Некоторые историки делают попытки пересмотреть временные рамки истории с целью выделить те тенденции, которые с точки зрения традиционного подхода к истории по каким-то причинам находились на втором плане. Например, британский ученый-марксист Эрик Хобсбаум переименовал продолжительный период от Французской революции до начала Первой мировой войны в «Длинное XIX столетие». Данное изменение наглядно продемонстрировало восхождение Европы через эпоху Наполеоновских войн, Весну народов, Викторианскую и Эдвардианскую эпохи. Аналогичный шаг можно применить к и влиянию армии США на стратегическое мышление США: вследствие новой стратегической географии и сокращения оборонного бюджета приближается к концу «Длинное столетие Армии США».
«Длинное столетие Армии США», вероятнее всего, началось в 1904 г. после назначения в 1899 г. президентом США Уильямом Мак-Кинли юрисконсульта из Нью-Йорка Элиу Рут на должность военного министра. Хотя армия США и одержала победу на Кубе в ходе Испано-американской войны, ее организация, операции и логистика в ходе всего конфликта показали большие проблемы, которые в будущем могут негативно повлиять на ее победоносное шествие. Министр Рут провел решительную программу, в результате которой был создан современный генеральный штаб вооруженных сил, Армейский военный колледж США и Объединенный совет армии и военно-морского флота США по вопросам межведомственного сотрудничества. Большим успехом стала созданная министром Рут система начальников штабов, которая впоследствии была использована деловыми кругами США. Реформы Рута создали «современную» армию, которая смогла мобилизовать большое количество добровольцев для участия в Первой мировой войне. Эта система с готовностью приняла новые военные технологии, например, танки и самолеты, а также успешно в короткие сроки развернула миллионы американских солдат на полях Франции. Впервые со времен Гражданской войны в США армия имела большое влияние на гражданское население, поскольку высокопоставленные армейские чины занимали ключевые позиции в Совете военной промышленности, который координировал военное производство в США.
Окончание Первой мировой войны в целом привело к снижению влияния армии в США, однако реформы Рута периода после 1903 г. «взрастили» плеяду будущих влиятельных лидеров, включая Джорджа Маршалла, Дуайта Эйзенхауэра, Джорджа Патона и многих других. Эти лидеры воевали во Второй мировой войне, а другие военные также, как и до этого, занимали ведущие роли в гражданском правительстве, например генерал Лесли Грувз, руководивший «Проектом Манхетен». Окончание Второй мировой войны должно было, как и прежде, снова привести к снижению влияния армии в США, однако начиналась Холодная война, и у выдающихся личностей в роде Маршалла, Эйзенхауэра и других «питомцев» Армейского военного колледжа США были иные соображения.
В начале Холодной войны армия обрушилась с критикой на военно-морской флот за несправедливое накопление ресурсов путем «вымоливания» своей доли в слабом финансировании. Лучшим способом восстановления позиций армии стало выступление в поддержку создания единой «совместной» военной группировки с относительно равнозначными ответвлениями под командованием верховного «генералиссимуса» вооруженных сил США. Это не удивительно, учитывая военный опыт командования армии США в период после окончания Второй мировой войны. Офицеры в роде Джорджа Маршалла, Дуайта Эйзенхауэра или Омара Бредли прежде всего несли службу на театре военных действий в Европе, где преобладающими моделями ведения боевых действий были наземные и воздушные: «Битва за Атлантику» против подводного флота Германии никогда не находилась под непосредственным командованием Эйзенхауэра. Он, как и другие армейские офицеры, с уважением относился к способности военно-морских сил выступать на острие атаки в Нормандии, но собственного опыта ведения военно-морских сражений практически не имел (или же такой опыт был незначительным). Послевоенные командующие ВМФ, такие как Честер Нимиц, Форрест Шерман и Арли Берк, наоборот вели относительно децентрализованную войну на Тихом океане: в отличие от системы начальников штабов армии с единым главнокомандующим адмирал флота Честер Нимиц и генерал армии Дуглас Макартур совместно осуществляли командование и несли общую ответственность. В результате такой разницы в стиле лидерства, а также из-за жесткой конкуренции за выделяемое финансирование сначала с ВМФ, а затем и с ВВС, в ходе Холодной войны армия США охотно освоила концепцию «совместной» организации и управления вооруженными силами. Уже в качестве президента США Дуайт Эйзенхауэр, основываясь на собственном военном опыте, пытался применить в Пентагоне концепции совместной организации, но его попытки не увенчались успехом из-за противодействия со стороны ключевых лидеров Конгресса, являвшихся сторонниками ВМФ.
Длительная и неудачная война во Вьетнаме, а также завершение мобилизации в 1973 г. должно было ослабить армию США и снизить ее влияние, но ей снова удалось избежать серьезного урезания финансирования за счет перехода на укомплектование личного состава полностью по найму и смещения акцентов на защиту Европы от угрозы СССР. Командование армии США продолжало отстаивать и проталкивать принцип «совместного» руководства вооруженными силами США с целью достижения желаемой структуры в войсках. Принятие Закона Голдуотера — Николса от 1986 г. еще надежнее закрепило в США «совместные» аспекты военной стратегии, политики и операций. Война в Персидском заливе в 1991 г., как показалось, подтвердила, что залогом успеха вооруженных сил США является принцип «совместных» операций. Основываясь на триумфе в этом военном конфликте, армия США смогла обеспечить важную военную структуру, созданную в ходе переговоров в 1994 г. после окончания Холодной войны и получившую название «концепция минимальных сил». Растущая угроза реваншистской России, желание создать «Новый мировой порядок», а также непрекращающаяся угроза в лице вооруженных сил Саддама Хусейна убедили многих высокопоставленных лиц в необходимости сохранять такую ценность как крупные экспедиционные сухопутные войска. Армия США нашла дополнительное подтверждение этому после терактов 11 сентября 2001 г. и в ходе последующих наземных вторжений и контртеррористических операций в Ираке и Афганистане.
Успехам армии США на полях сражений за последние 100 лет, особенно в ходе последних «совместных» операций, во многом способствовала удачная география: боевые действия в ходе обеих Мировых войн, Корейской войны и войны во Вьетнаме, проходившие на территории Евразии или в регионах, прилегающих к ней, а также недавние войны в Персидском заливе и Юго-западной Азии [в русскоязычной географической традиции этот регион называется «Передняя Азия» (примечание пер.)], характеризовались наличием авиабаз, расположенных на небольшом расстоянии от вражеских объектов, с акцентированием внимания на эффекте от наземных операций. Однако география военных конфликтов будущего, вероятнее всего, будет смещаться в большей степени на море и в воздух в Индо-Тихоокеанский бассейн. Обширные морские просторы этого региона не предоставляют возможность для развертывания сухопутных войск, как это было в случае с равнинами Европы, пустынями Ближнего Востока и горный системой Гиндукуш в Афганистане. В военной стратеги на Тихом океане центральное место отведено не армии США, а ВВС и ВМФ. Сокращение военного бюджета США как реакция на рост государственного долга, а также масштабные программы, направленные на повышение уровня благосостояния граждан, подрывают способность армии США поддерживать свою военную структуру и влияние. Без четкой задачи в преимущественно морских и воздушных театрах военных действий армия может опуститься до уровня «жалкого просителя», доказывающего свою необходимость в обеспечении поддержки другим родам и видам войск на Тихом океане в виде береговой обороны. По иронии судьбы береговая оборона была первой боевой задачей армии США на заре их становления.
Тихий океан и омываемая им суша всегда находились в зоне стратегических интересов США. Тем не менее, впервые с 1941 г. «наземного» театра военных действий, сопоставимого с морским и воздушным в Индо-Тихоокеанском бассейне, нет. Вероятнее всего, армия США будет выполнять другие экспедиционные задачи и возможно снова выйдет на тот уровень стратегического влияния, которым она обладала последние 100 лет. Однако в данный момент историки с большой долей уверенности отмечают, что начало второго десятилетия XXI века станет окончанием «Длинного Столетия Армии США».
My Webpage