Испытание коронавирусом, которое свалилось на КНР в этом году, обещало серьёзные проблемы и посеяло нешуточные сомнения в том, что властям удастся сохранить ситуацию под контролем. Тем более, что в последние годы и без эпидемий зрело немало проблем, которые с 2018 года были значительно усугублены тарифной войной Дональда Трампа. Однако эпопея с коронавирусом показала, что китайская модель отстояла право на жизнь и значительно укрепится в обозримом будущем.
В последнее время Китаю прочили большие проблемы. Экспансивная модель экономического роста, выстрелившая в девяностые-двухтысячные, начала заметно пробуксовывать. Внешние рынки оказались под завязку загружены китайской продукцией, а издержки производства стремительно возрастали. Средняя зарплата росла такими темпами, что репутация китайской рабочей силы как самой дешевой и неиссякаемой начала уходить в историю. Не спасал и внутренний рынок, который активно накачивался дешевыми кредитами и государственными инвестициями, превращаясь из резервного источника роста экономики в источник больших проблем. В 2018 году рост ВВП составил 6,6%, что оказалось худшим результатом с 1990 года. В 2019 году ситуация продолжила ухудшаться. По итогам III квартала рост ВВП составил 6%, что также является многолетним антирекордом.
И на этом фоне по Китаю ударил коронавирус, буквально парализовавший глобальную фабрику на два месяца. Что только не предрекали китайской экономике в экспертной среде: и каскад биржевых крахов, которые до основания разрушат финансовую систему, и массовые банкротства целых промышленных регионов, чье производство эквивалентно ВВП небольшой страны. Из этого вытекало одно – скорый коллапс «уставшей» китайской системы. Недавняя экономическая статистика только подтверждала худшие опасения. По итогам февраля опережающий индикатор деловой активности (PMI) снизился с январских 50 пунктов до 35,7. Такой спад китайская индустрия переживала разве что в кризис 2008 года. В январе-феврале 2020 года относительно января-февраля 2019 года промышленное производство сократилось на 13,5%. Это тотчас сказалось на внешней торговле. Экспорт упал на небывалые 15,9%. Инвестиции в основной капитал сократились на 24,5%, розничная торговля обвалилась на 20,5%.
Впрочем, Китай встретил эти трудности упреждающими ударами. С угрозой пандемии решили расправиться быстро и решительно. Действуя уверенно, власти успешно подстрелили двух жирных зайцев: первый – сам вирус, а второй заяц — это тест всего китайского аппарата власти и, в частности, системы здравоохранения. И тест прошел с превосходными результатами. Китайские власти методично и оперативно расправились с вирусом, учитывая, что с точки зрения масштабов проблемы и методов ее решения они оказались пионерами. А еще внушительнее медицинские успехи Пекина смотрятся на фоне невероятных провалов хваленной американской или итальянской медицины. На уровне экономики Китай также действовал на опережение. Практически параллельно с началом вспышки вируса, правительство утвердило масштабную программу финансовой поддержки различных сегментов, от той же медицины, до различных отраслей экономики.
По итогам испытания вирусом стало очевидно главное – китайская модель едва ли приближается к своему закату. Напротив, все организационные механизмы хорошо отлажены и позволяют решать сложные задачи. И сейчас, когда вирус терзает все крупные западные экономики, в Пекине готовятся к запуску следующего десятилетнего посткризисного цикла, итоги которого могут окончательно изменить глобальный расклад.
Начать стоит с азиатского региона. Здесь Китай в последние годы делал все, чтобы стать доминирующей политической и экономической силой. Соседи Поднебесной, как известно, принимают посильное участие в проектах «Новых шелковых путей». В ряде стран, входящих в проекты «Один пояс, один путь», Китай реализовывал серию крупных инвестиционных проектов, которые являются элементами архитектуры «шелковых путей». Однако проекты реализовывались не безвозмездно – в обмен на включение в эти инициативы, Пекин обильно кредитовал правительства потенциальных участников. И это привело к появлению целого «пояса» стран-должников в Юго-Восточной и Центральной Азии, а также в Африке. В текущей ситуации, когда эти страны рискуют столкнуться с финансовыми трудностями, Пекин может усилить свое политическое влияние, и как кредитор, и как главный бенефициар всех инвестиционных проектов КНР. В свою очередь, «шелковые инициативы» на фоне кризиса могут оказаться одним из немногих источников экономического роста.
Европа, рискующая по прошествии карантина очутиться в глубоком политическом и экономической кризисе, - будет важнейшей мишенью Китая. Сейчас, когда целые сегменты экономики уверенными шагами движутся к банкротству, пекинские стратеги прорабатывают сценарий нового этапа экспансии китайского капитала. Она будет связана как с покупкой европейских активов, так и с увеличением китайского экспорта различной продукции. Можно ожидать приход капитала, например, в сферу металлургии, которая и без кризиса является исчезающей отраслью евроиндустрии. А также в сфере автомобилестроения, судостроения и машиностроения, где присутствие китайских денег только усиливалось в последнее десятилетие. В свою очередь, вероятность большого политического кризиса Евросоюза и возможного распада объединения позволит Китаю решать вопросы с каждой страной в отдельности, без угрозы ответных мер со стороны Брюсселя. Такой сценарий уже расписан для Британии, которой Еврокомиссия больше не начальство. Но даже если ЕС минует угроза дезинтеграции, ослабленная экономика не выдержит грядущего натиска упорных китайцев и определенные позиции неизбежно будут сданы.
Сложнее дело обстоит с США, для которых усиление Китая представляет прямую угрозу, ибо влечет за собой утрату статуса глобальной гегемонии. Этими опасениями было мотивировано фронтальное сопротивление Пекину, которое началось в 2018 году с торговой войны. И даже в текущей ситуации Вашингтону не хотелось бы идти на уступки. Однако по мере того, как американскую экономику накрывает растущая волна масштабного корона-кризиса, изобразить красивый геополитический маневр будет все сложнее. Главное проблема заключается в том, что многотриллионная помощь Вашингтона требует опоры на расширенное товарное производство. И так как Трампу в этой части мало что удалось сделать, успех будет зависеть от дешевого импорта из Китая. Ровно так Америка выбиралась из кризиса 2008 года, чем сделала Китай еще сильнее. В любом случае, США придется отойти от жесткого протекционизма, хотя бы на время. Тем более, что на носу президентские выборы и позитивные результаты антикризисной политики потребуются незамедлительно, что особенно актуально на фоне коронавирусного провала Трампа.
В Китае понимают, что текущая обстановка в мире – это отличный шанс. Шанс на то, чтобы в ближайшее десятилетие довести до финала ключевые стратегические задачи. Одна из которых – окончательная и бесповоротная логистическая связка Европы и Азии посредством «Новых шелковых путей». Другая задача – создание технологически автономной промышленности, минимально зависимой от передовых интеллектуальных центров США и Европы. Стало быть, любые торговые и политические победы позволят Китаю сконцентрировать усилия и ресурсы для решения этих задач.
Если мир увидит развитие событий по такому сценарию, до боли ироничным будет то обстоятельство, что триггером гигантских изменений миропорядка станет обыкновенное респираторное заболевание, с которым не смогли справиться передовые системы здравоохранения. И напрасными окажутся умопомрачительные оборонные бюджеты, которые осваивали глобальные милитаристы, в том числе за счет урезания расходов здравоохранения и, в частности, для защиты от «китайской угрозы».
источник