«Это Сталинград. Версия 2.0»

Минувшая ночь в Славянске прошла на удивление спокойно – несколько боестолкновений под городом, да натужный рев на запредельной высоте украинского самолета-корректировщика. Как выяснилось уже утром, очередной обстрел украинская армия запланировала на полдень. Только-только с площади перед городским советом уехала пышная прифронтовая свадьба, а местные жители, набрав воду из городского фонтана, разошлись по домам, как небо треснуло и раскололось. С десяток мин с оглушительным грохотом приземлялись в кварталах вокруг здания СБУ, не нанося штабу ополчения никакого вреда.
В этот момент мы как раз вышли от Стрелкова. Стена... Перебежка... Стена... Гипсокартон, не пойдет. Еще одна перебежка и спасительное углубление в бетоне, чем-то напоминающее подвал. Выбираем паузу между обстрелами – то ли стволы остужают, то ли корректируют попадания, и сломя головы бежим к машине. Звонит коллега, корреспондент «Первого» Александр Евстигнеев, говорит что в данный момент лупят по зданию ГУВД и ехать к нему не рекомендует. На ходу меняем планы, едем в больницу встречать раненых. Похоже, эта минутная заминка нас спасла. Мы проскочили между второй серией мин и третьей, финальной. Из подъезда городской больницы нам машут руками: «Сюда, скорее!». Успеваем заметить, что крыши над корпусом нет, двор завален шифером и срезанными ветками шикарных голубых елок.



В бомбоубежище полным-полно пациентов больницы и местных жителей – большинство проходило мимо: улица-то, центральная! Есть и легко-раненые бойцы, на фронт их пока не отпускают, они несут комендантскую службу. Нас встречают достаточно настороженно. Объясняем, что мы последние российские журналисты в городе, и все как-то смягчается. Появляется начальник медицинской службы ополчения Славянска. Зовут Ольга, в плечевой кобуре пистолет. В руках у Ольги банка жевательных таблеток-витаминов, и суровые бойцы, как дети, тянутся за сладким.
- Ох, была бы моя воля, я бы весь город успокоительными покормила, - вздыхает она.
Валерианой?




- Нет, валериана, в первые приемы действует как плацебо. Эффект лишь через двадцать дней, а люди сейчас уже на взводе.
Ольга объясняет нам – что случилось:
- В данный момент мы находимся в подвале городской больницы Славянска. Сейчас идет обстрел этой больницы. Пострадала одна из медсестер. В больнице на первом этаже находится наш военно-медицинский госпиталь, на втором этаже – кардиологическое отделение. Всех больных мы успели эвакуировать в подвал.
Ольга рассказывает, что большинство раненых они стараются вывезти из Славянска в другие города, где более безопасно. Пока.
- Они ударили по больнице, и очень точно. Почему?
- А на этой войне не работают никакие договоренности и принципы. Скорые обстреливаются постоянно. У нас госпиталь несколько раз менял дислокацию, за ним охотились. Да сами видите…
Над головой проходит третья серия мин – ее положили в частный сектор за больницей. Кошка Соня в клетке-переноске, жалобно мяукает. Ополченец с пулеметом просит разрешения у хозяйки погладить котика.



- Они могут воевать против детей, разбомбив детскую больницу, против душевнобольных, разбомбив психиатрическую клинику, - говорит здоровенный ополченец с кокетливым позывным Малыш. - И против наших раненых, которые здесь лежат. А выше, кстати, сердечников отделение. Против нормальных пацанов они воевать не могут. Я сейчас раненый, в плечо осколок попал. Другое оружие они не используют. Артиллерия, минометы, пехота у них ни о чем. Это Сталинград, версия 2.0. Они не смогут взять этот город, потому что здесь люди стоят на своей земле.
После очередных гулких разрывов на поверхности, в подвал скатывается молодой парнишка. Почему-то в форме украинских десантников.
- Так я же с 25 аэромобильной бригады, - улыбается Малой. С позывными тут не оригинальничают. - 14 апреля мы вместе шестью бронемашинами к ополчению перешли.
- Слава украинским войскам, - «троллит» Малыш, и подвал взрывается смехом.




- Ранило меня возле горы Карачун, - рассказывает Малой. - Мы там на «Газели» выполняли задание, начался бой, нас стали брать в кольцо, водитель маневрировал, не справился с управлением и влетел в столб. Была тяжелая контузия, рассечение головы. Как выздоровел, мне приказали остаться здесь, возглавить охрану госпиталя.
- А настроения у вас в бригаде вообще какие были? - спрашиваем бывшего украинского военнослужащего.
- Да изначально-то нормальные. Люди не хотели воевать против народа. А после того, как мы не стали стрелять в мирных, из 25 бригады сделали штрафбат. Я вообще слышал, что в Луганске пацаны дали люлей украинским воякам и под российским флагом ушли другой дорогой. Если это так, то я за них рад.
Через полчаса после крайнего разрыва вылезаем на улицу. Кругом — битое стекло, кирпичное крошево. На крыше больницы угадываются попадания 120-миллиметровых мин. Но стены целы, тут они такие, что из танка вряд ли пробьешь. Никаких артиллерийских или зенитных позиций ополчения тут нет. Здесь просто оборудован госпиталь для раненых бойцов. А раз так, то для украинцев это уже легитимная цель. Вот только попадают под огонь в основном мирные жители.
- У меня жена Ирина здесь медсестрой работает, сейчас в тяжелом состоянии, - говорит Игорь Купран, один из раненых, посеченный осколками.



Он лежит в коридоре на каталке. На животе — вся спина в «заплатах». Рядом, на другой кушетке стонет женщина. Осколки попали в грудь, перебили ноги, одна из них перетянута жгутом. Кровь стекает на бурую обтяжку каталки.
- Что же это за страна такая, своих людей убивают, - сокрушается отец Игоря. - Детей растили, чтобы фашисты над ними издевались? Это незалежна держава называется?!
- Да тихо, пап, не кричи, - сквозь стиснутые от боли зубы выдавливает Игорь. - Мы до блокпоста чуть-чуть не дошли. Я жену встречал с работы, она полтора суток тут в хирургии отработала смену. Ира - старшая операционная сестра. Тут эта мина перед блокпостом нас и накрыла, я что смог собой накрыть — накрыл. Там две подряд мины прилетели.




Сразу за больницей блокпост под названием «Будулай». Мина с дьявольской точностью вошла в бункер мусоровоза. Мусор и железный кузов собрали в себя все осколки. Появляется и сам Будулай, комендант поста. На вопрос - «можно ли снять пост?», отвечает:
- Нужно!
А больше мы ничем не можем помочь этому погибающему городу.

My Webpage