События в Харькове во время евромайдана и первых 20-ти дней после фашистского переворота на Украине известны общественности недостаточно хорошо. Поэтому для многих людей остается загадкой, почему город, первым давший жесткий отпор европутчистам, где антифашистские действия против них носили наиболее массовый характер и отличались особой яркостью, был неожиданно легко взят под контроль установленным в Киеве нацистским режимом. Также общественность не имеет полного представления об арсенале использованных «демократами» карательных мер для подавления движения сопротивления в русском Харькове. Итак, постараюсь кратко восполнить эти пробелы.
Меня зовут Корнев Алексей Владимирович, я харьковчанин, бывший преподаватель вуза и кандидат исторических наук. Будучи еще неопытным студентом-второкурсником, я искренне поддержал «оранжевую революцию» 2004 г. Потом тесно сотрудничал с Харьковской облгосадминистрацией и был одним из основных «оранжевых» спикеров на харьковских телеканалах в 2007 – 1-ой половине 2009 гг. 26 июня 2008 г. я создал и возглавил Харьковскую областную молодежную общественную организацию «Надежда Нации». Изначально с целью формирования, как мне тогда казалось, патриотического сознания харьковчан (популяризация украинского языка, идеи единства и неделимости Украины, построения украинской политической нации). Началом радикальной ломки моих старых убеждений стала жесткая критика деятельности партии Всеукраинское объединение «Свобода» и руководимой из Харькова Всеукраинской общественной организации «Патриот Украины» – «Социал-национальная ассамблея» (СНА), чья неонацистская и идеология и откровенно террористическая практика меня глубоко возмущали. Осознание же того, что дальнейшее усиление неонацистского движения может привести в итоге Украину к гражданской войне, построению человеконенавистнического режима и развалу государства, пришло ко мне еще в 2006 г.
Реакцией на антинацистские выступления в СМИ стало групповое избиение меня «патриотами Украины» во главе с одним из «фюреров» СНА О. Однороженко 3 июня 2009 г. После этого я не спрятался в кусты, как ожидали «патриоты», но начал борьбу на уничтожение с неонацистами. Вскрывшаяся вскоре после этого фактическая поддержка неонацистов «национал-демократами», с которыми я и возглавляемая мной организация тесно сотрудничали ранее, заставили нас полностью переориентироваться на поддержку В. Януковича и Партии регионов как единственную силу, чье пребывание при власти максимально отдаляло от нее неонацистов и их покровителей. В марте 2010 г. я стал внештатным сотрудником Управления Службы безопасности Украины (СБУ) в Харьковской области, а срощенная мной с «конторой» «Надежда Нации» сформировала большую часть агентурной сети отдела «Т» (отдел национальной безопасности, иначе называемый политическим отделом). С этого времени моя организация по собственной инициативе также тонко и непрямо работала над усилением влияния Партии регионов в родной для нас украиноязычной среде. В течение нескольких последующих лет, опираясь на поддержку собственной организации и СБУ, еще задолго до евромайдана мне удалось максимально ограничить активность в городе и области ВО «Свобода», чьи агитационные мероприятия (частота которых неуклонно уменьшалась) постоянно срывали после наших разъяснительных бесед местные жители (в некоторых случаях возмущение харьковчан было настолько сильным, что «свободовские» агитационные палатки переворачивали и даже поджигали). Я также полностью дискредитировал председателя Харьковской областной организации ВО «Свобода» профессионального рейдера И. Швайка – нынешнего министра АПК Украины, чьи рейдерские схемы мы срывали одну за другой. Благодаря собранной, в первую очередь, усилиями активистов «Надежды Нации» доказательной базе все высшее и среднее руководящее звено СНА оказалось за решеткой. Запущенный мной в СНА «крот» еще летом 2011 г. смог максимально обострить имеющиеся противоречия между, с одной стороны, жадным и боявшимся конкуренции «белым вождем» СНА А. Билецким, а с другой, – двумя состоявшими в его организации лидерами местных футбольных «ультрас», спортсменами А. Бестаевым (бывший вице-чемпион Европы по боям без правил) и А. Калюка. В результате возникшего на почве финансовых разборок и личных амбиций конфликта А. Бестаев и А. Калюка ушли из СНА, вместе с ними харьковскую ячейку организации покинула ее самая боеспособная часть – группа примерно в 120 человек, ориентировавшаяся лично на этих ребят и тренировавшаяся в администрированном ими спортзале. До конца осени конфликт между «белым вождем» и бывшими подчиненными вылился в его избиение вместе с охраной, а затем и в ранение А. Билецкого из травматического пистолета в палец и подбородок (стоившее ему двух операций), что А. Бестаев и А. Калюка осуществили исключительно по личной инициативе. После этого напуганный «антисистемный вождь» впервые написал заявление в милицию. Когда в Харьковском СБУ возник план «закрыть» вместе с «белым вождем» и лидеров восставших против него бывших соратников, через своего непосредственного начальника майора Алексея Владимировича Дягилева (перед европереворотом успел получить подполковника) я сумел убедить высшее руководство в сохранении этой группы в обмен на ее сотрудничество с нами. В дальнейшем группа А. Бестаева и А. Калюки стала фактически боевым крылом «Надежды Нации», значительно превышавшим по численности мой собственный личный состав (30 человек), и активно чистила Харьков от своих бывших «побратимов» – уже обезглавленного неонацистского отребья из СНА (отлавливала и избивала при проявлении ими малейшей активности в городе). Таким образом, остатки харьковских неонацистов были счастливы под шумок евромайдана выехать в Киев, поэтому поддерживавшие их местные еврокликуши фактически остались без защиты. Когда начался поддерживаемый неонацистами кровавый евромайдан, я прекрасно понимал, что в случае его победы ждет Украину. И «Надежда Нации», со своей стороны, пыталась его победе всеми способами помешать. Вместе с А. Бестаевым и А. Калюка в ночь на 12 декабря 2013 г. нами была проведена первая в Украине партизанская акция Антимайдана – сожжение автомобиля видного неонациста, который уже стал министром. Впоследствии было сожжено еще около 15 автомобилей евромайдановцев разных рангов. Также мы портили и изымали аппаратуру для проведения акций у харьковского евромайдана. Разумеется, досталось евромайдановским активистам (в частности, одному из их координаторов), которых жестко воспитывали физически. Фактически подавляющее большинство всех партизанских акций до победы европереворота в Киеве против евромайдановцев в Харькове провела «Надежда Нации» под моим руководством, и делалось это очень профессионально. Позиция же держащего нос по ветру Харьковского СБУ в отношении наших партизанских действий, первоначально очень благожелательная, ухудшалась в меру потери власти В. Януковичем.
Когда 22 февраля 2014 г. проходил съезд депутатов всех уровней Юго-Востока Украины, оказалось, что руководство города и области во главе с Г. Кернесом и М. Добкиным откровенно подставило людей. Будучи членом комитета по вопросам молодежной политики, физической культуры, спорта и туризма Общественного совета при Харьковской облгосадминистрации, я тоже там присутствовал. Как я и предполагал, за тонким кордоном милиции, оцепившей Дворец спорта (место проведения съезда) собралась огромная вооруженная толпа съехавшихся из всех частей Украины неонацистов. Я оказался единственным участником съезда, кто пришел туда с оружием (травматический пистолет, цепь, нож и газовый баллончик). Только чудом можно объяснить тот факт, что неонацисты не прорвали милицейский кордон (а ведь большинство на съезде составляли женщины и пожилые люди). На мое предложение с целью недопущения распространения незаконной террористической власти на Харьков и область раздать небезразличным харьковчанам оружие хотя бы после съезда (в идеале это нужно было сделать для самозащиты наших людей до него) мэр Г. Кернес и брат губернатора нардеп Д. Добкин ответили отказом.
После неудачного разговора с предавшими своих избирателей чиновниками я принял решение о захвате власти в Харькове своими силами (120 боевиков и 30 тыловиков как ядра восстания было для этого более чем достаточно). В дальнейшем планировалось распространить фронт борьбы дальше по Украине. 23 февраля я выехал в Белгород, где начал собирать деньги у небезразличных граждан Украины и России на помощь беженцам и первичную закупку оружия, чтобы дальше из Харькова бороться против установленного в Киеве в ходе европереворота пронацистского режима. Испуганная моими призывами к партизанской борьбе против киевского режима и не желающая с ним ссориться городская власть оперативно запустила на харьковском телевидении идиотский ролик о том, что я якобы являюсь «интернет-мошенником». Полная же срощенность организации с СБУ, которая присягнула на верность «революционной» власти, сыграла с нами особенно злую шутку. Я понял, что члены «Надежды Нации», а в первую очередь, возглавляемое А. Бестаевым и А. Калюка ее боевое крыло, саботируют мои приказы (в частности о нейтрализации отпущенных на свободу своих бывших «вождей» О. Однороженко и А. Билецкого). Это было очень трагикомично. Ведь такие люди, как «фюреры» СНА (уложившие в до сих пор не найденную братскую могилу под г. Люботин достаточно трупов) измену не прощают. Это были приказы во имя сохранения многих жизней на Юго-Востоке, в том числе, и наших собственных. Предав меня и родной Харьков, эти люди предали себя. А поскольку самым опасным недоброжелателям А. Бестаева с А. Калюка и без меня отлично известен их послужной список, я не собираюсь ничего скрывать и от общественности. Целью возвращения из Белгорода в Харьков было наведение порядка в своих рядах и продолжение борьбы. В эту борьбу я вложил все свои скромные личные сбережения. Был план по захвату денег во всех харьковских отделениях спонсирующего неонацистов «ПриватБанка» И. Коломойского, последующей дозакупке оружия, захвату и удержанию Харьковских облгосадминистрации и СБУ.
Но с активом «Надежды Нации», как оказалось на месте, была проведена самая серьезная «профилактическая работа». За время моего отсутствия всех моих боевиков и большую часть известных «конторе» тыловиков СБУшники запугали ТАК, что те боялись даже выходить со мной на связь. Остались только немногочисленные небоевые единицы, с которыми мы срезали по Харькову провода провайдера одного из спонсоров СНА «Триолан», значительная часть работников которого – неонацисты из этой ОПГ.
Как следствие моей бескомпромиссной борьбы, на меня открыли 10 уголовных дел, из которых 9 были сфальсифицированы (кроме дела «Триолана»). Одно дело было о якобы похищении моей бывшей подчиненной Ж. Шевченко (Титаренко) с целью получения выкупа от ее нового шефа Вадима Александровича Мохова (директора ЧАО «Укргазодобыча», расквартировавшего в с. Ракитное первую в Харьковской области базу так называемой «национальной гвардии»). Впоследствии Жанна со слезами извинялась и утверждала, что написать на меня липовое заявление в милицию ее заставили. Еще одно – о якобы угрозах фанатке «Правого сектора» и СНА, близкой подруге Ю.Тимошенко «психиатру» Ирине Евгеньевне Гончаровой (работающей в Харьковском гороском псиздиспансере №3). Эта дама публично грозилась упрятать меня в дурдом в течение 4-х лет, а сейчас стала (по факту) «смотрящей» за карательной психиатрией в Харьковской области.
И. Гончарова крайняя слева
Другие дела были открыты по выдуманным фактам различного «хулиганства», «угроз соседям» и прочего бреда. В последствии все эти дела были в конце концов закрыты за отсутствием состава преступления. Хотя в целях безопасности дома я почти не появлялся, с 2 по 12 марта в Харькове меня почти ежедневно пытались задержать правоохранительные органы. Примерно в половине случаев им это удавалось, но в ходе бесед на месте задержания (на конспиративных квартирах или просто на улице) и в нескольких из райотделов проснувшаяся совесть в целом сочувствующих Антимайдану харьковских милиционеров (с некоторыми из которых мы были лично знакомы) неизменно вынуждала их меня отпускать. В другой половине случаев (после словесных перепалок с недружелюбно настроенными правоохранителями) 3-4 «оборотня» в итоге просто не отваживались арестовывать решительно настроенного вооруженного двухметрового человека в бронежилете. Но к 10 марта я окончательно осознал, что предан почти всеми соратниками, и продолжать борьбу просто не с кем, поэтому вернулся домой и спокойно ожидал ареста. Тюрьмы я совершенно не боялся. И в ночь с 11 на 12 марта ко мне домой действительно приехала группа захвата из 12-ти специально отобранных верных «демократичекому» режиму правоохранителей. По моему настоянию мать открыла им дверь и, взяв Библию, я последовал за ними…
Но под подъездом меня ждал «сюрприз» в виде кареты скорой помощи и 4-х крепких санитаров. Вот тут я понял, что случилось самое страшное – «психиатр» И. Гончарова получила «добро» на превращение меня, совершенно здорового человека, в «овоща». Попытка оказать сопротивление и убежать была пресечена ценой оторванного рукава на моей рубашке и разованных на колене штанов. Меня связали и повези четко в Харьковский психдиспансер №3. Там в приемном отделении заставляли подписать бумагу, что я прибыл на «добровольное обследование», но естественно, я ответил категорическим отказом.
Безусловно, эту принудительную госпитализацию санкционировало СБУ. Сажать меня было опасно: ведь я мог рассказать, с чьего согласия мы осуществляли партизанские акции против евромайдановцев. Кроме того, таким образом компрометировались все данные мной ранее показания против неонацистов в судах, а также ставился жирный крест на моих общественно-политических перспективах в Украине. Как я узнал позднее, в разговоре обо мне с одним из бывших соратников (подслушанным одним из последних верных мне людей) подполковник А. Дягилев за несколько дней до моей принудительной госпитализации сказал, что «Лешу бы неплохо на дурочку положить». Директор ЧАО «Укргазодобыча» В. Мохов в телефонном разговоре со мной за день до этих событий также сказал, что он меня или физически уничтожит, или «закроет на дурочку».
В. Мохов
Я был помещен в отделение первичного психотического эпизода, привязан к кровати, обколот и оставлен до утра. А утром меня посетили трое «докторов», ставших непосредственными исполнителями заказа на превращение меня в «овоща»: начмед данного «лечебного» заведения Алексей Андреевич Кашинский, завотделением Дмитрий Александрович Мангуби и ставший моим «лечащим врачем» Александр Анатольевич Назарчук. Эти господа настойчиво пытались убедить меня, что я «тяжело болен». К окончанию первой встречи А. Кашинский спросил: «Вы слышите голоса?». «Разумеется, нет», – ответил я. «А нам кажется, что вы слышите голоса. Будем лечить!» – хором ответили циничные «доктора». Через несколько дней меня отвезли на суд, предварительно обколов так, что я почти не мог говорить. На этот суд вместе с А. Назарчуком пришла И. Гончарова с материалами сфальсифицированных уголовных дел и тенденциозно надерганными скриншотами из соцсетей моих эмоциональных ответов на ее многолетние публичные оскорбления и угрозы в мой адес. В результате «честный» Московский районный суд принял решение о моей принудительной госпитализации, а не менее «честный» Апелляционный суд Харьковской области через месяц оставил это решение без изменений. В наблюдательной палате под видеокамерами меня держали рекордное время – почти две недели. Моими соседями по палате были «крестник Кличко», человек, под действием ЛСД «умеющий переселять свою душу в другие тела», а также круглосуточно орущий, испражняющийся и мастурбирующий посреди палаты нигериец и много других интересных личностей. Также в отделении находилось еще несколько «заказных» совершенно здоровых людей, упеченных на «лечение» заинтересованными родственниками и соседями для решения «квартирного вопроса». В ходе моего так называемого «лечения» на мою мать указанными докторами осуществлялось давление с целью убедить ее дать согласие на признание меня «недееспособным». Благодаря «лечению» мне наполовину стерли память. От лошадиных доз «клопиксола-депо» и «кветирона» очень сильно пострадали все типы памяти – оперативная продолжает страдать до сих пор, рассеялось внимание, появилась неусидчивость, наблюдается быстрая утомляемость, нарушен сон (это единственная причина, почему меня нет в зоне так называемой АТО бок о бок с защитниками Донбасса). Уже в Москве меня обследовала бывший главный психиатр Туркмении Л.В. Соловьева, пришедшая в ужас от того, что со мной делали. Она признала меня совершенно нормальным, категорически отбросив мой «диагноз» («тяжелое полиморфное психотическое заболевание с симптомами шизофрении, параноидальными состояниями и неконтролируемой агрессией»), и прописала полугодовой (!) курс восстановительной терапии.
Для меня в «лечебном» заведении ограничения на использование мобильного телефона, а также проведывания друзьями и родственниками (кроме матери) сняли только ближе к выписке – под давлением общественного резонанса, хотя в отношении большинства пациентов их не было. Наконец пообщавшиеся с матерью мои последние сторонники 16 апреля разместили на официальном сайте «Надежды Нации» сообщении о незаконном принудительном удерживании меня в психдиспансере и обратились с просьбой о помощи ко всем людям доброй воли. А 18 апреля журналист-антифашист А. Бородавка привел к логову харьковской карательной психиатрии сопровождаемых объективами «Рэн-ТВ» и «НТВ» активистов Антимайдана. В результате исполнители преступного заказа испугались ответственности за свои действия на фоне роста общественного противостояния в Харькове. Поэтому 28 апреля, вопреки желанию уже успевшей похвастаться моим обезвреживанием в соцстетях «смотрящей» И. Гончаровой и СБУ (в еще одном подслушанном разговоре Алексей Дягилев заявил, что меня будут «лечить» 3 месяца), меня выписали из психдиспансера.
Но практически сразу же И. Гончарова начала угрожать мне в соцсетях «долечиванием», а снова взявшие под контроль Харьков неонацисты прислали «черную метку» от Олега Однороженко.
14 мая чудом сорвалась попытка неонацистов или СБУшников (сейчас это фактически одно и то же) проникнуть ко мне в квартиру для физической расправы.
24 мая мне пришлось выехать в Россию, где я сейчас и нахожусь как политэмигрант. На прощание СБУшники передали мне угрозу, что в случае, если я дам интервью русским СМИ, И. Гончарова подаст на меня в суд, который примет в мое отсутствие решение о признании меня недееспособным. Но живущему с занесенным над головой топором с далекого 2009 г. человеку к угрозам не привыкать, а реагирую я на них всегда прямо противоположно желаниям угрожающих. Люди должны знать правду – это главное. Вернуться же в Харьков я теперь смогу только тогда, когда он станет Новороссией, над чем сейчас усиленно работают уже другие партизаны. И дай Бог, чтобы, по крайней мере, у них получилось вырвать хотя бы мой родной Харьков из строящегося на месте бывшей Украины неонацистского концлагеря…
Алексей КОРНЕВ,
Председатель Харьковской областной
молодежной организации «Надежда Нации»
источник