Внутриполитическая борьба в Турции в настоящее время не только продолжается, но и обостряется, хотя попытка военного переворота подавлена. Ситуация в этой стране повторяет события 30-х годов в СССР, когда в Советском Союзе боролись с многочисленными реальными и вымышленными уклонами и оппозициями, начиная с троцкистской.
Фетхуллах Гюлен играет в Турции для Эрдогана ту же роль вселенского зла, которую Троцкий до самой своей смерти играл для Сталина. Причем по тем же самым причинам: значительное число последователей в национальной элите и прочные позиции за рубежом.
Как следствие, если в отечественных условиях в конце первой трети ХХ столетия в партийных и государственных верхах в качестве обоснования репрессий был выдвинут принцип обострения классовой борьбы по мере продвижения к социализму, в Турции во второй декаде века XXI набирают обороты схожие процессы, опирающиеся на религиозно-политические дефиниции.
Массовые чистки во всех значимых структурах турецкого общества и государства только начались, как и составление «проскрипционных списков». При этом действующий президент Турции явно «зачищает» страну не только от сторонников Гюлена, которые еще недавно были его опорой, но и от кемалистов, левых, либералов и всех прочих, кто не поддерживает режим его персональной власти.
Чем это в конечном счете закончится для возглавляемой им страны, сказать трудно, однако налицо серьезный раскол в обществе, внедрение единомыслия и охота на ведьм, которая ведется под флагом демонизации Гюлена и его сторонников.
Все эти процессы можно, что делает официальная турецкая пропаганда, рассматривать как торжество исламской демократии над светской военной хунтой (хотя непонятно, при чем тут сугубо религиозный Гюлен). А можно оценивать их с точки зрения превращения страны с авторитарным режимом в тоталитарное неоосманское государство.
Современная Турция на протяжении всего периода правления президента Эрдогана будет страной с режимом его личной власти. Формально сохраняющей демократические институты, парламент и являющейся членом НАТО, но не реагирующей на критику западных союзников о недопустимости нарушения прав человека.
Когда Эрдоган сочтет завершенным установление полного контроля над силовыми ведомствами и ударит по Сирии, сказать трудно, однако этот период явно будет недолгим. Так что российские ВКС под Алеппо имеют не так уж много времени до того, как масштабная материально-техническая и военная помощь Анкары исламистским террористическим группировкам на территории этой провинции возобновится.
Борьба без правил этикета
Характерным примером того, что происходит на фронтах битвы Эрдогана с Гюленом за пределами Турции, является Индонезия. Официально объявлено, что правительство этой крупнейшей в исламском мире по населению страны надеется на дружественные отношения с Турцией, несмотря на отказ закрыть действующие в стране школы, имеющие отношение к фонду Фетхуллаха Гюлена. Об этом сообщила газета «Джакарта пост» со ссылкой на главу МИД республики Ретно Марсуди.
С требованием закрыть учебные заведения, имеющие отношение к Гюлену, Анкара обращалась к Пакистану, Казахстану и Киргизии. Премьер-министр Турции даже предупредил Бишкек об угрозе государственного переворота.
И все страны, к которым были обращены эти требования, отклонили их. Что легко объяснимо, поскольку Анкара вышла далеко за рамки международно-дипломатического этикета. Требования такого рода во всем мире расцениваются как вмешательство во внутренние дела суверенных государств.
Никаких доказательств участия Гюлена в попытке переворота приведено не было и не будет, поскольку никакой деятельности его самого или его ближнего круга по свержению Эрдогана не было. Ни один суд в цивилизованном мире не примет в качестве доказательств показания задержанных турецких военных, которых, как полагают эксперты, в настоящее время «обрабатывают». Этим же продиктовано и заявление Госдепартамента США о том, что «дело об экстрадиции Гюлена из США может занять годы».
Окружение Эрдогана рьяно взялось за систему образовательных лицеев Гюлена за границей прежде всего потому, что они еще в период «дружбы» между Эрдоганом и Гюленом рассматривались обоими как важнейший элемент возрождения идеи пантюркизма в регионах с тюркоязычным населением.
Это был универсальный инструмент влияния турецкого государства за границей в формате подготовки доверенного слоя местной элиты с точки зрения идеи возрождения «новой Османской империи» с поправкой на реалии XXI века.
Нельзя сказать, что Эрдоган и Гюлен придумали что-то новое. Консолидация тюркоязычных народов с помощью гуманитарного формата сотрудничества реализовывалась всеми режимами в Турции. Это было и остается основой государственной политики этой страны по созданию «тюркоязычного пространства».
Ранее такими проектами занималась благотворительная организация IHH, а после прихода к власти в начале 2000 года Партии справедливости и развития (ПСР) ее из этой сферы деятельности стал вытеснять фонд Гюлена «Хизмет». Хотя и для IHH нашлась работа – она специализировалась на гуманитарных интервенциях в сектор Газа и Косово.
После разрыва Эрдогана с Гюленом роль IHH несколько возросла, поскольку у Эрдогана сузился набор инструментов укрепления влияния за границей. В частности, эта организация активно участвовала в рейде «Флотилии свободы» в сектор Газа, за что удостоилась жесткой критики со стороны Гюлена.
При этом отметим, что IHH с момента ее образования в начале 90-х использовалась властями не только в решении задач по укреплению влияния в тюркоязычном пространстве «великого Турана». Она активно работала в Чечне во время первой военной кампании и при этом была задействована МИТ Турции для сбора данных о ситуации в Северокавказском регионе. Хотя основной упор в ее деятельности был тогда сосредоточен на других горячих точках: Косово и Боснии.
Эрдоган постарался использовать ресурсы IHH в своей ставке на глобальное движение «Братья-мусульмане». Отсюда и морской рейд в сектор Газа. То есть турецкий президент решил поменять чисто тюркский вариант внешнего влияния на глобальный. Это, кстати, тоже не его идея, а того же Гюлена, который полагает, что его фонд должен работать в общем мусульманском пространстве, не ограничивая себя «тюркскими рамками».
Но если Гюлен собирался это делать через подконтрольный ему «Хизмет», Эрдоган решил взять под контроль с помощью Катара движение «Братья-мусульмане». Причем турецкая МИТ была причастна ко всей этой деятельности. На раннем этапе прихода ПСР к власти МИТ поддерживала за границей лицеи Гюлена. После разрыва отношений между последним и Эрдоганом посольским резидентурам МИТ это запретили.
Сейчас основной вектор борьбы между Гюленом и Эрдоганом, ничем принципиально в идеологическом плане друг от друга не отличающимися, проходит в формате попытки уничтожения президентом Турции альтернативной ему системы влияния в гуманитарной сфере за границей. Она работает против Эрдогана лично.
Он пока не стал (и вряд ли станет) вождем «Братьев-мусульман» во всем мире, но при этом потерял влияние на мощнейшую сеть распространения идей пантюркизма и неоосманизма за рубежом. Вполне удовлетворительная причина для требований и демаршей Анкары в отношении государств, являющихся, по мнению турецкого президента, опорой образовательной империи Гюлена. Хотя и укрепляющая в этих странах позиции последнего, а отнюдь не самого Эрдогана. Что хорошо характеризует его оторванность от реальности – по крайней мере во внешней политике.
Провал в Египте
После нормализации отношений с РФ и Израилем Турция планировала организовать дипломатический прорыв в отношениях с Египтом. Однако египетские газеты после попытки путча приветствовали свершившуюся «революцию» в Турции, а о смещении Эрдогана говорили как о свершившемся факте. Глава МИД Египта наложил вето на резолюцию Совбеза ООН по событиям в Турции, требуя изменить формулировку о «демократически избранном правительстве» этой страны.
Депутаты египетского парламента озвучили идею пригласить в эмиграцию в Каир имама Гюлена. Это не только похоронило попытки наладить отношения Турции с Египтом, но и проиллюстрировало, что Каир не стремится нормализовать отношения с Анкарой при нынешнем политическом режиме.
Египетские военные считают, что нормализация двусторонних отношений нереальна, пока у власти в Турции находятся «Братья-мусульмане». Попытки Саудовской Аравии оказывать посреднические услуги для налаживания египетско-турецкого диалога провалились.
Каир не может игнорировать поддержку Анкарой «Братьев-мусульман», которых считает главными противниками. Египетские власти понимают, что Турция и Катар – основные спонсоры терроризма на Синайском полуострове. Остаются неразрешимыми и противоречия по ливийскому конфликту, где Доха и Анкара поддерживают мисуратовские кланы, противостоящие египетской креатуре в лице генерала Х. Хафтара.
Каир, похоже, начинает отвечать Анкаре. Представители египетских спецслужб несколько раз проводили секретные встречи с эмиссарами Рабочей партии Курдистана (РПК) с целью выработки «алгоритмов» оказания ей «разносторонней помощи». Это может означать как тренировку сторонников РПК, так и ее финансирование.
Причем Египет и Турция полагают себя геополитическими региональными «тяжеловесами», с военной точки зрения несопоставимыми с претендующей на лидерство в суннитском мире Саудовской Аравией и тем более Катаром, так что борьба между ними имеет объективные причины, а попытки Эр-Рияда примирить Турцию и Египет малопродуктивны.
Заметно, что Анкара в большей степени, Каир в меньшей начинают уходить с орбиты Саудовской Аравии и проводить самостоятельную политику. Анкара понимает, что между ней и Эр-Риядом стоит противоречие в лице «Братьев-мусульман», и может позволить себе вести самостоятельную политику в отношении КСА: королевство полностью зависит от Турции в сфере материально-технического снабжения просаудовских группировок в Сирии. Египет же пока зависит от саудовцев, финансовая помощь которых нужна для модернизации ВС Каира.
Однако Каир тяготится миссией в Йемене. Египет не готов противостоять Ирану и не против перспективы наладить с ним отношения в экономике. Каир раздражает стремление Анкары, Дохи и Эр-Рияда заменить режим Асада исламистами. Он не позволит Саудовской Аравии насаждать в Египте ваххабитские мечети и присылать своих проповедников, так же как Катару и Турции – поддерживать на своей территории «Братьев-мусульман».
Отношения Эрдогана с открыто враждебным Египту ХАМАСом в Газе являются для президента ас-Сиси крайне раздражающим фактором. В ответ Каир будет поддерживать турецких сторонников имама Гюлена. Это может снизить накал борьбы с египетскими военными исламистов, поддерживающих «Братьев-мусульман» из-за границы. Что плохо для Эрдогана и хорошо для Гюлена.
источник