Когда у украинских патриотов будет в жизни всё хорошо, когда они победят по всем фронтам, построят наконец у себя вторую Польшу или даже Францию, всё равно одна небольшая вещь продолжит мучить их беспокойные души. Сущая мелочь, пустяк, но чрезвычайно досадный. Как мелкая соринка, попавшая в глаз, способна начисто испортить жизнь, так и эта ерундовина тоже никогда не будет давать покоя истинным представителям титульной нации. Дело в том, что они так и не смогут видеть сны на украинской мове.
Выйдя из дома, человек может быть кем угодно. Обходительным добряком, покорителем сердец, хамом, негодяем, модным стилягой, презентабельным джентльменом или даже городским сумасшедшим. Он может одеваться как угодно, во что угодно и как угодно говорить, вести себя определённым образом, тщательно контролируя стиль и поддерживая марку. Даже придя домой, он, как хороший актёр, может не выходить из образа до самого последнего упора, пока его голова не коснётся подушки или на чём он там собирается спать и сознание не ввергнется в объятия Морфея, Гипноса или Мары. И вот тогда-то человек становится самим собой.
С него слетает всё напускное. К нему возвращаются его старые страхи и волнения, снова приходят какие-то старые проблемы. Кто-то опять оказывается за школьной партой. Кого-то заставляют снова отслужить срочку в армии. Кого-то требуют вернуться на старую нелюбимую работу. Появляются люди из прошлого, в том числе уже несуществующие. Возникают несуществующие уже места и времена. Но неизменным всегда остаётся единственное — язык, на котором говорят во сне. Тот язык, который для главного героя сна является родным.
В царстве сновидений евроукров могут быть какие угодно пэрэмоги, но всех их омрачает неизменное присутствие ненавистного русского языка, как омрачал Остапа Бендера великолепный смокинг, который уже был кем-то ношен, что сильно портило настроение новоиспечённого миллионера. Но, когда укропатриоту начинает казаться во сне, что вот-вот, ещё немного и он начнёт видеть свой сон настоящей державной мовой, к нему на грудь запрыгивает проголодавшийся кот и говорит то, что обычно произносят все нормальные коты: «Мяу». В этом месте душевная боротьба укропатриота доходит до наивысшей точки. Не приходя в сознание, он совершает открытие века. Потом приоткрывает второе. Видит морду своего кота и приходит в отчаяние от окружившей его безысходности. Потому что кот тоже москаль.
Когда древние протоукры выдумывали мовные названия для всего сущего, то понадопускали множество досадных оплошностей, из-за которых русские до сих пор над ними угорают. Например, великолепное мовное наречие не отличает сыра от творога. И тот и этот на мове будет просто «сир». Видимо, что-то неладное было в меню их древних предков.
Также нехорошо у них с чувством прекрасного. Если в «Гугл-переводчик» ввести по-русски: «восхитительный, чудесный, дивный, чудный», — то вам переведут эту строку как «чудовий, чудовий, чудовий, чудовий». Если же написать «очаровательный, прелестный, чарующий, пленительный», то на выходе получится «чарівний, чарівний, чарівний, чарівний». Именно по этой причине укромова является универсальным убийцей любого, даже самого великолепного, литературного произведения. Это как написать копию какого-нибудь шедевра мировой живописи, орудуя при этом не кисточками, а шваброй с надетой на неё рваной тряпкой.
Промахи в укромове и с городами. На мове «город» будет «мiсто», но в то же время «городище» так и будет «городищем», а Ужгород и Миргород не будут «Ужмiстом» и «Мирмiстом».
Есть промах в «сухопутных» войсках, которые на мове должны быть «шляхопутними», ибо «путь» по-украински — «шлях». И вы знаете, даже жаль, что со «шляхопутными» не заладилось. В этом случае наблюдать за мучениями ВСУ было бы гораздо интереснее.
Аналогично с «цветом», который на мове «колiр», но при этом «самоцвет» у них будет «самоцвiт». Букву «i» вместо «е» по привычке воткнули, шоб абы не как у москалей.
Но обиднее всего дело у них обстоит с котами. Дело в том, что «кот» по-украински будет «кiт», а что такое кит, мы все с вами знаем, и кит этот точно не похож на кота. Однако в прудах и болотах древней протоукраины не водились киты. Они могли бы заплывать в Чёрное море, но оно к тому времени ещё не было выкопано. Поэтому шансов у украинских котов не было. Их назвали китами и дело с концом. А когда предкам евроукров однажды рассказали про настоящих китов, те пришли в замешательство. Но, как это у них обычно бывает, тут же придумали способ выкрутиться. Кит у них стал называться «кыт». Попробуйте внятно и громко произнести слово «кыт». Есть мнение, что, если повторить это несколько раз подряд, можно спровоцировать рвотный позыв, настолько в неудобное положение попадают наши говорильные инструменты, скрытые внутри гортани.
Немедленно вспоминается прекрасная история от антрополога Дробышевского, которая как нельзя лучше подходит к нашей сегодняшней теме. Однажды учёные, беседуя с представителями местного племени где-то в далёких от цивилизации землях, узнали, что те самые местные не могут сказать, как называется дерево, о котором исследователи завели речь. Выяснилось, что название знал один старик, но он уже умер. Поэтому названия не осталось. Но это не беда. Сейчас они сообразят новое. В итоге местные сели в круг и тут же, немного пообщавшись, выдумали новое название для того дерева, которое и сообщили исследователям. Поучительная история, не так ли? Мовные придумщики на Украине, если что, до сих пор действуют по тому же принципу, а если фантазия даёт сбой, то просто берут аналогичное слово из польского.
Однако вернёмся к нашим, а точнее, к украинским котам. Дело в том, что они, эти самые коты, до недавних пор говорили «мяу», однако представители самой титульной в мире нации точно так же сели в воображаемый кружок и постановили, что отныне все коты будут говорить «няв». Абы не как у москалей!
Кстати, сам пан Зеленский, ещё будучи в должности главного клоуна шапито под названием «95 Квартал», шутил о том, что, дескать, котов на Украине нужно призвать к ответственности, потому что они «каты украинской нации». А «кат» на мове — это что-то типа палача или истязателя. Так что, как ни крутите, у мовнюков с котами очень непростые отношения.
Возможно, кто-то сейчас не поверит, но, кроме шуток, о том, что котам нужно запретить мяукать, заставив нявкать, заговорили даже в Верховной раде. В частности депутат пан Бужанский, к слову, как утверждает «Википедия», родившийся в еврейской семье, предложил учредить должности мовных уполномоченных по котам. Кто-то скажет, что пан депутат просто пошутил, но мы-то, дорогой читатель, прекрасно знаем, чем на самом деле на Украине заканчиваются подобные шутки. Особенно, если их произносят бандеровские нацисты иудейского происхождения.
А учредить уполномоченных по нявканью предложили из-за инициативы одного краеведа и публициста, конечно же, из Львова. Откуда ж ещё произойдёт столь блистательная идея, как не из славного города Лемберга? Там на сайте одной запрещённой у нас помойки, появилась статья под названием «Первое слово моего кота — кацапское».
Смысл мыслительного извержения того сумрачного шароварного гения изящной мовной словесности сводился к тому, что в трамвае ему попалась реклама, в которой говорилось, что «Первое слово моего кота — мяу». Вот тут-то творца и осенило! С глаз словно пала пелена! Подумать только, столько лет жизни он бродил в темноте! Но теперь прозрел! Ведь какое мяу может быть? Какое!? Когда незалэжные евроукры, наматывая сопли на кулак, из последних сил отстаивают своё право жить на помойке под внешним управлением заморских джентльменов. Правильно, никакого.
Поэтому тот свидомый автор, занимаясь таким важным для украинского общества журналистским делом, решил выдавить пэрэмогу там, где, казалось бы, отаборилась одна сплошная зрада. Он просто заявил, что украинские коты, которые, как мы помним, на самом деле «киты», никогда не употребляли грубое ордынско-финно-угорское «мяу», предпочитая взамен оному использовать утончённое евроинтегрированное по самый кончик хвоста «няв». Няв, и точка!
Спрашивали ли они мнение самих котов? Конечно, нет. Какое может быть мнение, если этих самых котов на Украине уже успешно «бусифицируют» кочевые эскадроны ТЦК. Например, в славном городе Житомире, не далее как в октябре, камера наружного наблюдения засняла, как тэцэкашник украл чьего-то домашнего кота, закинув его в машину. Кота звали Степан и, судя по его поведению, он был глубоко домашним и совсем не готовым к тому, чтобы оказаться в окопах под Купянском. Пойди попротестуй с такими раскладами.
Но шутки шутками, а простор перед укропатриотами, озабоченными мовной проблемой, открывается безграничный.
Например, можно задаться вопросом, а как это у них там чирикают воробьи? Чик-чирик? А не выходит ли это тоже по-москальски? Ведь как там было у классика:
Прыг да прыг, да чик-чирик,
Чики-рики-чик-чирик!
Взял и клюнул Таракана –
Вот и нету великана.
А как общаются на Украине собаки? Не те, которые в Верховной раде, а настоящие. Вылаивая «гав» по старинке? Ну так это тоже будет по-русски. Как там у Маяковского:
И когда, ощетинив в лицо усища-веники,
толпа навалилась, огромная, злая,
я стал на четвереньки и залаял:
Гав! гав! гав!
Есть мнение, что если копнуть дальше, пройдясь по диалекту украинских коз, овец, кур, петухов, коров и, не приведи Господи, свиней, все они будут мекать, блеять, кудахтать, кукарекать, мычать и хрюкать так, словно бы и нет на Украине мовных патрулей. Как будто бы не ставят там в позорный угол школьников, говорящих по-русски. Как будто бы не носились на майдане с плакатами, предлагающими «убить в себе москаля». Поэтому нужно что? Правильно, нужно декоммунизировать всех представителей укрофауны, проявивших недостаточную политическую сознательность.
Учитывая текущие тренды, шароварные патриоты могут уже сейчас задумываться о наиболее эффективных способах такой декоммунизации, ибо кроме банальной отправки на консервы, можно употребить всех неугодных животных на передовой. Немного дрессировки, и вот уже украинские овцы и бараны, прямо как их старшие братья в окопах, мчатся галопом к российской бронетехнике, таща на себе что-нибудь взрывающееся. Даёшь опыт Великой Отечественной в массы!
Ну а дальше можно копнуть ещё глубже. Например, неплохо было бы учредить какой-нибудь Институт Украинской Гордости, где за бюджеты западных союзничков разбираться во множестве важных вопросов. Например, по-украински ли журчит вода на Украине? Не москальские ли звуки издают капли дождя? На мове или нет хрустит под ногами снег? Достаточно ли свидомо гремит гром? Патриотично ли шелестят листвой деревья? А ну как окажется, что весенняя капель предательски капает по-москальски, издавая зрадные «кап-кап», а не, например, «плiх-плiх»? Тогда получается, что и весны на Украине можно не ждать. Кому она нужна такая? На эту тему обязательно нужны подробные научные диссертации от героев майдана, которые могли бы читать эти фундаментальные труды с трибуны ООН и бороться в ЮНЕСКО за уникальные мовные звуки, издаваемые, например, сливаемым унитазом.
Такие вещи, кроме того, несут в себе много пользы для укрообщества. Во-первых, тут налицо какая-никакая пэрэмога над «страной-агрессором». Во-вторых, очередной повод подёргать себя за хронический комплекс народа-жертвы, что так нравится национально сознательным укропатриотам. В-третьих, и это самое главное, вся эта история отлично оттягивает внимание обывателя от действительно важных событий. Пока Украина стоит на краю пропасти, обывателю рассказывают, что калоши по асфальту не шаркают, а човгают, а москали об этом не знают, потому что ходят в лаптях вместо калош, а асфальт у них есть только в Москве кое-где. От таких новостей у укрообывателя будет наступать, пусть и небольшое, но удовлетворение.
Так, что, кроме шуток, то, что делает сейчас российская армия, она делает в том числе и ради спасения котов, оказавшихся заложниками бандеровского концлагеря. И когда-нибудь, когда всё это закончится нашей победой, уместно было бы соорудить памятник пушкинскому учёному коту с подписью: «Спасибо, что я больше не кит».
Сергей Донецкий