Существует распространенное мнение, что военные неудачи РККА начального периода войны связаны не только с ее плохим боевым состоянием, сколько с паническим состоянием и прострацией, в которой оказался Сталин. Существует несколько версий того, сколько именно длилась эта паника и была ли она вообще. Попробуем разобраться со всеми.
Хрущев и десятидневная прострация на подмосковной даче
Первым, кто начал активно продвигать историю о сталинской панике, стал Н. С. Хрущев. В своем выступлении на XX съезде КПСС и в книге мемуаров он заявлял: «Сталин считал, что наступил конец. В одной из бесед в эти дни он заявил: "То, что создал Ленин, все это мы безвозвратно растеряли”». Согласно этой версии, Сталин как минимум первые 10 военных дней не руководил страной, не вдавался в обстановку на фронтах, а когда к нему приехали некоторые из членов Политбюро, желая поддержать, испугался, посчитав, что его прибыли арестовывать.
На волне начавшейся борьбы с культом личности версия Хрущева была подхвачена многими журналистами, в том числе и иностранными. Впрочем, уже в начале 80-х годов прошлого века, когда в свободном доступе начали появляться документы той эпохи, стало ясно, что критики хрущевский миф не выдерживает. Сам Никита Сергеевич в то время находился в Киеве и точно не мог знать, что происходило в Москве. А в воспоминаниях Берии, на слова которого Хрущев ссылался, о десятидневной прострации никогда не упоминалось.
Микоян о Сталине и выступлении Молотова
Анастас Микоян в своих мемуарах также упоминает о подавленности Сталина, но лишь в самые первые дни войны. Ни о какой десятидневной прострации не идет и речи. Именно этой растерянностью вождя народов он объясняет тот факт, что с объявлением о начале войны по радио выступил Молотов, а не сам Сталин. Было ли это решение правильным, сейчас сказать сложно, но самого Иосифа Виссарионовича понять и поддержать в нем можно. Как политик и глава государства он должен был дать народу конкретный ответ и четкое представление о положении дел на фронтах, которого на тот момент просто не имел.
Беспристрастный журнал посещений
Но и Хрущев, который не был свидетелем тех дней, и Микоян, который надиктовал свои мемуары, когда ему было уже далеко за 70, могли заблуждаться или забывать какие-то факты. А вот журнал посещений Сталина говорит, что в день нападения Германии вождь был в своем кабинете с раннего утра и принял почти 30 человек. Последующие дни были столь же насыщены — не менее десятка посетителей ежедневно и без значимых перерывов. Получается, что, несмотря на «прострацию и растерянность», Сталин продолжал активно работать и руководить страной? По всей видимости, да, кроме 1—2 дней в самом конце июня.
Создание ГКО
29 июня, если верить «Воспоминаниям и размышлениям» Жукова, начались бомбежки Москвы и стали доходить известия о падении Минска. Тогда же у него состоялся напряженный разговор со Сталиным, который был возмущен отсутствием связи с фронтами и четкого понимания обстановки. 29 и 30 июня записи о посещениях в журнале вождя отсутствуют, сам же он, по свидетельству очевидцев, находился на даче. Но уже вечером 30 июня было принято решение о создании Государственного комитета обороны, который тот и возглавил.
Едва ли полуторадневное отсутствие Сталина в столице можно считать «прострацией», о которой говорит Хрущев. Да и мемуары, в которых эта версия повторена, были изданы как раз в период борьбы с культом личности, что ставит их под сомнение.
Ярослав Горбунов
{banner_banner4}
источник