Меня конечно же смутило слово «полной» и то, что даже после отъезда итальянца Дондуа, уговаривая, как видимо, сам себя, продолжал произносить на пресс-конференциях гипнотическую мантру: «В Грузии полностью защищаются права проживающих здесь нацменьшинств».
Думаю, Заньере показали за эти шесть дней всех и вся и даже свозили, наверное, в Абхазию. Только вот проблема не только в абхазах и осетинах. Проблема захватывает очень много этносов и самих грузин как государствообразующую нацию. Поэтому в четырех словах я бы сказал, что «ситуация абсолютно не меняется» и в случае встречи с Ломберто описал бы ее следующим образом.
Михо Саакашвили на первых порах заигрывал с национальными меньшинствами, используя «европейскую» риторику, обещая уважение прав меньшинств, в том числе этнических. Однако на деле, особенно после 2007 года, когда позиции Саакашвили и его партии стали ослабевать под напором оппозиции, продолжилась все та же политика игнорирования национальных меньшинств и попытки их ассимиляции. Если же ассимиляции не получалось или не ставилась целью грузинским большинством в стране, национальные меньшинства изолировались от актуальных политических и экономических процессов, им отводилась маргинальная роль на периферии общественной жизни, чем они и должны были удовлетвориться (сейчас то же самое).
После смены власти и прихода «Грузинской мечты» ксенофобские настроения среди грузинского социума не только не уменьшились, а наоборот – усилились. ГМ довольно активно использовала в своей предвыборной кампании националистические и «традиционалистские» лозунги, апеллируя к «настоящим грузинам», «православным патриотам», в противовес, как они называли, «безродным космополитам» из лагеря сторонников Саакашвили, которые якобы ненавидят грузинский народ и все грузинское.
Проблема остается, и она в том, что любое правительство в Грузии подвергается давлению снизу, со стороны самого грузинского общества, которое в условиях глобализации испытывает истинное и всеобъемлющее чувство страха потерять национальную самобытность и «преобладание» в собственной стране. Этот страх потом порождает настороженность или агрессию по отношению к национальным, религиозным и другим меньшинствам, которые считаются угрозой для национальных интересов и потенциальными агентами внешних сил (якобы той же России) или глобализационных процессов. Неопределенность положения страны на международной арене и неясность ее перспектив (евроатлантический выбор, евразийский, нейтралитет или что-то другое) еще больше обостряют сейчас эти страхи и, соответственно, напряженность между различными группами. Пока, к глубокому сожалению, ничего не меняется.
Поэтому деньги ОБСЕ, судя по всему, идут совсем не «на реализацию проектов», а на что-то другое.