Говорят, когда вымрет наше последнее брежневское поколение, всем станет жить хорошо и страна расцветёт. А я говорю - уже это поколение украинских людей будет жить при нигилизме, поскольку стало приложением к гаджетам и селфи. У меня нет ни одного селфи - полагаю, это зависит от количества прочитанных в юности книг и объезженных трамваев.
Укрощение трамвая в нашей жизни начиналось с детства - с подложенных на рельсы пистонов, патронов, крышечек от пива, который проезжающий тяжёлый вагон исправно подрывал и плющил, отзываясь порою настоящей артиллерийской канонадой - к великому восторгу пацанвы и ужасу ещё не забывших войну пассажиров.
Рядом с наши двором, по Нетеченской ходили 13 и 16 марки трамвая: они являлись в нашу гавань, словно обшарпанные красные фрегаты из каких-то неведомых стран и улиц, где живут другие пацаны, возможно, даже отчаяннее наших. Внутри вагонов мягкие коричневые сидения, дребезжащие оконные рамы и кожаные ремешки на поручнях. Во втором вагоне, как правило, более пусто: без надзора вагоновожатой они считались более хулиганистыми. Позже появились чешские трамваи, казавшимися элегантными существами из холодного будущего, с сидениями жёсткими и бесчеловечными, особенно зимой - когда присесть можно лишь на те из них, под которым работала печка.
Ездить на трамвае было целое искусство. Во-первых, в час пик в трамвай надо ввинтиться, а во-вторых, проехать бесплатно (проезд стоил три копейки, но платить западло). Негромкое "передайте на компостер", и граждане, провозглашающие "постоянный!", и уступить место старшему - это естественно. Но даже мальчик из приличной семьи умел открывать дверь-гармошку и лихо спрыгивать на ходу, в случае появления контролёров. Иначе он превращался в слюнявого, изловленного "зайца".
Были ещё и младшие братья трамваев - троллейбусы. Утром они гурьбой прикатывали на конечную остановку и опытный пассажир старался втиснуться во второй, а ещё лучше в третий троллейбус - там было почти пусто и хватало места присесть. Помню ежедневно провожавшее троллейбусы тоскливое панно "Наша праця тебе, Батькивщина!", изображавшее соцреалистического вида головы в касках и веночках. В этих касках и казённом украинском лозунге было что-то безнадежное, каторжанское. Словно сбор окурков на трамвайной остановке в разгар табачного кризиса...
Трамвай подъезжал и торопившиеся пассажиры бросали едва закуренные сигареты, на радость одичалым от безденежья и дефицита курева. У каждого из нас был мундштук и коробка для сэкономленных окурков, которые лучше всего хранились в коробке от кубинских сигар. Считалось, что затаившийся в коробках крепкий сигарный дух способствует облагороживанию "бычков". Если бы я знал, сколько будут стоить кубинские сигары в скором будущем, я бы курил только их. Но я вообще не предполагал, что стану взрослым, и не знал, сколько впереди меня ещё ждёт трамваев, метрополитенов, поездов.
Я был молод, нахален, в широкополой шляпе, а девушка, в которую был влюблён, ехала в предыдущем трамвае с кем-то другим. Для учинения скандала я попытался перескочить на остановке в её вагон, но не успел - лишь рукой ухватился за ледяной поручень, как дверь закрылась, оставляя меня снаружи, и трамвай начал набирать скорость. Другой бы спрыгнул, отпуская на волю трамвай и девушку, но уцепившись ногой за жалкий остаток площадки и всем телом влипнув в дребезжащий корпус, я мчался до следующей остановки.
Мою роскошную шляпу сорвало и унесло ветром, машины злобно сигналили вслед, мокрый снег бил прямо в глаза. Когда на остановке я в ярости заскочил в вагон, девушки в трамвае не оказалось. Я пробежал салон и выскочил - на улице тоже никого нет, обознался... И я растеряно стою, недоуменно озираясь, и освещённый трамвай укатил вдаль, и вместе с ним укатилось детство.
Константин Кеворкян
источник