Газета The Hill, ориентированная на конгрессменов, лоббистов и других участников американской политики, предоставила слово профессору международных отношений, который доказывает, что Россия — несомненно, великая держава. И США должны это признать — это будет шагом к стратегической ясности.
Небылицы об упадке России циркулировали с поразительным постоянством уже три десятилетия с момента распада Советского Союза. Низложенную с пьедестала сверхдержавы страну-преемницу Советского Союза обычно характеризовалась как «слабеющая держава», «бывшая сверхдержава» и «держава в упадке».
В последние годы, когда самые ужасные пророчества о крахе России, муссировавшиеся в 1990-е годы, так и не сбылись, пришло прозрение, что Россия на самом деле — «стойкая держава». Однако принципиально ничего не изменилось. Как бы ее ни воспринимали — как «помеху» или «подрывной элемент» — Россия представляется такой же, какой вышла из развалин Советского Союза в декабре 1991 года — сломанным, пусть и подчас раздражающим, рудиментом некогда могущественной сверхдержавы.
Но, как еще раз продемонстрировал кризис на Украине, такие характеристики вводят в заблуждение. Сложно себе представить более ошибочное мнение. Современная Россия — уже не тот геополитический обрубок, что в постсоветскую эпоху. И это не мелкая сошка на мировой арене, как ее часто изображают в западной прессе. На самом деле, все как раз наоборот: если смотреть беспристрастно и в холодном свете реальной политики, Россия — однозначно великая держава. Страна располагает как значительными инструментами национальной силы, так и желанием ими воспользоваться на мировой арене ради политических результатов. И любая высшая стратегия США, достойная этого названия, должна учитывать этот неоспоримый факт.
Что касается значительных и разнообразных инструментов власти, нет и не может быть никаких сомнений в том, что Россия соответствует критериям «великой державы». Безусловно, страну преследуют экономические и демографические трудности. Но миф об упадке России — не более, чем миф.
Нынешняя российская армия — уже не та необученная и оборванная толпа призывного сброда, что так бесславно себя проявила в Чечне в середине 1990-х годов. Во многом благодаря этому печальному опыту Москва провела радикальную модернизацию и обновила свои ядерные и обычные вооруженные силы — с ошеломляющими результатами. Хотя некоторая асимметрия между Россией, с одной стороны, и США и Китаем, с другой, сохраняется, благодаря возрожденным возможностям «жесткой силы» Россия переместилась в ту же лигу, что и две общепризнанные великие державы, — на голову выше практически всех остальных стран на планете.
Точно так же нет никаких сомнений, что Москва способна использовать «мягкие» и «острые» силовые возможности великой державы. Что касается первых — способности страны «поддерживать дружбу» — то Россия разработала обширный арсенал инструментов для создания доброй воли и привлечения политической поддержки. К ним относятся российские СМИ, русские культурные центры, Русская православная церковь, российские университеты и исследовательские центры. Кроме того, Москва использует мягкую силу, предоставляя гуманитарную помощь, списывая долги и обеспечивая безопасность через завязанные на Россию международные организации — например, Организацию Договора о коллективной безопасности.
Наконец, Россия активно продвигает мысль, что есть жизнеспособные альтернативы «вырождающейся» либеральной демократии Запада, — и тем привлекает множество недемократических и антидемократических режимов по всему миру.
А еще есть сила «острая» — способность манипулировать информацией, чтобы точечно сеять раздор и неразбериху. И тут у России мало конкурентов. Способность Москвы влиять на политическую жизнь за рубежом через манипуляцию социальными сетями и новостные вбросы не имеет себе равных.
Наконец, что крайне важно, одним из ключевых элементов великой державы и ее статуса всегда было самовосприятие. Если у страны есть определенные возможности жесткой, мягкой и острой силы, и она действует соответствующим образом, она и есть сверхдержава. И нет никаких сомнений, что Россия именно так себя и ощущает.
Сегодняшняя Россия — наследница давнишнего и прочного самосознания крупного мирового игрока, сформировавшегося еще во времена Петра Великого и сохранившегося в советское время. Правящий класс страны глубоко это чувствует и действует соответственно. И это самосознание — типичное как для правителей, так и подданных — толкает Россию действовать как великая держава и проецировать силу по всему миру даже в отсутствие прямых экономических императивов или проблем безопасности. Напористое поведение России в ближнем зарубежье достаточно легко объяснить ее корыстными интересами или даже имперской ностальгией. Но как объяснить ее масштабные и непрекращающиеся попытки вмешиваться в политическую жизнь Латинской Америки, Африки к югу от Сахары и Южной Азии? С точки зрения российской элиты, ответ очевиден: у великих держав есть глобальный охват, Россия — великая держава, поэтому он ей тоже полагается. Вот, собственно, и все.
Таким образом, едва ли могут быть сомнения, что Россия — великая держава. Для этого у нее есть все составляющие, и она соответствует всем критериям. Но что это означает для США?
Проще говоря, признание за Россией статуса великой державы означает перезагрузку международных отношений и возврат, так сказать, к «заводским настройкам». Мы отказываемся замечать, что многополярность — уже три четверти века как базовая расстановка сил в международном порядке. Сначала все затмевала двуполярность времен холодной войны, затем, по ее окончании, — однополярность, а теперь — иллюзия второй холодной войны с Китаем. Но, как ясно показывает честная оценка российской мощи, нынешний мир не двуполярен и не однополярен. Мы живем в эпоху многополярного соперничества великих держав. Тешить себя неверными аналогиями, будто разворачивается вторая холодная война, в которой США — «единственная оставшаяся сверхдержава», — значит в корне не понимать нынешней геополитической среды. И наоборот, осознание реалий российской мощи и места России в международном порядке — шаг к стратегической ясности.
Принимая во внимание ставки, мы должны его сделать.
Эндрю Лэтэм — профессор международных отношений колледжа Макалестер в Сент-Поле, штат Миннесота
источник