Существует легенда о массовом самоубийстве леммингов, которые якобы таким образом регулируют свою численность, чтобы она не превышала вещающей возможности ареала обитания. В животном мире эта легенда не нашла своего подтверждения. Но зато в мире людей она давно перестала быть легендой и даже научной теорией, превратившись в политическую практику.
Мы живём в мире единственной ценности – свободного рынка. Свободного, не в смысле не регулируемого, а не занятого – рынка, на который обеспечен свободный доступ вашим товарам. Ценность обладания природными ресурсами весьма ограничена. Главная прибавочная стоимость аккумулируется в высокотехнологичной конечной продукции. Человек вообще ничего не стоит. Людей в мире уже сейчас раза в два-три больше, чем надо. При этом процессы механизации, автоматизации и роботизации набирают силу. Уже сейчас понятно, что прямая зависимость роста экономики и создания новых рабочих мест разорвана. Наоборот, экономика будет расти интенсивнее, если рабочих мест будет становиться меньше (соответственно минимизируются расходы на зарплату, социальную защиту и т.д.). Очевидно, что со временем этот процесс будет только ускоряться.
Вопрос, кто будет всё это потреблять, тоже решаем. Во-первых, уже сейчас большая часть экономики работает не на сектор потребления, а на поддержание работы смежных предприятий. Во-вторых, никуда не денется элитное потребление. Человеку никогда не бывает достаточно. Так что этот сегмент неисчерпаем.
Нынешней экономике жизненно необходим только рынок сбыта. Именно за рынки сбыта, а не за территорию и не за население, США сейчас воюют с Россией и Китаем. Именно этим и объясняются гигантские жертвы «мирных преобразований», далеко превышающие потери в мировых войнах. И ведь самое плохое ещё не началось.
Взглянем с этой точки зрения на трагедию Украины, которая уже потеряла половину населения, имевшегося в наличие в 1992 году. Причём процесс идёт по нарастающей. Пять миллионов за десять лет, затем семь миллионов за десять лет и, наконец, десять+ миллионов за четыре года. Население частично вымирает (превышение смертности над рождаемостью давало 2-2,5 миллиона за десять лет или пять-семь миллионов за всё время). Относительно небольшая часть гибнет в вооружённых конфликтах последних четырёх лет (30-50 тысяч всего, включая погибших жителей ДНР/ЛНР и ополченцев). Большинство выезжает. Причём массовые потери последних четырёх лет – выезд на заработки за рубеж.
Уезжающие изначально стремятся остаться навсегда. Об этом свидетельствует факт приведённый Русланом Коцабой – из более, чем трёхсот тысяч граждан Украины, выехавших из страны в 2017 году, треть (более ста тысяч) не вернулись вовремя (по истечении 90-а дней, то есть попытались нелегально остаться в ЕС). С учётом того, что биометрические паспорта оформили свыше 8 миллионов граждан Украины, потенциал для дальнейшего сокращения популяции всё ещё велик.
Причём, если заблокировать гражданам Украины возможность спасаться, покидая страну, то просто поменяются данные в разных столбцах, но общая сумма убыли не уменьшится. Если отъезд будет сведён к нулю, избыточные миллионы погибнут в боях гражданской войны и вымрут из-за невыносимых условий жизни.
Практически сегодня те соседи Украины, которые способны хоть как-то конкурировать с передовыми экономиками только путём сокращения стоимости рабочей силы, решают свои проблемы за счёт украинских гастарбайтеров. Именно поэтому Россия, ставшая на путь автоматизации, роботизации и перманентной модернизации своей экономики, менее охотно открывает двери перед гражданами Украины, чем, например, Польша. В ближайшей перспективе России придётся думать о том, чем занять даже наличное население, не говоря уже о притоке в несколько миллионов.
Когда же говорят о том, что украинцами можно заменить на низкооплачиваемых работах таджиков или узбеков – всё, мол, славяне и православные христиане, то не учитывают серьёзную разницу между этими группами трудовых ресурсов. Таджики и узбеки в большинстве своём приезжают в Россию на временную работу, имея намерение вернуться. Как только местные условия перестают удовлетворять их потребностям, они столь же массово уезжают на родину. Можно, например, вспомнить, как резко сократилось количество гастарбайтеров из Средней Азии в 2014-2015 годах, когда новый курс рубля к доллару сделал для них работу в России невыгодной.
Украинцы же, в большинстве своём, прибывают навсегда (даже, если поначалу так не думают). Им просто некуда будет возвращаться – государство и экономика разрушены, на данной территории больше неспособно кормиться 55 миллионов человек. Хорошо, если на уровне нищеты она способна будет прокормить до 15 миллионов (сельскохозяйственные рабочие с семьями и административный аппарат). С этой точки зрения, абсолютная русскость граждан Украины, которых невозможно в московской или питерской толпе отличить от местного уроженца, чьи предки десять поколений прожили на одном месте, из преимущества превращается в недостаток. У России просто появляется ещё несколько миллионов граждан, которым нужны рабочие места, с каждым годом становящиеся всё более дефицитными.
Так вот, именно в трагедии Украины, как в капле воды отражается главная проблема современного мира, неспособного решить её более-менее гуманным путём. Естественно и до Украины были Сомали, Руанда, Судан, Ливия. Но это далёкие от нас страны, причём из такого региона, где геноцид является в нашем представлении скорее обычной практикой, нежели эксцессом. В случае Украины речь идёт об исчезновении буквально у нас на глазах, в считанные годы, в центре европейской цивилизации целого государства вместе с населением. Причём внешние игроки ничего не могут (а большинство и не хочет) сделать, кроме как заинтересованно наблюдать за процессом. В лучшем случае данный пример пытаются проанализировать, чтобы не допустить аналогичных ошибок, в худшем, страна является просто расходным материалом, как французский иностранный легион: вроде бы и такие же французские войска, но не жалко – всё равно из новобранцев очередь стоит.
По большому счёту главная ошибка украинской элиты, считавшей, что страну будут спасать, как союзника, если не русские, то американцы, являлась ошибкой только последние лет тридцать. До этого именно так и было бы. Просто провинциальные барыги, ставшие управленцами в Киеве, не имели достаточного интеллектуального ресурса для того, чтобы заметить, что принципы мировой политики драматически изменились.
Они продолжали жить в рамках советской политинформации. Поэтому и построили на Украине, с опорой на гипернационалистическую идеологию, гротескный аналог позднего СССР. Вместо КПСС у них ОУН/УПА, вместо КГБ – СБУ, а вместо Института марксизма-ленинизма – Институт национальной памяти.
Эта ошибка характерна не только для украинской элиты. Примерно так же мыслят элиты большинства государств Восточной Европы и постсоветского пространства. И их очередь платить за свои ошибки тоже на подходе.
Но важно иное. Дело в том, что и глобальный проект (или даже глобальные проекты) пока что не даёт выхода из кризиса. Просто более продвинутые элиты сейчас сражаются за то, чтобы выиграть для своих наций время, в течение которого могут быть найдены необходимые решения и проведены необходимые реформы.
Мы совершенно справедливо говорим, что если США победят в текущем противостоянии, то Россия разделит судьбу Украины. Но надо сказать и о том, что США потому так упорно дерутся и не идут ни на какие компромиссы, что прекрасно понимают: если они проиграют в этом противостоянии, то их ждёт судьба намного худшая, чем судьба Украины.
Их проигрыш означает обвал первой экономики мира и системы доллара. Если остальные сумеют подстраховаться и избежать разрушительных тектонических волн, которые пойдут от рушащейся американской экономики (хоть Китай вряд ли сможет), то как минимум 350–400 миллионов человек (население США и связанных с ним мировых элит и обслуживающего класса) окажутся погребёнными под руинами. Современный Детройт, производящий впечатление города из фильма о постапокалипсисе, тогда покажется вполне комфортным местом обитания, а проблемы современной Украины – детской игрой на лужайке, по сравнению с проблемами населения США.
Этим людям будет некуда бежать. Большинство из них убежали со своих старых родин, считая, что в США им будет лучше, а в таком количестве назад их никто не примет. Им вряд ли будут сочувствовать – слишком уж мерзкий образ США и американцев сложился у населения планеты. Им даже не смогут помочь, поскольку в мире не окажется ресурсов, чтобы обеспечить им хотя бы половину от привычного уровня жизни. И их не сразу смогут остановить, поскольку свои отношения они будут выяснять с помощью огромных арсеналов сверхсовременных вооружений.
Но так же как падение России и Китая даёт США лишь отсрочку ужасного сценария, так и падение Вашингтона даёт лишь отсрочку всем остальным. Как бы там ни было, а сегодняшняя экономика основана на необходимости постоянного роста. Для этого необходимы постоянно увеличивающиеся свободные рынки. Но рынки исчерпаны, их перераспределение мало, что решает. И даже массовое (на порядок) сокращение населения планеты не решит проблему.
Пока что, в идеале, мы можем надеяться на лет 20–30 относительного процветания, поскольку Россия явно выигрывает этот раунд у США. Но затем, если ответы на породившие нынешний кризис вопросы не будут найдены, судьба нынешней Украины может стать судьбой всего мира. И очень быстро. В конце концов, в 1988 году ещё никто не верил в распад СССР, а в 2013 году мало кому был очевиден близкий распад Украины.
Ростислав Ищенко
источник