Несмотря на, мягко говоря, не лучшее состояние отношений между Москвой и Киевом, на IХ Ассамблее Русского мира, прошедшей в Суздале на прошлой неделе, присутствовало довольно много участников с Украины.
И хотя понятно, что сторонников максимального дистанцирования этой страны от России на мероприятии не было, тем не менее, дискуссии об украинском вкладе в культурную "ткань" Русского мира велись довольно оживленные. А поскольку основной темой Ассамблеи стали "Вечные ценности русской литературы", то повод для беседы с одним из участником форума, известным харьковским журналистом, членом Союза писателей Москвы Константином Кеворкяном, напрашивался сам собой.
- Константин, я предлагаю побеседовать на тему, которая может вызвать сама по себе недовольство "патриотов" самого разного толка — тему взаимовлияния украинской и русской литературы. Лично для меня особой разницы между русскими и украинцами нет, история русской и украинской литературы для меня неразрывна, при этом я уважаю мнение тех, кто считает иначе, а Вас, Константин, я хотел бы спросить, именно как русскоязычного журналиста, писателя, человека, всю, практически, жизнь прожившего на Украине — об "украинском факторе" в русской литературе.
— Начать, наверное, надо с того, что Украина (или Малороссия, как кому нравится) оказала колоссальное влияние на формирование современного русского языка еще со времен патриарха Никона. Именно из Украины, из Киево-Могилянской академии в Москву были специально привезены книжники, исправители церковных книг, а такое исправление было одним из аспектов церковной реформы Никона. Причем никоновской реформой это влияние не закончилось, вспомним такого яркого и значимого деятеля уже петровской России, как Феофан Прокопович, оказавшего значительное влияние на формирование из церковной литературы литературы светской. То есть влияние на общерусскую литературу украинских книжников мы видим уже с того времени.
Еще из примеров — первый русский философ, писавший понятным и доступным языком, Григорий Сковорода. Думаю, никому не надо напоминать Николая Васильевича Гоголя, чей малороссийский «акцент» четко слышим в русской литературе, Анну Горенко, которую все мы знаем под фамилией Ахматова. То есть, голос Украины всегда был достаточно хорошо слышен в общем «хоре» русской литературы. При этом надо подчеркнуть, что нужно учитывать и самоидентификацию того или иного автора, ведь понятно, что, например, Ахматова вряд ли считала себя представительницей именно украинской литературы.
И, конечно, украинская литература тоже находилась под мощнейшим влиянием литературы великорусской — тот же Котляревский, считающийся основателем современной украинской литературы, бывший офицером царской армии, участником суворовских походов. Да и разделения тогда такого, собственно, не было резкого — ни на уровне, понятно, границ, ни на уровне языковом. Тот же Тарас Шевченко, как всем известно, писал и на украинском, и на русском языке.
То есть, влияние, повторюсь, было взаимным и очень сильным. И может быть, беда украинской литературы состоит в том, что великорусская, общерусская литература оказалась слишком мощна, ошеломительно мощна в масштабах всего мира, и, конечно, украинская литература осталась в тени своей "старшей сестры". И это касается не только литературы, но и кинематографа, и театра.
При этом понятно, что разговор обо всем вышеперечисленном вести довольно сложно, прежде всего с точки зрения понятийного аппарата. Потому что обсуждение взаимного влияния украинской и русской литератур предполагает, как Вы совершенно верно заметили. прежде всего определение — один ли народ русские и украинцы, или все-таки два разных. Я считаю, что, наверное, все-таки не один народ, но и не разные — такой вот парадокс.
- Вы, на мой взгляд, замечательно показали выше взаимовлияние разных "ветвей", получается, все же одного литературного древа. Насколько я понимаю, сейчас этот процесс, по известным причинам, минимизируется. А вообще, насколько детерминирована такая минимизация?
— Дело в том, что феномен украинства — он очень, если можно так выразиться, неоднороден. Один из основателей украинства, Драгоманов, говорил, максимум о федерализации Российской империи, но не об отделении, и не мыслил себя вне того, что мы можем назвать российской культурой.
Другая тенденция — это Михновский, с его идеями полного дистанцирования от российской культуры. «Классикой» жанра в этом случае, как ни странно, стал советский украинский писатель Мыкола Хвыльовой с его «Геть від Москви», который, кстати, покончил с собой, а его последователи были репрессированы и вошли в историю как «Расстрелянное возрождение». Но тут следует учитывать, что они были ярыми леваками, совершенно упертыми коммунистами, и расправлялись с ними не как с украинскими литераторами, а как с политическими противниками. Сейчас подобного рода люди снова в моде, снова у власти, став такими уже вечно опоздавшими «петлюровцами».
А, например, представители южнорусской школы, или ее части — одесской школы: Бабель, Ильф, Катаев и другие — стали одной из важнейших частей советской и общерусской литературы. Причем, что интересно, были и те, кто менял свои убеждения. Тот же Владимир Сосюра, бывший ярым петлюровцем, стал известным советским литератором. То есть, я бы сказал, что пока не будет окончательного политического определения украинской государственности — эти метания украинской литературы будут продолжаться, потому что ее развитие в настоящий момент детерминировано в большей степени противостоянием политического и коммерческого фактора, ведь с одной стороны, понятно, что российский книжный рынок больше, чем украинский рынок, а с другой — в тренде максимальное дистанцирование от России.
И, конечно, в условиях, когда русский и украинский языки скорее схожи, нежели разнятся, и перевод гораздо менее трудоемок, чем на иные языки — у украинских писателей, по идее, должна быть заинтересованность в переводе их книг на русский. Потому что перспективы входа на европейский книжный рынок, на мой взгляд, более чем туманны.
— Сейчас с политическим заказом на украинскую литературу на Украине, насколько я понимаю, проблем нет (правда, с экономической составляющей такого заказа, догадываюсь, проблем намного больше). Однако новых Тарасов Шевченко пока, по крайней мере, мне, не видно (тут, правда, стоит заметить, что и в России с новыми Пушкиными сейчас проблема, но, по крайней мере, тех же Пелевина, Акунина, Сорокина, Улицкую, Толстую переводят на довольно большое количество языков). С чем, на Ваш взгляд, это связано?
— Это, на мой взгляд, связано с тем, что есть тенденция все-таки «понравиться» в Европе, и вызванный этим переход к неким модернистским изысканиям, которые могут быть интересны группе единомышленников, но плохо продаются и читаются.
То есть нет на "потоке" качественной именно массовой литературы, условно скажем, некоего Бориса Акунина. В этом смысле украинским литераторам, в массе своей, не хватает умения услышать, чего, в хорошем, политически не ангажированном смысле, хочет читатель. Когда это умение придет — украинская литература выйдет на новый уровень, появятся ее массовые экранизации, появятся новые Гоголь и Шевченко.
источник