В 2005 году Владимир Путин, выступая перед Думой, заявил: «Распад Советского Союза стал крупнейшей геополитической катастрофой XX века».
На Западе это утверждение интерпретировали как своего рода ностальгическую грусть по коммунизму. В реальности Путин не просто сделал историческое замечание, а точно проанализировал непропорциональный расклад сил, сложившийся в результате окончания холодной войны; он не ставил под сомнение необходимость развития «демократии и свободы» в освобожденных от коммунизма странах, он ставил вопрос о том, как может измениться международный порядок, когда США остаются единственной мировой державой.
В прошлом году российский президент вновь заявил об этой проблеме, задавшись вопросом, могла ли советская коммунистическая партия «превратить советский блок в демократию, вместо того чтобы его разрушить». Путин не ошибается. Распад СССР повлек за собой нарушение равновесия между двумя блоками, мир столкнулся с конфликтами, войнами, социальными катастрофами: очевидно, что сами США не способны управлять всей сложностью происходящих процессов, многие из которых определяются именно стремлением Запада перестроить мир по собственному образу и подобию.
Именно с этим связано сегодняшнее намерение России вмешаться. Новая доктрина российской внешней политики, одобренная Владимиром Путиным в ноябре прошлого года, представляет самый важный стратегический документ Москвы и определит политические шаги России в предстоящие годы. Несмотря на то, что приоритетом остается необходимость интеграции постсоветского пространства в Евроазиатский экономический союз, цель новой стратегии Путина — превратить Москву в «один из центров влияния современного мира».
Каким образом? Укрепляя ее военные возможности, увеличивая дипломатическое и военное участие в разрешении региональных кризисов и расширяя политические и экономические отношения за пределами евразийской сферы. Основополагающее значение имеют экономические и военные связи с Китаем, в том числе в региональных организациях (таких как Шанхайская организация сотрудничества, ШОС) и в БРИКС.
Однако «впервые», как пишут путинские стратеги, Россия «намерена создать с евроатлантическим регионом долгосрочную перспективу отношений, ориентированных на формирование общего пространства мира, безопасности и стабильности». В рамках этой задачи важным ресурсом для Москвы станет «укрепление двусторонних отношений с Германией, Францией, Италией и Испанией». Наша страна, таким образом, рассматривается Россией как важный собеседник. Существенное значение будут иметь отношения с новой Америкой под руководством Дональда Трампа, особенно в вопросах, касающихся международной безопасности, глобального контроля за вооружениями и борьбы с терроризмом, расцениваемой как «главная угроза для современного мира».
Однако Путин выделяет также в «систематических проблемах, появившихся в рамках процесса глобализации» и во «внешнем вмешательстве, уничтожившем традиционные механизмы государственного управления и гарантии безопасности» появление интегрализма на Ближнем Востоке и в Африке.
Несмотря на то, что российские стратеги говорят о низком риске «масштабной, и даже ядерной, войны между странами-лидерами, опасность, что они будут вовлечены в региональные конфликты и в эскалацию существующих кризисов, становится все больше». Предупреждение Путина предельно понятно: на Украине, как и в Сирии, как и в целом на Ближнем Востоке, региональные кризисы требуют общих решений. Поэтому Москва намерена укрепить роль ООН как гаранта международного права.
источник