стала пробка из бутылки. А чернила делали из свеклы. Мелко ее терли и оставляли на несколько дней. Масса чернела, и можно было ей писать. А пестрые узоры на черной одежде, что мать вышивала гладью, немного отгоняли плохие мысли.