Три года начиная с 1874-го в Петербургском окружном суде рассматривалось весьма примечательное дело о подложной выдаче денег по выкупным свидетельствам. Эти документы давали право получить ссуду, которую правительство выплачивало помещикам при освобождении крестьян от крепостной зависимости. Массовая выдача подобных свидетельств привела к росту случаев мошенничества.
В ходе судебного разбирательства выяснилось, что с 1867-го по 1871 год из сумм Петербургского губернского казначейства на имя некоего дворянина Станислава Ковальского было выдано более 170 тысяч рублей, причем часть выкупных свидетельств оказалась подложной, а подпись Ковальского в книге реестров казначейства была сфальсифицирована.
Под подозрение попали два кассира казначейства - 40-летний коллежский секретарь Степан Кушакевич и 45-летний коллежский асессор Яков Заварзаев. Первый объяснял, что в 1867 году случайно допустил перерасход на 250 рублей. Не имея возможности восполнить убытки, он по совету Заварзаева получил указанную сумму из кассы казначейства, использовав вымышленные номера выкупного свидетельства и фамилию владельца, за которого расписался другой служащий казначейства, Немчинов.
Мелкое мошенничество сошло с рук, и подельники несколько лет подобным путем неоднократно получали деньги из кассы, заранее договорившись, какую сумму напишут в расход. Обычно Кушакевич брал себе половину, оставшуюся часть делили между собой Заварзаев и Немчинов.
Следствию удалось доказать, что, получая жалованье по 800 рублей в год и не имея иных источников дохода, авантюристы за несколько лет резко изменили образ жизни. В протоколе суда значилось: «Кушакевич, живший до 1867 года бедно, с этого времени нанял дорогую квартиру, завел своих лошадей, сделался членом Общества взаимного кредита, приобрел процентные бумаги и пустился в игру на бирже, при ликвидации которой, начатой одновременно с делом, получил дохода более 54 тыс. руб.». Свое неожиданное богатство Кушакевич объяснял выигрышем в 1867 году 8 тысяч рублей по билету внутреннего займа.
В свою очередь Заварзаев арендовал у князя Воронцова и крестьян деревню Большие Лаврики Муринской волости Петербургского уезда, 70 десятин земли с дачей, владел в столице пивным складом и тремя портерными лавками. Как и Кушакевич, Заварзаев оправдывал свое состояние выигрышем значительной суммы, от 10 до 40 тыс. рублей, по билету внутреннего займа.
Когда следствие уже началось, соучастники мошенничества пытались бежать за границу, но прокурор столичного окружного суда вовремя распорядился не выдавать им заграничных паспортов и учредить за ними негласный надзор. Через несколько дней Кушакевича поместили в дом предварительного заключения. Виновных уволили со службы, их имущество и доходы арестовали.
Однако на суде присяжные отнеслись к ним по-разному. Заварзаева, который даже и не был задержан, оправдали. Почему? Очевидно, он очень убедительно оправдывался, а следствие не нашло против него весомых улик. Немчинов вовсе выпал из поля зрения следствия. Так что отдуваться за все пришлось Кушакевичу...
Его-то и признали виновным. Однако, учитывая добровольное раскаяние и помощь следствию, суд постановил уменьшить ему наказание, назначив ссылку в Иркутскую губернию с запрещением отлучаться оттуда в течение двух с половиной лет и выезжать в другие губернии или области Сибири в продолжение девяти лет.
Его жена Глафира и двоюродная сестра просили не отправлять Кушакевича по этапу, то есть вместе с другими осужденными. Они предлагали на собранные ими средства отправить его особым порядком, что предполагало некоторые послабления. Министр пошел навстречу, указав, чтобы Кушакевич находился «не иначе, как в сопровождении двух полицейских служителей, которым должны быть выданы просительницей вперед прогонные деньги и кормовое довольствие в оба пути».
Однако собрать необходимую сумму родным не удалось, и тогда отчаявшаяся Глафира попросила градоначальника отправить ее с восьмилетней дочерью Лидией вместе с мужем в Сибирь. По ее словам, денег на существование в Петербурге у нее тоже не было. При этом она просила предварительно поместить ее «теперь же в тюрьму пересыльных арестантов».
Через месяц, в марте 1877 года, Степан Кушакевич заболел и попал в больницу Тюремного замка. Тем временем за арестованного вступился его шурин штабс-капитан Корпуса флотских штурманов Виктор Андреев. Он просил министра назначить денежное пособие на переезд Кушакевича с семьей в отдельном порядке, а сам переезд приостановить до теплой погоды. В прошении отмечалось, что путь по этапу «с толпой всевозможных арестантов, если не для сестры, то для малолетней ее дочери представляет ужасные неудобства как в физическом, так и в нравственном отношении».
Министр снова проявил милосердие и отложил срок высылки до 15 мая 1877 года. К тому моменту несчастным родным Кушакевича помогла деньгами петербургская купчиха 2-й гильдии Елена Токарева. Спустя два дня семейство отправилось в Сибирь... Чем закончилась эта история, увы, неизвестно.
источник