Стивен Эрлангер из «Нью-Йорк Таймс» спрашивает: Теряют ли западные ценности свое влияние?
Вот мои пять копеек:
Проблема с нашими «западными ценностями» заключается не в ценностях самих по себе, хотя некоторые из них конечно сомнительны. Реальная проблема заключается в вере в превосходство, которая пришла после «победы» Запада в конце «холодной войны». Это опасная вера, присутствующая и сегодня. Мы совсем убедили себя, что все остальные хотят того же, что имеем мы. И мы будем использовать любые методы, от самых кровавых и явных, до самых тихих и скрытых, чтобы привести их к этому.
Мы убеждаем себя, что это «правое» дело. Потому что, говорим мы себе, результат будет оправдывать средства. Поэтому мы закроем глаза на побочные эффекты и продолжим нашу праведную миссию. Это перекос мышления – то как так называемые человеколюбивые либералы с одной стороны призывают к гуманному решению серьезнейшего гуманитарного кризиса, а с другой стороны настаивают на расширении бомбардировок НАТО.
Это противоречие имеет свои корни в самой идее, что мы должны избавить мир от «плохих» парней, которые нам не нравятся, и заполнить его «хорошими» парнями, которые нам нравятся. Мы редко задумываемся, что на самом деле это может быть невыполнимой задачей. Или даже ошибочной, не дай бог. Потому что западные ценности конечно же всегда «правильные». Вот как историк Пол Робинсон описал в своем блоге неудачи внешней политики Запада:
«Идея, что основополагающая политика сама по себе может быть неверной, никогда должным образом не рассматривается. Это произвело бы слишком сильный когнитивный диссонанс. И поэтому катастрофы продолжают накапливаться».
Если вы спросите даже самого незаинтересованного в геополитике человека, вероятно он скажет вам, что западные ценности являются повсеместно востребованными и именно поэтому попытки их распространения являются благородной целью. Мы все стали свидетелями празднеств за дикторскими столами по всему западному миру в начале арабской весны. Какое замечательное это было время для демократии, как нам сказали. Наши ценности (якобы) захлестывали Ближний Восток и Северную Африку, как никогда ранее. И мы все плакали от одной мысли об этом. Не нужно быть гением чтобы понять к чему это все привело.
Но нет большой разницы между относительно неосведомленными и якобы весьма осведомленными людьми. Я поспорила в Твиттере с обозревателем «Нью-Йорк Таймс» Роджером Коэном через несколько месяцев после того, как он сделал чрезвычайно слабо обоснованное утверждение, что беженцы с Ближнего Востока и из Северной Африки бегут к европейским ценностям. По его мнению, именно по этой причине они не едут в Россию, например. Я возразила что, если бы Россия была на другом берегу Средиземного моря, там же, где Италия и Греция, то, вероятно, беженцы ехали бы туда. Я утверждала, что западные ценности имеют очень мало общего (если вообще имеют) с причинами, по которым большинство беженцев предпринимают такое опасное путешествие в Европу. Если ценности были бы так притягательны, мы имели бы вдвое меньше проблем с интеграцией и ассимиляцией между коренным населением и иммигрантами с Ближнего Востока и Северной Африки, чем мы имеем сегодня в таких странах, как Великобритания, Франция и Швеция.
Совершенно очевидно, что большинство беженцев не пытались бы попасть в Европу, если бы не разрушения их домов и городов, вызванные гражданскими войнами и усугубленные различными «гуманитарными интервенциями» НАТО.
Статья Эрлангера соглашается, что отличие Китая, с его собственным сочетанием авторитарного капитализма и коммунизма, заключается в том, что он не заинтересован в распространении своей модели по всему миру.
«Китай взаимодействует с миром в своих собственных интересах, в отрыве от моральных целей, без желания обращать в свою веру.»
Полагаю, то же можно сказать и о России.
Россия, имея черты авторитаризма и демократии, заинтересована в своем ближнем зарубежье. В регионах, которые по понятным причинам уже обладают своим языком и культурой. В регионах, где люди чувствуют себя и являются русскими.
Это не обязательно означает, что Путин исполняет некую историческую миссию завоевания Прибалтики и воссоздания «величия» Советского Союза, как недавно заявил Барак Обама. Это просто означает, что есть определенные регионы, которые Москва считает входящими в сферу своего влияния. Таким образом, Москва будет сильнее реагировать на события в этих регионах. Проблема заключается в том, что Вашингтон полностью убежден: только он имеет право на сферу влияния. И эту сферу можно расширить на любой регион и в любое время. С другой стороны, Москве просто не позволено иметь ту же роскошь, даже на своем собственном заднем дворе.
В более широком плане, Россия, как и Китай, не заинтересована в навязывании своей модели управления или культурных ценностей всему остальному миру. Совсем недавняя история России дает знание того, что этот вид империализма просто не работает. Поэтому мы так много слышим из Кремля о важности многополярности и международных систем, основанных на взаимном уважении, а не на диктате и отказе от суверенитета в пользу самопровозглашенного мирового лидера.
Западные лидеры и политики не могут признать, что могут быть места, где другая модель может работать. В то же время их непрекращающиеся заявлений о превосходстве пронизаны лицемерием, которое очень тяжело переварить. Они призывают к одному, а делают другое. Делай, как мы говорим, а не как мы делаем. Навязывание и принуждение к ценностям и «демократии» для культур, которые либо не хотят, либо не готовы для этого, кажется не очень… ну, демократично.
Цитируя историка культуры Жака Барзена, Эрлангер пишет:
Демократия не может быть навязана. По его предположению, она возникает в зависимости от «скопления разрозненных элементов и условий». Демократия «не может быть построена для любого народа, которому случилось населять тот или иной регион. Она не может быть привнесена чужаками извне. И ее построение все равно может быть невозможным, даже если ее пытаются построить изнутри избранные местные жители.»
В любом случае, большинство западных лидеров не скажут вам, что даже в местах, где есть демократия или некое ее подобие, ею в любой момент можно пренебречь, если Западу не понравятся ее результаты. Кажется, демократия испаряется и появляется именно тогда, когда западные правительства этого хотят. Если правильный парень выиграл, то это победа для демократии. Если выиграл неправильный парень, то мы должны его немедленно выгнать ради свободы и демократии, как вы уже догадались.
И границы исчезают так же легко, как и демократия. Когда американские или западные «интересы» находятся под угрозой, границы испаряются. Действительно, Белый Дом гордо заявил, что он не будет «ограничен границами» в Сирии, когда почувствовал необходимость встрять без приглашения в гражданскую войну. Однако несколько месяцев назад границы были последним писком моды в Крыму.
Западные интересы всегда законны, прозрачны и имеют моральное превосходство. Интересы России с другой стороны, всегда являются незаконными, таинственными и аморальными.
Эта линия партии и они ее придерживаются.
источник