Арест бывшего главы Марий Эл Леонида Маркелова выпал из общего ряда задержаний губернаторов. «Новое место работы» ему фактически пообещал Путин. Слово президента всегда было последней инстанцией, основой и ориентиром всей вертикали власти. Спорить с ним никто не рисковал. Но теперь оказывается, что за этим словом может следовать прямо противоположное дело.
«Леонид Игоревич Маркелов уже 16 лет в Марий Эл и хотел бы поменять место работы», – так Путин начал свою беседу с новым главой республики Александром Естифеевым. Если бы не эта ремарка президента, то арест Маркелова за взятку спустя неделю после отставки стал бы проходным событием. Уже давно понятно, что пост губернатора российского региона перестал быть почетным, а сами главы стали хорошей мишенью для силовиков. Буквально за неделю до Леонида Маркелова за решеткой оказался коллега из Удмуртии Александр Соловьев.
Волна губернаторских арестов началась в 2014 году с задержания главы Сахалинской области Александра Хорошавина и продолжается до сих пор. Случай с Маркеловым выбивается из этого общего ряда. Арестованные Хорошавин, Гайзер, Белых и Соловьев никаких гарантий от президента накануне задержаний не получали. Часть из них с благословения главы государства участвовали в губернаторских выборах, но уголовные дела возбуждались после этого с лагом примерно в год: мало ли что за это время могло произойти. Пресс-секретарь президента Песков всегда подчеркивал – Путин в курсе задержаний, ему доложили. Многие главы попадали под уголовку уже после увольнения за утрату доверия.
Маркелов же на прошлой неделе уходил мирно, да еще и с президентским анонсом «нового места работы». Формулировка испытанная – так губернаторы уже уходили (например глава Тульской области Груздев, руководитель Ярославской области Ястребов). Кто-то получал достойные должности, кто-то нет, но под арест чиновники не попадали. О новом месте работы Маркелов сказал сам: он признался, что хотел бы работать сенатором, а депутаты заксобрания уже приготовили ему свободный мандат для перехода в Совет Федерации.
Слово Владимира Путина – чуть ли не основа российской кадровой политики, политики вообще, да и экономики тоже. Президент на обещания не очень щедр, но если что-то публично говорит, то исполняет (с экономикой ситуация более сложная, но здесь от воли Путина зависит не все). Более второстепенные ориентиры гарантий политического будущего могли меняться: поддержка «Единой России», покровительство ближайшего окружения главы государства, экономические успехи, хорошие отношения с Народным фронтом – все это приходит и уходит, но обещание президента служило надежным маяком.
Считается, например, что Медведев до сих пор сохраняет премьерский пост благодаря беседе на рыбалке, которая состоялась в 2011 году: тогда Путин гарантировал ему премьерство до 2018 года, и слово это держит до сих пор (хотя соблазн принести в жертву главу правительства возникал не раз).
Публичная поддержка президента служила защитой от недоброжелателей самого высокого уровня для фигур куда более слабых, чем губернаторы. Не случайно чиновники пытаются заручиться поддержкой именно президента, и лучше публичной – так их лоббистские идеи гарантированно воплотятся в жизнь. Если президент своего мнения не высказал, может случиться всякое. Эта сила слова использовалась совсем недавно для успокоительного сеанса для губернаторов: после зимней волны отставок Путин встретился со всеми уволенными главами и поблагодарил их за работу. Благожелательная беседа с президентом должна была продемонстрировать региональным руководителям, что в Кремле их все еще ценят и уважают.
После истории с Маркеловым очевидно, что такого маяка как публичная поддержка Путина у российской элиты больше нет. Весь успокоительный эффект для губернаторов (да и других чиновников) от зимней встречи с отставниками полностью перечеркнут. «Если бога нет, то какой же я тогда капитан?» – может теперь воскликнуть любой член вертикали и будет прав.
Объяснений произошедшему может быть два, и оба для чиновников малоутешительны. Либо Путин стал слишком вольно распоряжаться своим словом, играть им – и заявлял о «новом месте работы» Маркелова, зная о деле против него (что вряд ли). Либо силовики, в сотрудничестве или во вражде с внутриполитическим блоком Администрации президента, ведут свою игру, о которой не считают нужным информировать главу государства.
И то, и другое подрывает саму идею вертикали: в первом случае следует, что от правил ее существования отказались на самом верху. Второй предполагает, что более низкие слои считают свод негласных законов необязательным, а «национальный лидер» превращается в фигуру символическую и номинальную.
Любопытно, что мягкий, как представлялось, уход Маркелова еще вчера выглядел своеобразным уроком от Кремля. Удмуртский глава Соловьев добровольно увольняться не торопился, вот и получил арест, а руководитель Марий Эл не сопротивлялся и получил надежду на будущее. Но теперь мораль такова: не важно, что ты делаешь, как работаешь, готов уступить центру или нет. Твоя судьба зависит от случайных правил, определяемых непонятно когда, непонятно где и непонятно кем.
Высшей инстанции – арбитра, как любили называть Путина провластные комментаторы, теперь нет. Адептов вертикали, свято верящих в ее надежность, это деморализует. Растерянным чиновникам придется общаться с недовольными участниками митингов социального протеста, местными влиятельными группами, администрировать президентские выборы в своих регионах. Вряд ли это получится у них хорошо. В том числе и потому что они сами себе не смогут ответить на вопрос, а что же они защищают, продление какого режима поддерживают – надежной вертикали и ее гаранта или войны всех против всех?
Если они решат, что правильный ответ – последний, то большая их часть будет воевать на своей стороне.
Андрей Перцев
Интересно, что в рассуждениях политолога об угрозах губернаторской свободе такая деталь как воздержание от воровства и взяточничества отсутствует вовсе. То есть воровство включается в круг дел губернатора в порядке некой неизбежности – ибо зачем захватывать с боями и великими затратами этот высокий пост, если на нем не красть?
Причем реальность такова, что если даже вдруг к нам зашлют с Луны кристально честного губернатора, его живо снесут его же подчиненные как внесистемный элемент. А вот как эту систему поменять – даже соображений нет. Корни ее, видимо, уходят столь глубоко в нашу реальность, что выкорчевывать их – само государство поломать.
Публицист
источник