Приезд господина Навального стал сигналом к активным действиям российской радикальной оппозиции, целью которой является как минимум дезорганизация парламентского предвыборного процесса, а как максимум — смена власти в Российской Федерации
О подобном ходе событий многие эксперты и авторы (в частности, выходцы из Украины) предупреждали заранее. Сейчас к ним добавились и белорусские коллеги.
Например, белорусский политолог Алексей Дзермант указывает на прямые аналогии: «История с фильмом Навального напоминает мне то, как у нас начиналось с Нехтой. В конце 2019 года мальчик Степан тоже снял подобный фильм про белорусского президента, было много просмотров, затем был объявлен сбор-тренировка. Тогда собралось несколько сотен человек, и система не восприняла это всерьёз как угрозу. Но в августе 2020-го всё было уже по-другому, а ведь прошло всего 8 месяцев. Вот и сейчас в России начинается такая же раскачка с прицелом на сентябрь».
Собственно, методы цветных революций неизменны — ещё с тех пор, когда и само словосочетание «цветная революция» не вошло в обиход. Но кроме технологий (массированная пропаганда, иностранное давление, кулуарные договорняки, массовые сборища, паралич госвласти и т.д.), важна фигура условного лидера протестов, который как бы являет собой альтернативу действующему руководству государства.
Рассматривая опыт распада российской государственности в ХХ веке (в 1917 и 1991 годах), известный публицист Дмитрий Ольшанский эмоционально обозначает три качества подобного лидера:
«Во-первых, в большой политике возникает человек фантастически тщеславный и амбициозный, этакий безгранично честолюбивый нарцисс, которому лишь бы дорваться, лишь бы как-нибудь короноваться и начать пановать, ну а там хоть потоп.
Во-вторых, этот нарцисс всегда готов сделать главное: поцеловать священного козла заграницы и священного козла анархии в известное место, жертвуя национальным интересом во имя свободы, прогресса, союзничества, или как еще этот иудин грех называется на языке времени.
И, наконец, государственный организм, противостоящий нарциссизму и предательству, — словно бы человеческий с выбитым иммунитетом — отказывается сопротивляться, а то даже и хочет, но воли и сил не хватает».
В своих рассуждениях Ольшанский апеллирует к историческим фигурам русской истории — от Лжедмитрия до Ельцина, причём некоторые из них — типа Ленина или того же Ельцина — до сих пор пользуются авторитетом в различных слоях общества.
И здесь таится определенная опасность внутреннего раскола накануне решающих для нашей большой Родины событий. Более того, неприятель особенно рассчитывает на раскол солидарной позиции общества — на «прогрессистов» и «консерваторов», «коммунистов» и «монархистов», русских и национальные меньшинства, людей старшего поколения и молодёжь, «бюджетников» и людей бизнеса и т.п.
Во все эти щели общественного сознания по максимуму заливается ядовитый раствор подозрительности, взаимной неприязни и претензий. И стратегическая цель тому одна — раскол и деморализация российского общества, его хаотизация и захват власти. Всем в подмогу пример близкой по истории и ментальности Украины, где те же самые русские по сути люди в кратчайший срок превратили территорию своего проживания в управляемую извне колонию и самую нищую страну континента.
Нередко наилучшие и прогрессивные мечтания приводят к чудовищным последствиям. Например, Февральская революция 1917 года была реализована и поддержана широкими слоями «передовой интеллигенции» и прочей «прогрессивной общественности». Российского императора предали, а потом свергли отнюдь не большевики, а либералы-западники. И они же, в частности Александр Керенский, в разгар грандиозной войны разваливали русскую армию, развели анархию в тылу, содействовали уничтожению правоохранительной системы и в конечном итоге допустили захват власти радикалами — большевиками и левыми эсерами.
За иронию судьбы можно почитать тот факт, что именно фанатики мировой революции вновь собрали под единым флагом территории ненавистной революционерам Империи — и создали Сверхдержаву, призрак которой до сих пор пугает геополитических противников. Сегодня эти противники (и местные некритически относящиеся к политическим манипуляциям деятели) старательно втирают соль в старые раны, без конца взбаламучивают в общественном сознании темы «белого» и «красного» терроров, сталинских репрессий и депортаций, советских диссидентов и партийной цензуры.
Мне приходилось общаться с титулованными наследниками белой эмиграции, но даже они не столь непримиримы, как вчерашние комсорги, внезапно ставшие дворянами в сто восемнадцатом поколении. Да и многие настоящие коммунисты куда толерантней юных либералов, требующих запретить, уничтожить, перекроить.
Если болезненные вопросы истории упорно и ритмично впрыскиваются в обыденную жизнь общества, можно предположить, что это сознательная пропагандистская технология — ради обретения политических (а в перспективе — и экономических) дивидендов. Даже если конкретный «вносящий» в общество раздор этого и не понимает.
Перед лицом серьёзнейшей внешней опасности, имеющей целью ослабление и расчленение российского государства, истинный патриотизм — это единение против угрозы. Кстати, борьба против многочисленных иностранных интервентов дала серьёзную мотивацию почти половине офицерского корпуса бывшей царской армии
сплотиться вокруг новой России — как и русским крестьянам придавала сил биться за свою землю, которую красные обещали им отдать в вечное пользование. Чем закончилось — другой вопрос, хотя тоже немаловажный.
Репрессивное подавление так называемой «ленинской гвардии» (идейных ультралевых) проходило на фоне стратегического примирения новой власти с Россией имперской — с ее дворянской культурой, классическим образованием и пышной архитектурой. Множество «бывших» было принято и воспринято советской властью в эпоху ее термидора (и даже раньше). В частности, писатели Михаил Булгаков и Валентин Катаев, маршал Леонид Говоров и академик Анатолий Александров — это всё бывшие белогвардейцы, и подобных имён множество.
Вопрос примирения государственников — непростой вопрос накануне стоящих перед родиной вызовов. Однако характерно, что множество «либеральных» врагов «имперской», «советской» и «путинской» России — это прямые потомки репрессированных в тридцатых годах большевиков. Наследники партийной элиты, как и выгодополучатели перестроечного развала, до сих пор играют значительную роль в политической жизни России — и в их неукротимом желании радикальных (возможно, даже фатальных) перемен можно усмотреть элемент исторического реванша.
Линии раскола общества существуют всегда, и при целенаправленной пропагандистской работе они становятся оружием политической борьбы — особо острым по мере приближения значительных событий. И если мы не хотим получить их неконтролируемый ход, как это случилось на Украине, необходимо оттеснить от вульгарного толкования прошлого авантюристов и политиков, делегировать право на выводы настоящим историкам. И пусть они в реальной и профессиональной дискуссии решают, достойна ли та или иная улица носить имя коммуниста или там должен быть установлен памятник царскому генералу. Хватит митинговать на костях.
Прошлое даёт понимание будущего и во многом его определяет. Любой раздрай обязательно будут поощрять извне, потому сознательное культивирование раскола — путь к геополитическому поражению, чтобы там ни говорили об «истинном патриотизме» противостоящие стороны. Сейчас, если мы не хотим потерять Россию в гибридной мировой войне и инспирированной междоусобице, стремление к великому будущему страны должно нас объединять.
Сигнал к мятежу дан приездом безусловного врага государственности. Под него (и не только под него) заготовлен известный набор мероприятий: пропагандистские кампании в соцсетях, договорённости с влиятельными фигурами в кулуарах, конфронтация вдоль границ, саботаж и давление на экономику, внешнеполитические санкции, многочисленные уличные акции, в том числе под уже прозвучавшим лозунгом «Новому царю — новый 1917 год».
«Я верю, что рано или поздно элиты расколются, — говорит в интервью украинской программе "Вечерний тепловизор" один из видных деятелей радикальной оппозиции Дмитрий Гудков. — Рано или поздно, я думаю, элиты скажут: "А зачем нам такая политика? Мы все под санкциями, оппозиция демократическая готова проводить нормальные реформы. В результате у нас будет суд независимый, какое-то правовое поле, нормальные отношения с цивилизованным миром". Это же выгодно очень многим — и бизнесменам, и чиновникам… Так что я очень надеюсь, что у нас будет мирный, демократический транзит к демократии»
Или вот в эфире украинского интернет-канала «Апостроф» известная активистка несистемной оппозиции, муниципальный депутат Юлия Галямина рассказывает о планах распространения состояния нестабильности по регионам РФ.
«У России есть особенность такая, что она очень большая и коммуникация в ней очень плохо устроена. То, чем сейчас надо заниматься, — это выстраивать коммуникацию, — говорит госпожа Галямина. — Что удалось Навальному сделать? Он выстроил коммуникацию через себя, но, мне кажется, надо выстраивать коммуникацию горизонтальную — это очень важно. И она самотеком выстраивается, это тоже видно. Проблема наступит, когда этих Хабаровсков будет пять-шесть-семь по стране, а это может случиться в любой момент. <…> Это один из сценариев, при котором Кремль не поймет, что ему делать, у них не хватит на все ОМОНа, а политических инструментов у них нет, и не могут, не умеют они уже больше работать политически».
На Украине мы воочию наблюдали борьбу подобной публики за «демократию» (которая закончилась массовыми репрессиями и кровавой распрей), слушали вопли про КамАЗы наличных долларов и «золотой унитаз» (позже выяснилось, фейки), насмотрелись на храбрых «расследователей» типа Татьяны Черновол, Сергея Лещенко, Мустафы Найема (которые и доныне прекрасно себя чувствуют), знаем имена заигравшихся в политику олигархов, которые разграбили Украину под корень. И насмотрелись на борцов за возрождение «исторической справедливости» — до сих пор по улицам маршируют…
Так что поменьше бравурного шапкозакидательства и побольше реальных дел: все эти типажи не сами по себе появляются и сами по себе не исчезают.
источник