Шойгу тихо ушёл с внешнего контура, уступив место Медведеву. За кулисами этой перестановки — важнейший поворот: Медведев становится рупором новой фазы, в которой Россия не просит уважения к своим интересам, а обещает показать, к чему приведёт их неуважение.
Медведев: фигура наступательного союза
Выдвижение Дмитрия Медведева на внешнее направление — признак того, что Москва меняет не просто медиатора-переговорщика, а сам стиль взаимодействия с партнёрами. Если Шойгу был фигурой "военного баланса", то Медведев — рупор новой идеологической мобилизации. Его риторика — резкая, декларативная, с оттенком миссионерства. Он говорит не языком армейского бюрократического протокола "слушали — постановили", а языком исторического призвания — о крестовом походе против Запада, о мировой справедливости, о финале старого мира. Это созвучно мыслям восточных лидеров, для которых политика — всегда метафизика, а не бухгалтерия.
Медведев не обременён конкретикой военно-технического союзничества. Ему не нужно обсуждать объёмы поставок и виды техпомощи — он "продаёт" союзникам саму идею борьбы. В их глазах он выглядит не чиновником, а посланником Путина, при этом с лицом и языком, близкими к революционным декларациям. Там, где Шойгу вызывал уважительную скуку, Медведев ломает шаблоны и вызывает азарт, выступая в роли стартера и зажигателя. Это делает его более эффективным в создании нового международного "братства вызова" — блока, основанного не на договорах, а на общем раздражении миром западной гегемонии.
Поездка Медведева в КНДР ярко показала этот сдвиг в акцентах. Пхеньян не интересуется формальными визитами — ему нужны подтверждения готовности к совместной конфронтации. Именно такой сигнал Медведев и привёз северокорейским союзникам: заявления о возможных совместных военных разработках, расширении военно-технического обмена, общей линии на противостояние США.
Источник