… Увы, дорога домой оказалась не такой быстрой, как я надеялась. Пришлось еще задержаться в одной не очень уютной харьковской избушке на два дня.
Мы подъехали к какому-то автовокзалу, но остановились не на автобусных остановках, а с тыльной стороны на парковке. К нам присоединился еще один точно такой же автобус. Я попросила разрешения выйти из машины и мне позволили это сделать. На улице было довольно прохладно, наверно даже минусовая температура. Но было так приятно вдыхать этот морозный воздух свободы. Хотя, на самом деле я была еще не совсем на свободе, а только на пути к ней.
Из другого микроавтобуса вышел какой-то лысый мужчина лет 40 в белом свитере, светлой камуфляжной форме и радостно чему-то улыбающийся. Он подошел сначала к моим спутникам, они пожали друг другу руки, перекинулись парой фраз, а потом лысый подошел и ко мне. «Здравствуйте, вы – Елена? А меня зовут Юрий (еще один?). Мы с вами завтра поедем на обмен, — сказал он, протягивая мне руку и улыбаясь почти до ушей, показывая ровные, белые зубы. – Давайте я вам иконы подарю из Киево-Печерской Лавры. Я такую икону даже матери одного пленного бойца ВСУ подарил, чтобы она молилась за освобождение сына». Сомнительный подарок из рук врага, но возражать и отказываться не было смысла, поэтому пришлось взять икону и поблагодарить его за это.
Лысый Юрий поинтересовался, все ли у меня в порядке, может что-то нужно и еще раз повторил, что если все будет идти по плану, то завтра утром мы поедем на обмен. От этого лысого было столько много шума, он вел себя как самовлюбленная девица на свидании, улыбался, шутил, сам себя хвалил, что я быстро утомилась от него и полезла назад в микроавтобус, сказав, что замерзла. Через несколько минут в машину сели и сопровождающие, после чего мы опять куда-то поехали. Мужчины между собой говорили о том, что им выделили деньги на проживание в гостинице, и вроде бы на меня тоже суточные выдали.
«Вы же никуда не убежите?» — в очередной раз уточняли они, как дети малые. «Вы можете меня наручниками к батарее приковать», — пошутила я, надеясь, что мы действительно едем в какую-то гостиницу. Однако, через некоторое время мы подъехали к зданию с характерным высоким забором с колючкой и тяжелыми железными воротами. После телефонного звонка нам открыли ворота и автобус въехал во двор. «Это что СБУ что ли?» — еще не веря такой подставе удивленно спросила я. «Да, вы здесь до утра побудете. Мы где-то около девяти за вами приедем. Не переживайте, у них тут очень хорошие условия, как в отеле, — убеждал меня Юрий. – Вы все вещи с собой не берите, только самое необходимое. А все остальные сумки здесь останутся в машине. Они никуда не денутся, вот увидите».
Спорить с ними было бесполезно. Машины остановились во дворе, я вышла и подошла к багажному отсеку, где лежали мои сумки, взяла действительно самое важное из расчета, что пробуду здесь всего лишь до утра, то есть – ничего, моющие средства с полотенцем (мне де душ обещали) и бутылку воды.
Учитывая, что было уже около полуночи, в здание мы вошли со двора. Юрий зашел первым, попросив меня подождать внизу в предбаннике, а потом мы с ним поднялись на 3-й этаж. По коридору с обеих сторон были железные двери с окошками, рядом с которыми стояли сумки и пакеты. Юрий быстро передал меня из рук в руки какому-то сонному дежурному в камуфляжной форме и, не дожидаясь, пока я наконец-то приду в себя, быстро ушел со словами: «Отдыхайте, до завтра». Теперь у меня уже не было никаких сомнений, куда меня на самом деле привезли – опять тюрьма. А после того, как дежурный записал мои данные в журнал и, открыл мне двери «номера», где мне предстояло провести ночь, я окончательно убедилась, что опять попала в камеру.
«Девушки, принимайте себе в компанию», — сказал дежурный, подталкивая меня в помещение и включив тусклую лампочку над дверью. На его слова с ближней к двери кровати подняла голову какая-то блондинка лет 35-ти. Чуть дальше у противоположной стенки с кровати поднялась молодая девушка, лет 20-ти тоже со светлыми, но, явно натуральными волосами. «Я же тебе говорила, что нам сейчас кого-то приведут, — сказала та, что постарше. – А мы только спать легли». Я прошла в камеру и положила свои вещи на кровать напротив молодой девушки, впрочем, других лежачих мест здесь не было. Я тоже поздоровалась с девочками, представилась и, естественно, несмотря на столь поздний час, нам, женщинам, захотелось общения.
Когда я осмотрелась в камере, то выяснилось, что она больше похожа на небольшую гостинку, — то есть большая комната (побольше почти в два раза, чем в тех, что СИЗО СБУ и на Лукьяновке) была разделена наполовину стеной. В одной половине, та, что ближе к дверям, стояли три кровати, три тумбочки и напротив брамы было пластиковое окно с затонированным стеклом и решеткой. В другой комнате стоял привинченный стол и три табуретки у окна, а у другой стены в углу за не высокой перегородкой был санузел с унитазом, мойкой и довольно приличной душевой кабинкой. Ну, хоть в этом меня эти волонтеры не обманули, душ принять мне в этот день, вернее уже ночь таки удалось. Поэтому я попросила девчонок позволить мне сначала принять душ, а потом уже можно будет с ними и пообщаться. Девочки были не против, и пока я наконец-то впервые за две недели нормально помылась, они приготовили чай, посредством маленького кипятильника. После этого мы втроем уселись за стол и стали рассказывать каждая про себя.
Оказалось, что Оля, молодая немного полная девочка с голубыми глазами и длинными льняными волосами, была санитаркой, которая оказывала первую медицинскую помощь бойцам подразделения «Восток».
«На самом деле, у меня еще нет полного медицинского образования, я только студентка Краматорского училища. Но, когда летом началась настоящая война, я не могла оставаться в стороне и записалась в медсанчасть при «Востоке», — рассказывала Оля. По её словам, ей приходилось вытаскивать раненых и с поля боя, принимать решение по тяжелым прямо на месте, несмотря на отсутствие опыта. «Когда первый раз с огнестрельным в ногу мне принесли, я сначала растерялась, не знала что делать. У него – шок, крови уже много потерял. Я понимаю, что нельзя медлить, иначе умрет. Пришлось самой принимать решение, колоть противошоковое, перетягивать останавливать кровь. Ну а потом уже стало как-то попривычней, что ли», — девушка рассказывала о том, как она спасала жизни ребят, каким то обыденным тоном, даже не понимая, что на самом деле совершала подвиг.
В октябре Оля поехала к маме в Краматорск, где её захватили СБУшники. «Ворвались посреди ночи прямо в квартиру в масках, схватили меня, надели мешок на голову и увезли. Кто-то из своих и донес, гады! И хоть я видела этих уродов только в глаза, я их хорошо запомнила», — рассказывала девушка. Все это время её держали в Полтавском СБУ и пытались заставить признаться, что она террористка, дать показания на ополченцев, выдать имена, явки, телефоны и т.д. Но, по словам девушки, она ни в чем не признавалась. «Да, я сказала, что виновата лишь в том, что была медсестрой и оказывала бойцам «Востока» медицинскую помощь», — пояснила Оля. «Ты что! Да ты ни в чем не виновата, наоборот, ты – героиня! Ты жизни ребятам спасала под пулями и взрывами. Тебя награждать, а не судить надо. Даже не вздумай говорить, что ты в чем-то виновата», — я старалась объяснить этой совсем юной 20-летней девочке, которой запудрили мозги в СБУ, что то, что она делала, это не только не преступление, а наоборот – подвиг. Похоже, что Оля даже не ожидала такой моей реакции, но подумав, согласилась со мной. По словам девушки, её наверно тоже должны обменять, привезли сюда еще вчера, но пока вот не меняют.
А вот та, что постарше – Юля, была местной из Харькова, её взяли прямо на улице, еще неделю назад, когда она ехала за костюмом для дочери на утренник. «Выхожу из маршрутки прямо в центре города, а ко мне с обеих сторон подходят крепкие ребята, хватают под руки и засовывают на глазах у прохожих в подъехавшую машину. И хоть бы кто-то заступился!» — рассказала они о деталях своего задержания. По её словам, она входила в антимайданную общественную организацию, которая занималась с молодежью, и теперь СБУ-шники заставляют её признаться в том, что они готовили боевиков для провокаций в городе, поставляли оружие, делали схроны. «Какое оружие! У нас даже холодного оружия никогда не было. Мы просто приходили на площадь Свободы, общались с молодежью, я помогала им, потому что некоторые из них были из неполных семей. Да и какие они бойцы, просто дети», — рассказывала Юля. При этом она удивлялась, что за все время нахождения здесь в изоляторе, её всего лишь один раз водили на допрос к следователю. Допрос проводился без присутствия адвоката. «Я даже не знаю, в курсе ли мои родные, что я тут нахожусь. У меня же нет возможности сообщить кому либо, что меня арестовали», — говорила она.
Проговорили мы с девчонками почти до трех ночи, разгонять нас дежурные не стали, или просто не слышали, что мы не спим. Когда ложились спать, то выяснилось, что на моей кровати нет подушки, ватное одеяло драное, да и постельное – две узкие простыни и наволочка были страшного темно-синего цвета. Но выбора у меня не было, а звать надзирателя из-за подушки не хотелось. Поэтому, скрутив под голову свое пальто, я переоделась и легла спать, как есть.
источник