Дмитрий Жуков (позывной «Кедр»), ополченец, участник обороны Славянска и Русской весны в Крыму
Война всегда приносит боль, страдания и смерть. Если ты попал на настоящую войну, то, скорее всего, тебя ранят или убьют, к этому просто надо быть готовым и в прямом, и переносном смысле. То есть, ты осознаешь, что в любой момент тебя могут разорвать осколки мины, которую наугад выстрелил какой-нибудь «воин света» из карбата, и одновременно ты понимаешь, что дальше — только суд Божий.
В бою явь, рай и ад зачастую так близки, что не успеваешь следить, на каком ты ещё или уже свете. От длительного пребывания в такой атмосфере подрывается психика даже у, казалось бы, очень мужественных людей.
Поэтому, когда я впервые увидел Влада Плахотина, я не хотел принимать его в ополчение. Передо мной стоял совсем еще юноша с видом «ботаника», который вселял, скорее, не страх, а смех.
Во второй половине мая 2014 года мы, объединив малые группы ополченцев, выбили ВСУ из поселка Семеновка, тем самым, сняв кратковременную блокаду Славянска. Наш успех вдохновлял жителей Донбасса, России и всего зарубежья, дальнего и ближнего. Ряды ополченцев стремительно пополнялись. Семеновский гарнизон с 70-80 человек за неделю вырос до 200 чел. Влад жил в Славянске и сам приехал в Семеновку. Я стал его первым командиром.
В обязанности моего неполного взвода входило круглосуточное патрулирование значимых объектов в нашем расположении и скрытое наблюдение за прилегающими территориями. Наш взвод насчитывал тогда два десятка человек и ежедневно увеличивался, все были вновь прибывшие и на первый взгляд понять, кто на что способен, было очень сложно, задачи я распределял между бойцами «на глаз».
«Ботаник» Плаха всегда назначался на кухню или охрану малозначимых объектов. Любого ополченца такое распределение обязанностей справедливо оскорбило бы, но с Плахой было по-другому. Молча с полной ответственностью он брался за самые второстепенные и подсобные работы.
В обязанности командира входит задача по сохранению личного состава. Поэтому при бомбежках я старался проследить, чтобы все бойцы находились в укрытии. Я заметил, что Плаха стал избегать блиндажи, а вместо этого оставался у икон в помещении, в котором опасно было находиться.
Когда я с ним поговорил, почему он не бежит в укрытие то, он мне дал понять, что у него есть страх перед малым пространством, и ему легче переждать бомбежку возле икон. Я и сам верю в чудодейственную силу православных образов, поэтому разрешил ему по своему усмотрению выбирать себе укрытие.
С каждым днем нас бомбили все сильнее и точнее. Если с Карачуна мина после выстрела летела 30-33 секунды, то с БЕЗЕС — 4-6 секунд, а гаубицу просчитать было невозможно, так как стрелять она может с большого расстояния, так что самого выстрела не слышно — только неожиданный прилет.
Калибр у противника вырос, если поначалу воронки были мелкие, не больше метра, что соответствует 82 калибру, то потом они стали в несколько метров — это уже от 120 калибра и более, некоторые были в рост человека.
В обороне Семеновки начались первые потери ранеными и убитыми. Тогда и Плаха стал чаще прятаться в укрытиях.
Я решил Плаху перевести в другое подразделение, где нет постоянных обстрелов, не только я стал замечать, что ему особенно тяжело переносить бомбежки. Этот перевод не являлся бы проявлением трусости или малодушия, в другом взводе тоже важные задачи. Мы говорили один на один. Плаха сперва категорически отказался, а потом к моей неожиданности стал просто умолять меня оставить его в Семеновке. Сказал, что родителям уже написал письмо в виде завещания. Две недели до этого от нас ушла в другое подразделения группа более 10 человек из бойцов, которые уже имели боевой опыт в Афгане и Чечне, они не верили в то, что Семеновку получится удержать. С этого момента я стал уважать Плаху за твердость характера и силу духа.
У него все получится, понял я. И не ошибся.
С того момента Плаха стал меняется на глазах. Боевой опыт накапливался в нем, и уже не юноша, но муж был удостоен первой награды — Георгиевский Крест 4 степени за спасение раненого товарища в боях за Мариновку.
Дальше я был ранен сам, и уже не был в Новороссии, но всегда справлялся за своих бойцов.
Мне известно, что Плаха был у Моторолы и участвовал в боях за аэропорт, тогда он получил второй Крест 3 степени. Также он служил разведчиком в известном подразделении «Пятнашка». На его счету награда «За оборону Славянска».
5 сентября 2015 года при выполнении боевого задания Плаха подорвался на растяжке, ему было 20. Его биография состоит из пары слов – школа, фронт. Как емко, но он сумел прожить так свою жизнь, что общественность Горловки сейчас хочет назвать одну из школ в его честь.
Память о простом парне, который снискал уважение у сослуживцев, который практически из ничего сделал себя воином, останется с нами навсегда.
источник